Крылья страха - Анна Данилова

– Проявляй себя, это всегда полезно. Человек не статичен, он должен находиться в постоянном процессе развития. Я уверен, что у тебя все получится. Боже, если бы ты только знала, как ты хороша, как хорошо ты смотришься на этой подушке с этими пышными, хотя и влажными еще волосами…

– В ресторане вы страдали косноязычием, а теперь вдруг разговорились.

– На меня иногда находит. Ты не жалеешь, что впустила меня?

– Нет… – она засыпала, но сквозь прозрачную пелену сна все еще слышала его голос.

Утром она проснулась бодрая и полная сил. Заглянув в ванную, не нашла ни следа ночного сеанса ароматерапии. И только слабый запах какого-то редкого восточного цветка да новенькая сорочка напомнили Юле о ее воздыхателе…

Вчера она не рассказала Шубину еще об одной находке. В спальне Садовниковых на туалетном столике, подцепив ногтем золоченую крышечку хрустальной пудреницы и сунув палец в мягкую душистость розоватой пудры, Юля извлекла оттуда сложенный вчетверо листок. Стряхнув с него шелковистую на ощупь пудру, Юля сунула находку в карман и только теперь вспомнила о ней.

Она лежала на кровати, разглядывая потолок, и в который раз задавала себе один и тот же вопрос: зачем она полезла в пудреницу? Что толкнуло ее на этот странный поступок? Может быть, именно странность Лоры с ее странным рассказом о второй жизни? То, что жизнь Лоры была наполнена тайнами, не оставляло сомнений. Она была красива, молода. Жизнь под одной крышей с мужем, который имел множество любовниц из числа ее же подруг, не могла удовлетворять нормальную, полную сил и здорового самолюбия женщину. И хотя Юля никогда не общалась с Лорой лично (не считая, конечно, их разговора в агентстве), ей начинало казаться, что она все же откуда-то знает ее. Возможно, это ощущение пришло к Юле после бесед с Лориными подругами…

Не рассказала Юля ни Шубину, ни Щукиной еще об одной очень важной детали… Но всему свое время.

Она встала, пробежалась босая до гостиной, где, порывшись в кармане жакета, отыскала извлеченный из пудреницы листок бумаги. Это был авиабилет, датированный 12 августа 1997 года. Там, где должно было стоять имя пассажира, клочок бумаги был небрежно вырван. Зачем Лоре эти авиабилеты? И вдруг Юля поняла, зачем… Это было реальное подтверждение чего-то, что Лоре было очень дорого, но к чему она относилась как к нереальному, возвышенному… Мужчина? А почему бы и нет? Редкие встречи, любовь, страсть, провожание в аэропорт героя ее страданий и наслаждений, а затем – возвращение в опостылевшую квартиру к мужу, принадлежащему всем ее подругам. Да, возможно, именно эти авиабилеты и были самым дорогим в ее жизни. Билеты – доказательство существования второй жизни, о которой говорила Лора.

Юля тут же вспомнила про помаду и расческу, которые прихватила из квартиры Песковой, и чертыхнулась, сетуя на себя за то, что не оставила вчера Наде эти трофеи, чтобы та отправила их на экспертизу. Теперь уже в голову полезли другие мысли: из каких денег оплачивать работу экспертов? Мазановы! Когда они принесут аванс за работу? Ведь если Лена Мазанова блефовала или попросту поиздевалась всласть над молоденькой сыщицей, посулив денежки и наобещав с три короба, то Крымов и вовсе не станет церемониться, вычтет у Юли из зарплаты все расходы, связанные с ее самодеятельностью: бензин для двух машин (Юлиной и шубинской), оплату экспертиз, да что угодно, он уж найдет!..

Нет, с таким настроением лучше вообще не выходить из дома, не говоря уже об ответственных делах и встречах. Но как поднять настроение, как заставить свои губы улыбаться, если в голове каша из сомнений и собственных комплексов, а в глазах того и гляди появятся слезы досады…

И все же Юля решилась. Набрала номер Корнилова.

– Виктор Львович? – сердце ее стучало в каждой клеточке тела. – Это Юля Земцова.

– Юлия Александровна? Приветствую вас. Что-нибудь случилось?

Голос Корнилова был высокий, немного женственный и совершенно не подходил к его мужественной, жестковатой внешности. Раньше бы Юля ни за что не посмела тревожить старшего следователя прокуратуры своими вопросами, но теперь, когда ее страшила встреча с Крымовым, она просто не знала, к кому обратиться. А этот человек находился примерно в одинаковой с нею ситуации: он тоже искал убийцу Садовниковых. И у него были свои крымовы и свои финансовые проблемы…

– Извините, что беспокою вас, но это так важно для меня. У вас не появилось ничего нового по делу Садовниковых? И как вы считаете, это убийство или самоубийство?

– Почему-то для всех это очень скоро стало самоубийством. Если честно, следствие ведется слишком формально.

Юля не ожидала от него такого откровенного разговора. «И не боится, что телефоны прослушиваются?»

– Ты думаешь, что их убили? – поинтересовался Корнилов, и Юля даже представила себе, как сочувственно он улыбается ей. – Можешь не отвечать, я и так понял, зачем ты звонишь мне…

Юля только сейчас заметила, что он разговаривает с ней на «ты».

– И зачем же?

– Чтобы подстраховаться в случае, если Крымов захочет сделать из тебя фарш?

– Сделать из меня фарш невозможно, разве что костную муку. Но то, что я его побаиваюсь, это верно. Я просто дрожу, когда представлю, ЧТО я ему буду говорить.

– Я, кстати, беседовал с ним по телефону буквально вчера. Он и сказал мне, что доверил тебе это дело. Ты не расстраивайся, но я тебе скажу правду: он тоже не верит в убийство, поэтому и поручил тебе заняться расследованием.

– То есть он уверен в том, что я занимаюсь мартышкиным трудом?

– Что-то в этом роде. И все-таки не расстраивайся. У молодых следователей всегда возникают одни и те же проблемы, и чтобы набраться опыта, вас надо натаскивать вот на таких, с виду очень простых, делах… Мол, побегаете, порасспрашиваете до мозолей на языке, побьетесь головой об стенку, пока не угомонитесь… Но согласись, что тебе приятно все делать САМОЙ?

Корнилов был прав, да Юля и сама все отлично понимала. Но представив вдруг себе Крымова, узнавшего о том, что его возлюбленная арестована, Юля почему-то быстро успокоилась и взяла себя в руки. С Корниловым арест Полины она обсуждать не решалась: сначала надо доказать, что отпечатки пальцев на губной помаде Полины совпадают с отпечатками, оставленными в квартире Садовниковых в ночь убийства. Кроме того, существует расческа с рыжими волосами Полины. И если эти волосы идентичны изъятым с места преступления, подобных улик вполне хватит для задержания актриски.

– Ты уже много нарыла? – услышала она голос Виктора Львовича и вернулась мыслями к разговору.

– Кое-что, но не одна, а с Надей и Шубиным. Они здорово помогают мне. К сожалению, создается впечатление, что мы все (кроме Крымова, конечно) играем в расследование. Причем именно мне выпала главная роль.

Юля удивлялась тому, как легко и спокойно она разговаривает с Корниловым. Он понимает ее, а ей сейчас больше ничего и не нужно.

– Юленька, обращайся, если что. Мы же с тобой ноздря в ноздрю…

Это уже был не комплимент, а комплиментище!

– Спасибо, Виктор Львович.

– Ты даже можешь подъехать ко мне. Кто знает, может, у нас и сложится СВОЯ мозаика.

Мозаика. Он имеет в виду, что она придет к нему со своими фрагментами информации, а он выложит свои. Да, действительно, почему бы не посмотреть, какая из этого получится картинка? Тем более что в случае удачи Крымов найдет способ отблагодарить Корнилова.

Она попрощалась с Корниловым и позвонила Наде.

– Юля? – Щукина говорила шепотом. – Привет. Можешь поставить богу свечку.

– Неужели внесли аванс? – у Юли по спине побежали мурашки.

– Пришли. Трое мужчин и одна женщина. Разговаривают с Крымовым.

– Представились?

– Да. Арсиньевич твой, с которым ты не нашла общего языка… Не нашла… Вот бы все так не находили! – бросила Надя в сердцах. – Еще Мазанов и, кажется, его жена. Она, кстати, спрашивала про тебя, и я сказала ей, что ты сейчас будешь. Все, больше не могу говорить… У Крымова сияющая физиономия.

Надя бросила трубку. А Юля рухнула в кресло и закрыла лицо руками, представляя, как Мазанов выкладывает из кармана деньги и как Крымов, удовлетворенно хмыкнув, складывает их к себе в стол.

«Противно».

Она ходила по квартире, на ходу одеваясь и приводя себя в порядок, пока в дверь не позвонили. Натягивая платье через голову, Юля, едва успев расправить его и застегнуть «молнию», подошла к двери и посмотрела в «глазок». Это был Вениамин – телохранитель и правая рука Ломова.

Юля открыла дверь и увидела в руке Вениамина большой букет белых лилий. «От их аромата болит голова», – промелькнула несуразная мысль. Несуразная, потому что сам букет был просто восхитительным: полураспустившиеся, с зеленоватыми прожилками, прохладные и хрустящие лилии источали поистине приторно-болезненный аромат, словно напоминание о прошедшем лете, тепле, поцелуях… Теперь осень, откуда бы взяться лилиям? Сейчас мужчины дарят своим женщинам зрелые розы, горьковатые, пахнущие дождем и дымом хризантемы и индифферентные гвоздики…