ИМАГО (Phasis imago) - Владимир Николаевич Васильев

На это явно следовало обратить внимание, о чем и условились на будущее — почаще оглядываться, пристально смотреть по сторонам, не зевать, не расслабляться. На Артема снова свалилось отхлынувшее было беспокойство — время, проведенное в клане Андира теперь стало вспоминаться с легкой грустью, переходящей в форменную ностальгию.

Пусть Поднебесье и не было его родным домом, но все-таки какой-никакой кров Артем здесь обрел. И совершенно точно оставил среди соплеменников Андира и Тана частичку собственной души.

Вместе с этим Артем внезапно осознал, что Землю он вспоминает чем дальше, тем абстрактнее. Воспоминания размылись, потеряли отчетливость и в какой-то момент Артем ощутил: он не может внятно сформулировать с какой целью желает туда вернуться. Положим, стремление homo cosmicus вернуться из дикости в цивилизацию объяснять не требовалось — вернулся же, в конце концов, Робинзон Крузо в Англию из своего тропического островного рая, хотя судя по книге не скажешь, чтобы ему приходилось там особенно туго. Разве что в самом начале. Но с Артемом-то как быть? Что ждет его на Земле? Родные и знакомые давно мертвы. Мир ушел на семь столетий вперед. Поймет ли его Артем вообще, мир будущего? Воспримет ли? Или окажется безнадежно отставшим от сегодняшних землян? Эдакой ископаемой диковинкой, живым если не динозавром, то уж носорогом каким-нибудь — точно. Тем более, что носороги вымерли аккурат вскоре после выхода человека в космос — почему-то этот факт показался Артему особенно символичным.

Фидди вскоре улетел — дальше на восток. Посидели-поболтали всего пару часов. Барсука умяли, разумеется, а вот веселящее не стали даже доставать: Фидди сразу сказал, что задерживаться не будет.

— Вы как? — поинтересовался Фидди перед отлетом. — Сразу на запад или этот Лист сначала прочешете?

Тан вопросительно глянул на Артема — сам он никогда не проявлял инициативу в стратегических вопросах. Его уделом оставалась тактика.

— Раз уж прилетели, надо осмотреться, — проворчал Дасти.

Артем подозревал, что сказочнику просто лень становиться на крыло после сытного обеда. Да по правде говоря, Артему и самому не хотелось никуда лететь сию же секунду. Авось за сутки-другие Лист, о котором рассказывал Фидди, не растворится в небе без следа.

Простились, проводили мастера и до темноты успели обшарить лиственную зону. Ничего не нашли.

Отоспались, поохотились и к следующему вечеру закончили обход Листа.

Опять же без результата. Наутро с чистым сердцем улетели на запад, зацепившись за первый же попутный поток.

В небе провели девять часов. Ночевали на уже посещенном Листе — не далее как несколько дней назад Артем пометил рубец на носу своим фирменным знаком из слитых букв «А» и «Ш».

Понадобились еще три ночевки, в том числе одна на уже знакомом Листе изгнанников, прежде чем искомая летающая чаша с обломанным черенком и раздвоенным кленом на носу была настигнута. Клен оказался не просто засохшим, а еще и обугленным — вероятно, в него саданула молния во время одной из редких в Поднебесье гроз. Причина, по которой ополовинился черенок осталась невыясненой, но Тан сказал, что возможно он просто сгнил и обломался банально от возраста. Лист был действительно очень старый — громадный, весь поросший иссохшей бородой под кромками. Трухи с него сыпалось — аж воздух терял прозрачность. Вокруг паслась прорва мелкой воздушной живности, а следом за Листом в том же потоке, только чуть ниже, величаво дрейфовали сразу три кита-дирижабля со свитой из лоцманов и прилипал.

Как и все старые Листы этот постепенно терял летучесть — от поверхности океана его отделяло километра два, вряд ли больше. Артем еще не летал так низко. В целом, разница была не очень велика, разве что горизонт тут казался ближе, а поверхность океана просматривалась отчетливее, почти без дымки. Чуть дальше к югу из воды выглядывала цепочка островов-вулканов — почти каждый пик венчался косматым расползающимся облаком дыма и газов, но ветер, к счастью, сносил эту радость на запад-юго-запад.

Контрольный облет занял минут пятнадцать. Лист выглядел безлюдным, разве только в чаще мог кто-нибудь прятаться.

Сели по традиции на носу, быстро сложили крылья. Тан угрюмо взглянул в небо.

— Ну, что, хвост заметили? — спросил он, обращаясь больше к ва Дасти.

Тан и смотрел при этом на сказочника, повернувшись к Артему боком. — Или опять гриф кое-кому небо застит?

— Гриф-гриф, — проворчал тот с едва заметной укоризной. — А то ты не знаешь как я хорошо вдаль вижу.

Тан в который раз хлопнул себя по темечку:

— Тьфу ты, барсучий хвост! Опять забыл!

— Я заметил, — решился вклиниться в разговор Артем. — И сегодня, и вчера. А вот позавчера и днем раньше — не заметил.

— Вчера я никого не видел, — насупился Тан. — А где вчера?

— Да там же, где и сегодня — позади и слева. Утром как раз к солнышку. И вместе с ним высоту набирает, гаденыш.

— Вчера я не выспался, — сообщил Тан виновато. — Глаза слипались, летел — засыпал. Наверное, потому и не рассмотрел. А к вечеру он что?

— К вечеру делся куда-то. Наверное, ночевку искал — не мог же он вместе с нами на Листе обосноваться?

Дасти отвязал от крыльев чехол с гитарой и повесил его за спину.

— Вы болтать болтайте, — заметил он. — Но и пошевеливайтесь вместе с тем. Вечер уже, собственно, начинается. А Лист здоровый.

Артем с верным швейцарцем в руке поспешил к толстенному рубцу, делящему третью кромку на левую и правую скулы, и быстренько вырезал букву «А». Рубец был совсем уж плотный, еле поддался. Тан с агавой наготове ждал за правым плечом.

— Готово! Двинули вглубь, — выдохнул Артем, вытирая лезвие листом лопуха.

— Зря ты думаешь, что он не мог на том же Листе, что и мы ночевать, — заметил Дасти, остановившись напротив широкого разлома во второй кромке и критически разлом рассматривая. В этом месте перебраться через кромку можно было безо всяких усилий. Даже подсаживать друг друга не пришлось — она сильно просела и раскрошилась, да еще вьюнком поросла — цепляйся и залезай, добро пожаловать.

Так и сделали.

— Поболтался челноком вдалеке пока мы сели, — развивал мысль сказочник. — Выждал, сколько надо, а потом и сам подкрался где-нибудь ближе к миделю.

— Рискуя попасть нам на глаза? — с сомнением переспросил Тан.

— Может, он этого и не боится, — фыркнул Дасти строптиво.

— Ага, и поэтому прячется ближе к солнцу, поэтому держится на самом пределе видимости… — саркастически заметил ва Тан. — Не сочиняй, Дасти.

— А что ему мешает дождаться сумерек? — примирительно сказал Артем. — Как видит дым от нашего костерка, так