Русские над Индией - Борис Тагеев

Мы с хорунжим выстрелили почти разом.

Стремглав, увлекая за собою целые глыбы камней, полетел киик в зиявшую черную пропасть, оставляя за собою целый столб пыли.

Иногда видел я, как он, ударившись о камень, делая чудовищный сальто-мортале, отлетал в сторону и снова катился вниз. Наконец, около арчи, запутавшись ногами в ее корнях, торчащих над землею, он недвижно лег. Между тем новый выстрел Хасана заставил нас отвлечься на минуту от убитой добычи, но никто не появлялся, и мы стали осторожно спускаться к нашему трофею.

Как это потащим мы его оттуда, думал я, ведь в нем добрых пудов шесть, если не более.

Мы все ниже и ниже спускались и наконец подошли к арче. Громадный киик лежал с окровавленной мордой; голова его была прострелена одной пулей; кто из нас попал - неизвестно; каждый приписывал удачный выстрел себе.

Сосчитав число шишек на рогах, мы увидели, что козлу было не более семи лет и приблизительно весил он 5 1/2 пуда. Подумав и посоветовавшись друг с другом, что нам предпринять, мы порешили общими силами затащить его наверх; привязав его за ноги взятыми с собою арканами и передохнув немного, мы принялись за свою тяжелую ношу и так измучились, как еще никогда, по крайней мере, мне не приходилось. Два раза он срывался у нас, и приходилось снова спускаться вниз и затаскивать на пройденное уже расстояние.

Между тем Хасана не было, и мы не могли понять, что бы это значило. Уже совершенно стемнело, когда мы добрались до места, откуда увидел Хасан кийка. Ноги и руки сильно болели. Я чувствовал, что более не в силах сделать шагу. Хорунжий был бодрее меня, но и он молчал, закинув руки за голову и лежа врастяжку на земле.

- Хасан! - громко крикнул хорунжий.

Эхо повторило его крик, но ответа не последовало.

- Куда же Хасан делся, в самом деле, - сказал я, - уж не убился ли, чего доброго?

- Что вы? Киргиз - да убьется! Нет. Мы с вами пять раз успели бы сломать себе шею, прежде чем он хоть раз оступился бы, - возразил мне хорунжий.

Мы оба замолчали.

Собрав немного сухой травы, наломав веток арчи и подбросив терескена, мы развели костер, и яркое пламя осветило большое пространство.

Я поудобнее устроился около огня и облокотился головою на убитого кийка. Луна не всходила.

"Эге!" - раздался крик, и я с радостью узнал голос Хасана, но каково же было наше удивление и радость, когда он свалил на землю огромную тушу. Я взглянул и даже глазам своим не поверил - это был настоящий архар. Громадные рога, загнутые спиралью, красовались на его светло-серой голове. В изнеможении Хасан сел у огня. Пот ручьями лил с него, и он, самодовольно улыбаясь, проговорил: "Якши архар?" (хороший архар).

- Да где ты встретил его? - спросил я, досадуя, что не на мою долю выпала эта добыча.

- Ух, высоко, мана унда (вот там), - махнул в пространство рукою охотник.

Правда, что добыча Хасана была по величине значительно меньше нашей, но дотащить одному и такую было положительно подвигом с его стороны.

- Ну, что, Хасан, устал? - спросил я его.

- Немножко, тюра, - ответил он. - Ну, тузук (довольно), тюра. Скоро пойдем?

Я вытаращил на него глаза.

- Как! Идти в аул? Нет, я не иду ранее, чем взойдет солнце. Так, без отдыха, и ног не дотащишь.

С этим решением я стал дремать у костра, а Хасан между тем налаживал палки для приготовления ужина, состоявшего из куска жареной козлятины да кунгана чаю. Товарищ мой спал, положив, как и я, голову на спину убитого кийка.

Сон покинул меня, и я с любопытством наблюдал, как Хасан поворачивал над огнем большой кусок мяса, и соблазнительный запах жаркого приятно щекотал мой пустой желудок. Поужинав, мы завалились спать, а с первыми лучами солнца направились в обратный путь.

В аулах нас встретили возгласами одобрения. В лагере толпа товарищей обступила наших лошадей, рассматривая добычу. Вполне довольные, мы сидели в своей палатке, и я рассказывал впечатления об удачной охоте.

Вдруг в палатку просунулась голова адъютанта.

- Прочтите, - протянул он мне приказ по отряду.

Я прочел, но сразу даже не поверил и перечел снова. В приказе говорилось об аресте меня и хорунжего на трое суток за то, что мы о поездке своей не доложили дежурному по отряду.

- Вот тебе и на! - сказал я.

Приказ обошел через все руки, и подтрунивание товарищей посыпалось со всех сторон.

Нечего делать, пришлось отсидеть безвыходно в палатке, около которой мерными шагами расхаживал часовой.

10. Импровизованная баня. Встреча с китайцами. Крепость Ак-Таш. Озеро Виктория

- Послать рабочих по 20 человек с роты! - раздался громкий крик дневального под самой моей палаткой.

Баранов вскочил и полусонными глазами обвел палатку.

- Что такое? Тревога? - беспокойно спросил он.

- Рабочих зовут! - ответил я.

- Ах, рабочих! - И он снова завернулся с головой в одеяло.

- Осип! - крикнул я денщика.

- Чего изволите?

- Куда это рабочих?

- Баню строить; сказывают, что воду горячую нашли.

- Что ты врешь!

- Никак нет, извольте сами посмотреть.

Я оделся и, освежившись водой, направился к берегу реки Аличура.

- Где бани строят? - спросил я попавшегося мне солдата.

- А вон там, ваше благородие, - ответил он, указывая на противоположный берег реки, где около поставленной юрты копошились рабочие.

Я пошел к реке и на керекешной (вьючной) лошади переправился на другую сторону.

- А, в баньке желаете вымыться? - встретил меня капитан П., инициатор импровизованной бани.

- Да неужели в бане? - удивился я.

- Да, и в самой настоящей, натопленной самою природою, - ответил он. Не верите? Пойдемте. - И он меня повел к юрте, заменявшей баню.

Я был в восторге, полтора месяца не удалось ни разу вымыться хорошенько, когда неделями приходилось спать одетым, а тут - баня.

При нашем приближении рабочие оставили работу и вытянулись.

- Кончили, братцы? - спросил П.

- Так точно, ваше высокоблагородие, почти совсем откопали, теперь юрту с боков заваливаем.

- А отколе это вода такая берется, ваше высокоблагородие? - спросил один из солдат, видимо из менее робких.

- А это, видишь, под землею огонь есть, который и нагревает протекающую близко его воду, вот она и выходит на поверхность земли горячею.

Солдат глупо улыбнулся и, подойдя к собравшимся в кружок линейцам, сказал:

- А чудно, ей-богу, братцы, господа сказывали, что под землею огонь; так как же это мы не спечемся? Должно, брехотня одна.

- Сказывали, значит, так оно и есть, не с твоим кауном{60} господские речи судить.

- Ишь, умник нашелся! - подхватил другой, и солдат сконфуженно ретировался.

- Ну, давай, что ли, чайники, что рот-от разинул! - крикнул на молодого солдата "сердитый" ефрейтор, дядька Максимов.