Я тебе не достанусь - Ольга Иконникова

день летнего солнцестояния, а вся остальная страна будет охвачена паникой, и Астору останется лишь воспользоваться ситуацией с выгодой для себя.

– Вы полагаете, мы должны сообщить обо всём королю? – напомнила о себе мадемуазель Пикард.

Я кивнула без малейших раздумий. Несмотря на то, что действия Астора в чём-то согласовывались и с моими интересами, я не хотела его покрывать. Я и прежде не была высокого мнения о его человеческих качествах, теперь же его поведение и вовсе было мне противно. Он хотел захватить огромную и прекрасную страну, воспользовавшись ее временной беззащитностью – как гиена, что подходит к жертве, которая уже повержена другим, более сильным врагом.

Я не знала, чем это обернется для меня самой, но я хотела помочь стране, которую уже полюбила. Быть может, Венсан сумеет наказать Астора еще до того, как наступит лето.

Я вызвала лакея и попросила его сообщить его величеству, что я прошу его прийти в библиотеку. И пока мы ждали Венсана, я пыталась понять, знал ли Астор, что в Шеллар на самом деле отправилась я, а не Ребекка. И пришла к выводу, что не знал и, должно быть, до сих пор пребывал в приятном неведении. Если бы отец рассказал ему о бегстве кузины, он наверняка попытался бы сделать так, чтобы не допустить моего выезда из Алькании.

Письмо родителей пришло не из Тьерсена, а из Агалара – наверно, они вернулись домой сразу же после моего отъезда. А учитывая нежелание короля Астора выполнять некогда данное обещание в отношении меня и принца Патриса, его величество их возвращение в Агалар должно было только обрадовать, и вряд ли он вызвался бы их там навестить.

Но что сделает Астор, когда делегация шелларцев во главе с министром иностранных дел герцогом Дампьером потребует у него ответа? Станет тянуть время? Заявит, что ничего не знал об обмане? Будет настаивать, что сбежавшую принцессу до сих не могут отыскать?

– Вы звали меня, сударыня? – голос Венсана заставил меня вздрогнуть.

– О, ваше величество! – мадемуазель Пикард вскочила с кресла и сделала книксен. – Простите, что побеспокоили вас! Но мы посчитали, что речь идет о деле государственной важности.

Она коротко рассказала ему всё то, что прежде рассказала мне, и указала ему на лежавший на столе листок. Он выслушал ее, не задав ни единого вопроса, и только когда стал читать письмо, лицо его побледнело, в тёмные глаза еще больше потемнели от гнева.

– Благодарю вас, мадемуазель, – сказал он, обращаясь к Пикард. – Вы оказали Шеллару неоценимую услугу, и я никогда этого не забуду. Но поскольку вы сами признали, что это – дело государственной важности, я попрошу вас нас оставить.

Она торопливо поклонилась и удалилась, хоть и бросила в мою сторону чуть обиженный взгляд – наверно, она не понимала, почему он посчитал возможным посвятить меня в эту тайну.

Как только за ней закрылась дверь, его величество вызвал старого библиотекаря и спросил, не знает ли тот, кто за последние пару лет брал в библиотеке «Подробнейшее описание быта и традиций населения северных провинций Шеллара».

Месье Ремиль ответил не сразу – ему потребовалось обратиться к своим записям, в которых он отражал каждую вынесенную из библиотеки книгу. А в том, что листок был исписан молоком не здесь, сомневаться не приходилось – вряд ли кто-то стал бы так рисковать. Наконец, месье Ремиль снял с носа очки и заявил:

– Ваше величество, в интересующее вас время книгу брали лишь однажды – в прошлом году. Быть может, вы помните, что тогда от пожара серьезно пострадал дворец герцога Дампьера, и вы милостиво предложили его светлости на время ремонта воспользоваться апартаментами в вашем дворце.

Герцог Дамрьер? Я охнула и с тревогой посмотрела на Венсана – мне показалось, он заскрежетал зубами.

34. Предатель

Месье Ремиль был отпущен, но даже после того, как мы с Венсаном остались одни, я не решилась нарушить молчание.

– Я доверял ему как самому себе, – печально сказал его величество после того, как тишина стала просто гнетущей. – Он единственный, кроме графа Валенсо, кому я решился рассказать о том, что вы – не принцесса Элана.

А вот это обстоятельство было как раз кстати – пусть Астор и дальше будет уверен в том, что в Бельфере сейчас находится Ребекка. Пока он не знает правду, он не станет предпринимать активных действий. Он станет просто ждать – того дня, когда месть птицы Сирин уничтожит Венсана и всех, кто был приближен ко двору.

– Да, его бабушка была родом из Алькании, но прежде в Шелларе часто женились на иностранках. А его светлость никогда не давал ни малейших поводов в себе усомниться. Не понимаю, что могло толкнуть его на это. Он занимал высокий пост при дворе и пользовался моей благосклонностью. Что может дать ему Астор, чего не мог бы дать я?

Меня удивило, что он так сразу поверил в виновность своего министра, и я произнесла это вслух.

– Видите ли, Ребекка, – пояснил его величество, – о причинах, побудивших меня жениться именно на принцессе Элане, тоже знали только Валенсо и Дампьер. И именно с ними я обсуждал ситуацию несколько дней назад. И когда я решил, что стоит более решительно потребовать от Астора выдачи принцессы, я хотел отправить в Альканию графа Валенсо. Но Дампьер заявил, что если делегацию возглавит он сам, то Астор впечатлится куда больше – всё-таки он занимает пост министра иностранных дел и куда более его сиятельства искушен в ведении переговоров. Теперь-то я понимаю, почему он это сделал – эта поездка дает ему возможность вести переговоры с королем Алькании, не прибегая к тайной переписке. А тогда почти растрогался, похвалив его за смелость и преданность.

– Нельзя ли догнать ваших посланников? – я не знала, когда делегация выехала из Бельфера. – Если они еще не пересекли границу с Альканией…

Но его величество вынужден был признать, что сделать это уже невозможно.

– Они отправились в путь еще на прошлой неделе. Даже если я отправлю за ними гонцов на самых быстроногих лошадях, их не успеют настигнуть до границы. К сожалению, я сам настоял на том, чтобы Дампьер ехал без остановок, меняя лошадей на почтовых станциях.

– Вы думаете, он вернется в Шеллар? – спросила я.

– Возможно, – он не был в этом уверен. – Он же не знает, что к нам в руки попало его письмо. Если это был черновик, наверняка, он давно про него забыл, посчитав, что его уничтожил. Но с другой стороны