Огни Азерота - Кэролайн Черри

— Хиран, дай-ка мне двойную дозу того, что ты принял… да-да, но я знаю, что у тебя есть еще. Дай мне, если ты не слишком глуп.

На красивом лице Хирана появилось осмысленное и неприязненное выражение, он вырвал плечо из пальцев Хитару и, сунув руку в клапан на поясе, вытащил нечто, что вложил дрожащими пальцами в ладонь Хитару. Хитару улыбнулся и передал полученное стоявшему рядом стражу.

— Держите его! — велел он.

Вейни понял и отпрянул, но сзади уже стояли, и у него не было шансов вырваться. Он потерял равновесие и рухнул вместе со своими стражниками. Они перевернули его, заставили раскрыть рот и всыпали пилюли в горло. А кто-то под смех остальных, который прозвучал как гром колоколов налил еще и питья. Он пытался выплюнуть, но они не давали ему закрыть рот, пока не пришлось проглотить пилюли. Затем они с хохотом отпустили его, он перекатился на живот и попытался заставить себя исторгнуть пилюли обратно, но было уже поздно. Он почувствовал на себе их действие и понял, что его заставили принять акил — весьма популярное среди кел и добывающих его для них болотников снадобье, от которого исчезают чувства и по телу расходится слабость. Ощущения были странными: страх его не уменьшился, но он оказался как бы в отдалении и теперь равнодушно взирал на себя со стороны. Ему стало тепло, исчезла боль и все остальное показалось приятным.

— Нет! — яростно закричал он, и они засмеялись. Звуки эти показались ему нежными и далекими. Он вновь закричал и попытался отвернуть от них лицо, но стражники подхватили его и поставили на ноги.

— Когда это пройдет, мы добавим еще, — сказал Хитару. — Поставьте его, пусть стоит. — Вейни отпустили. Он не мог двинуться ни в одном направлении, потому что боялся, что упадет. Сердце болезненно билось, в ушах слышался рев. Зрение затуманилось, он мог видеть только в пятне перед глазами, но между ним и этим пятном была тьма. Однако еще хуже была теплота, расползавшаяся по коже, уничтожая чувство тревоги. Он пытался бороться с ней всеми оставшимися силами.

— Что за кел ехал с тобой? Кто он?

Вейни покачал головой, и один из стражников схватил его за руку, отвлекая внимание, чтобы он ничего не успел придумать. Стражник ударил его, но удар этот вызвал у него только удивление. Тьма, окружавшая Хитару, внезапно расширилась.

— Кто? — повторил Хитару, затем закричал: — Кто?

— Леллин, — ответил Вейни в изумлении, зная, что он не должен этого делать, но не в состоянии справиться с собой. Он покачал головой, вспомнил Мирринд и Мерира, и все то, что он мог им выложить. По лицу его потекли слезы, он вырвался из рук стражника и зашатался, пытаясь восстановить равновесие.

— Кто таков этот Леллин? — спросил Хитару кого-то другого, ответом ему была гулкая тишина. — Кто таков этот Леллин? — спросил Хитару у Вейни, но тот покачал головой, и вновь покачал, отчаянно сопротивляясь страху, который пытался поглотить его жизнь и его сознание.

— Куда вы направлялись, когда на вас напали хию?

Он вновь покачал головой. Его не стали еще раз спрашивать об этом, хотя ответ мог означать смерть. Он знал это и знал, что они легко могут вытрясти из него ответ.

— Что ты знаешь о древнем могуществе? — спросила женщина по имени Халох, и женский голос заставил его смутиться.

— Куда вы ехали? — заорал Хитару, и Вейни попятился от этих страшных звуков и уперся в стражников.

— Нет, — сказал он.

И вдруг стена шатра упала. За ней стояли люди, Фвар и другие, с натянутыми луками. Стражники направили на них пики, но лучники медленно расступились, и в шатер вошел Рох.

— Кузен, — сказал Рох.

Голос его был мягок — голос доброго и сочувствующего родственника. Рох протянул руку, и никто из кел не рискнул бросить ему вызов. — Пошли со мной, — сказал Рох, и снова: — Пошли.

Вейни пытался вспомнить, почему ему следовало бояться этого человека, но лицо Роха не выражало ничего, кроме искренности. Он пошел, пытаясь не замечать окружающей его тьмы. Рох схватил его за руку, потянул за собой, а лучники Фвара сомкнулись за ними, словно занавесью закрыв его от кел.

Затем на него обрушился холодный ветер, и ему не удалось сдержаться, и не задрожать.

— Мой шатер в той стороне, — сказал Рох, помогая ему держаться на ногах. — Иди же, будь ты проклят.

Он попытался, но вывихнутая нога опять подвела его. Прошло еще много времени, прежде чем он оказался в шатре Роха на лежанке из снопов. За плечами Роха стояли хию; опустив луки, они глядели на него в тусклом свете костра, дым от которого поднимался клубами и исчезал в отверстии на крыше. Среди них был Фвар.

— Идите, убирайтесь отсюда, — велел Рох хию. — Все вы. Следите за кел.

Они вышли, хотя Фвар удалился последним, адресовав Вейни широкую и злобную ухмылку.

Затем Рох опустился на корточки. Он протянул руку к его лицу, повернул его к себе и уставился ему в глаза.

— Акил?

— Да. — Туман в голове был слишком густ, чтобы Вейни мог сопротивляться. Он отвернулся, дрожа, ибо теплота стала уже опаляющей — не болезненно, но слишком чувствительно.

— Где Моргейн? Куда она могла уйти?

Это вызвало у него беспокойство. Он покачал головой.

— Куда? — повторил Рох.

— За реку… Фвар знает.

— Там — контроль Врат, не так ли?

Вопрос этот обрушился на него внезапно. Он взглянул на Роха, и заморгал, и понял, что реакция выдала его.

— Хорошо, — сказал Рох, — мы это подозревали. Мы будем продолжать обыскивать весь тот участок. Она не решится появиться здесь, где Главные Врата… ладно, это мне тоже известно. Следовательно, она должна пытаться завладеть контролем над Вратами. Она наверняка найдет это место, у нее для этого есть возможности — если она еще жива. А ты как думаешь?

— Я не знаю, — сказал он, и слезы удивили и ошеломили его. Он не мог сдержаться. Чувства нахлынули на него, а вместе с ними — и память. — Фвар говорит, она тяжело ранена.

— Больше всего меня тревожит ее меч. Представь этот меч в нежных руках Хитару… Это не должно случиться, Вейни. Ты должен предотвратить это. Куда она ушла?

Слова звучали резонно, мягко и приятно.

Он потряс головой и выругался. Рука Роха упала, он поудобнее устроился на корточках, глядя на Вейни как на неприятную проблему. Лицо его, так похожее на лицо лежащего перед ним брата, исказило раздражение.

— Сколько тебе дали? Сколько тебе дали акила?

Он покачал головой, не зная ответа.

— Оставь меня. Оставь меня в покое. Я не спал уже много дней. Рох, дай мне поспать.

— Не спи. Это может плохо кончиться, если ты сейчас заснешь.

В этих словах не было той грубости, которую можно было ожидать. Уже не в первый раз он смотрел в лицо врага, которое принадлежало его кузену. Он заморгал, пытаясь вникнуть в слова Роха, и вздрогнул, когда Рох положил ладонь на его распухшее колено.