Законы войны - Александр Афанасьев

А преемник оставленного (и с не лучшей записью в личном деле) офицера мотает все на ус и делает выводы — как надо строить работу.

Нет, все-таки прав был Александр Владимирович, ох как прав. Во главе провинций должны стоять афганцы, причем афганцы — избранные местными старейшинами и религиозными лидерами. Русские тоже должны быть — но как специалисты. Если что-то не делается — виноваты не русские, а такие же, как и вы, афганцы, которых вы же и избрали. Если изберут тайного сторонника ашраров — пускай, это для нас он тайный. Население все про него знает и, если он запорет работу, сделает свои выводы — людям-то тоже нормально жить хочется. Большую часть войск из провинций надо вывести, прекратить всю эту, несколько лет уже не прекращающуюся вялотекущую шизу. Жаловаться теперь будет не на кого. Под полным русским контролем надо оставить только крупные базы и города, они же станут и центрами развития и центрами притяжения тех, кто устал от религиозного мракобесия. Больше доверять частникам, в частности водителям и набранной охране частных предприятий и приисков, оставшихся от англичан и теперь ставших русскими. От антиповстанческой войны перейти к активной агентурно-боевой работе без задействования крупных подразделений и боевой техники, а также к нетрадиционным методам ведения войны. За это и отвечает он, генерал русской армии Мадаев. Его горцы, легкие на подъем, способные делать многодневные переходы в горах, умеющие охотиться и вести наблюдение, отменно стреляющие, стали для боевиков настоящим карающим мечом. Там, где они только появлялись, прекращалась всякая активность, люди бежали с гор в населенные пункты, только бы их не приняли за боевиков и бандпособников. Они были способны, действуя мелкими группами, выявляя и перехватывая каналы снабжения банд в горах, за несколько дней потрепать и выдавить из любого горного района любую по численности группировку.

Конечно, жаловались и на него. И при Александре Владимировиче жаловались, но он-то такие жалобы оставлял без внимания — все-таки он был не генерал-губернатор, а Наместник, это совсем другой статус. Жаловаться на него было не так-то просто: его башибузуки базировались на крупных базах ВВС типа Баграма или Джелалабада, а так — были в горах, постоянно перемещались, постоянно на ногах, сегодня здесь — а завтра уже там. Непонятно, кому жаловаться, кого привлекать в союзники. Но все же нашли и способ, и место — комиссия по общеафганскому урегулированию добрались даже сюда. Значит, крепко он их достал, немало ашраров, моджахедов и прочей твари в землю положил. Официальные сводки потерь не отражали этого — чаще всего, поймав в горах бандита или бандпособника, закладывающего продукты в зарытый под камнем бидон, — они просто кончали его и не отчитывались в этом. Так что, сильно он их достал, сильно…

Но дело даже не в этом. А дело в нынешнем генерал-губернаторе, недавно назначенном. Злейшем враге. Мадаев не был дураком, понимал, откуда ветер дует, и понимал, что ему, нынешнему генерал-губернатору, он как кость в горле. И вовсе не потому, что его назначил его предшественник, которого многие помнили.

Мадаев был чеченцем. А новый генерал-губернатор был бухарцем. Человек несведущий решит, что они должны найти общий язык, потому что они мусульмане, а человек, зараженный либеральными ценностями, добавит — еще и потому, что и чеченцы и бухарцы в свое время были оккупированы Россией. Но трудно представить себе более ошибочное заключение.

Чеченцы и бухарцы не были схожи ни в чем. Чеченцы — потомки свободного горского народа, жившего в горах, бухарцы — потомки непонятно кого, возможно, что и евреев. Пустынники-караванщики, торговый народ, лукавый и хитрый. Когда русские пришли на Кавказ — чеченцы и другие горцы взялись за оружие и воевали несколько десятков лет. Когда русские пришли в Среднюю Азию — силы ханов и баев, после отдельных стычек складывали оружие перед уступающими по численности силами русских, и сами ханы и баи просились под вассалитет. Оцените разницу, скажем так.

Зато хороший враг может стать и не менее хорошим другом. А вот тот, кто за три дня переметнулся на твою сторону, так же за три дня переметнется на чужую, предаст тебя. Сын имама Шамиля стал полковником русской армии, конные полки с Кавказа входили в состав гвардейской кавалерии, охраняли особ Августейшей фамилии. Когда сто лет назад Россия воевала с Англией, Францией, Италией и САСШ — кавказские конники были в числе тех, кто первыми врывался в Париж и Багдад, а эмир Бухары прислал русскому императору огромную сумму денег на обзаведение вооружением, но не послал ни одного человека, ни конного, ни пешего…

Думаете, сейчас что-то изменилось? Как бы не так…

От Баграма Мадаев со своими людьми выдвинулся на машинах и с рассветом был уже в Кабуле. Мрачно смотрел на проносящиеся в окне торговые улицы, на дым земляных печей — тандыров. Может, оно и к лучшему, что его отставят. Конечно, позор… но, с другой стороны, все традиции наверняка соблюдут. Новый генерал-губернатор человек хитрый, но слабый, ему ни к чему ссориться с чеченцами. Он и с афганцами-то не ссорится — вон, плакаты висят. Вместе — в новое будущее, на пушту и на дари. Русский солдат и девушка — афганка по виду. Интересно — кто-нибудь понимает, что этот плакат оскорбителен для афганца, потому что показывает, что русские солдаты собираются отнимать афганских женщин? Все муллы, шейхи в своих роликах с проповедями говорят: русские пришли сюда для того, чтобы отнять у вас землю, золото и женщин. Кто тот придурок, который развешал эти плакаты по Кабулу? Просто дурак — или враг?

Они прошли контрольный пост афганской полиции на въезде в Арк, затем — и пост русских военных. На постах были собаки, маленькие — вынюхивают взрывчатку. Во дворе было полно машин, приткнуться негде…

— Ждите на улице, — распорядился Мадаев и прошел в здание. Невысокий, бородатый, круглоголовый, в черной форме спецназа с черепом и костями, с фамильным кинжалом за поясом — он буквально излучал опасность…

В присутствии толпился народ, все стремились успеть попасть. Пятница, однако. Выходной день в тех местах, где чтут Пророка и Книгу. Новый генерал-губернатор, будучи наследником миллиардного состояния, имел собственный реактивный самолет, способный покрыть двенадцать тысяч километров без дозаправки и стоящий больше, чем реактивный истребитель-бомбардировщик. Свою работу он построил так: в пятницу днем он улетал в Санкт-Петербург, а в понедельник в середине дня возвращался, и так каждую неделю. Фигаро здесь — Фигаро тут. И что получается? Пятница здесь выходной день, афганцы не работают, а русские советники тоже вроде должны отдыхать — но на деле они здесь пытаются попасть к генерал-губернатору, пока тот не улетел восвояси. И выходной летит к черту. Суббота и воскресенье здесь рабочие дни — но генерал-губернатора нет, никакие вопросы не решить. В понедельник он прилетает днем, но здесь из-за жары работать начинают очень рано и кончают тоже рано — в час, в два [45]. Еще один день пропал. И получается, что вместо шести дней генерал-губернатор работает полноценно только три дня, вторник, среду и четверг. Ну и как вам такое? Советники работают без выходного, сам генерал-губернатор работает не шесть дней в неделю, а три. Кто пытался возразить, даже намеком — тот уже не работает: вылетел, и хорошо если без волчьего билета. Как и все среднеазиаты, генерал-губернатор был жесток и не терпел инакомыслия даже в мелочах. И советнический и армейский контингент уже с тоской вспоминали времена князя Александра Владимировича Воронцова, Наместника Его Императорского Величества — месяца не прошло. Который работал и по шесть, и по семь дней в неделю, и если ему кто-то говорил, что он не прав, просто просил обосновать свою точку зрения. И принимал объяснения, если они казались дельными.

Генерала Мадаева сразу заметили. Пошли слушки. Его не любили и военные и гражданские. Потому что те, кто нес службу, смирившись с обстоятельствами, — договаривались с местными, а потом ночью приходили башибузуки генерала Мадаева, оставляли после себя кровь, много крови, и растворялись в ночи так же быстро, как и появились. А местным приходилось после этого жить с местными, да еще и объясняться, а почему в их зоне ответственности ходят неприкаянные банды.

Говорили, что башибузуки Мадаева — грабители, но это было не так. Вообще, горцы и в самом деле природные налетчики и грабители, но дело не в этом. Мадаев разрешал грабить. Но в строго определенных рамках. Нет ничего плохого, чтобы взять любое трофейное оружие, это право любого воина. Нет ничего плохого, если, убив связника ашраров на тайнике с продовольствием, обратить это же продовольствие себе в пропитание. Нет ничего плохого, если взять что-то из трофейного снаряжения или хорошие ботинки. Если взяли деньги — а в горах деньги понятно для чего, финансирование налетов и обстрелов, если повезет — могли найти байтулмал [46] исламского комитета, вместе с печатью и записями. Все эти деньги тоже распределяли между собой. На это дал согласие лично господин адмирал, сказав, что сдать все равно не сдадите, а так — искать будете дюжее. Но вот ограбить мирный караван, дукан, простого путника, у которого ничего компрометирующего не найдено, — за это генерал Мадаев карал резко и сразу. Так что в отрядах генерала Мадаева, состоявших из самых отчаянных людей, какие только нашлись на Кавказе, поддерживалась дисциплина, и каждый знал, что можно, а что нельзя.