Жертвуя счастьем - Беверли Кендалл

Он встал.

— Я велю повару приготовить тебе что-нибудь. Что ты любишь?

— Я хочу вернуться домой, к кузенам, и поесть вместе с ними, — выпалил Николас.

Домой… Дом в душе каждого ассоциируется с такими понятиями, как любовь, тепло, домашний очаг, семья, и исключает вражду. Для Николаса таким домом должен стать Гретхен-Мэнор.

Но он не может нанести травму своему ребенку, разлучив его с матерью. А это значит, что Алексу придется жить с Шарлоттой под одной крышей. Эта перспектива казалась Алексу одновременно и заманчивой, и тревожной. Он вдруг снова разозлился на Шарлотту. После стольких лет разлуки ей все же удалось сохранить власть над ним. Адам потерпел поражение в поединке с Евой, но Алекс все еще отказывался признать, что находится в плену у Шарлотты.

— Николас, я — твой отец, ты знаешь, что это значит?

Две пары голубых глаз смотрели на него в немом вопросе. Николас смотрел с любопытством, Шарлотта настороженно.

— Это означает, что мы должны жить здесь все вместе, как одна семья, — продолжал Алекс.

Шарлотта была потрясена его словами.

— Мама, значит, мы никогда больше не вернемся в наш настоящий дом? — спросил в тревоге Николас.

Увидев, что его сын расстроен, Алекс снова стиснул зубы.

Шарлотта вскипела от гнева. Ей не нравилось, что Алекс не обсудил с ней этот важный вопрос заранее. С переездом в Гретхен-Мэнор их жизнь должна была кардинально поменяться. Такие решения нельзя принимать в одиночку. Шарлотта считала, что проживание под одной крышей не пойдет на пользу никому из них. Во всяком случае, в настоящее время.

— Николас, моя экономка привела сегодня своего внука к нам в гости. Хочешь познакомиться с ним? Он примерно твоего возраста, — с улыбкой промолвил Алекс, стараясь завоевать расположение сына. — Повар приготовит вам что-нибудь перекусить, а потом вы сможете поиграть. Ты любишь паровозики? Наверху, в комнате для игр, тебя ждет новая железная дорога.

Для малыша самым важным в жизни были игрушки и вкусная еда. Николас как завороженный смотрел на отца.

— Паровозики? Ты купил их для меня?

Николас вскочил на ноги, трепеща от радостного волнения.

Алекс, усмехнувшись, встал.

— Да, я купил железную дорогу для тебя. Позволь, я позову миссис Мартиндейл.

И он позвонил в колокольчик. Николас повернулся и улыбнулся Шарлотте. На ее губах тоже появилась натянутая улыбка. По-видимому, дружба Николаса с кузенами была не такой уж крепкой.

Уже через пять минут Николас и его новый друг Джонас, пятилетний внук экономки, смеясь и болтая, покинули гостиную вместе с миссис Мартиндейл.

Как только дверь за ними закрылась, Шарлотта, шурша юбками, резко развернулась в сторону Алекса и пронзила его гневным взглядом.

— Алекс, как ты мог?! — воскликнула она срывающимся голосом.

Алекс с невозмутимым видом снова уселся в кресло и, развалившись в нем, небрежно вытянул длинные ноги.

— Я же говорил тебе, что хочу, чтобы мой сын жил со мной.

Его пренебрежительный тон заставил Шарлотту стиснуть зубы.

— Но ты не имел права говорить Николасу, что мы будем жить вместе! Ты должен был сначала обсудить этот вопрос со мной. Ты забыл, что он еще малыш и нельзя круто менять его жизнь? Ему надо время, чтобы привыкнуть и освоиться в новой обстановке.

— Похоже, Николас не слишком огорчен тем, что теперь будет жить здесь. Во всяком случае, он вышел из комнаты довольным, — заметил Алекс. — Поверь, дети привыкают гораздо лучше и быстрее, чем взрослые. С Николасом будет все отлично.

— Как ты можешь быть таким бесчувственным? Новые игрушки скоро перестанут радовать его, и что тогда? Я отвечу тебе на этот вопрос: тогда он начнет тосковать по друзьям, которые остались в Америке, — заявила Шарлотта.

Она стояла перед Алексом, скрестив руки на груди.

— Как и моя жена…

— Жена? Алекс, ты прекрасно знаешь, что наш брак — всего лишь фарс. Ты вынужден был жениться на мне, чтобы иметь законные права на сына.

Его брови взметнулись вверх то ли от удивления, то ли от гнева. Лицо Алекса вновь стало мрачным, его серые глаза буравили Шарлотту ледяным взглядом. Он медленно поднялся на ноги. В этот момент Алекс напоминал льва, готового броситься на свою жертву. Он молчал до тех пор, пока не выпрямился в полный рост, подавляя Шарлотту демонстрацией своей силы и ярости.

— Нет, мадам, это вы должны быть благодарны мне за то, что я оформил брак. Этот фарс, как вы его пренебрежительно называете, спасет вас от позора и гибели. Этот фарс является единственной причиной, которая помешает мне привлечь вас к суду за сокрытие факта существования моего сына. Так что, если вы не хотите поставить под угрозу все, что вам дорого, я предлагаю вам спуститься с неземных высот, на которые вы себя возвели, свято веря в собственное превосходство, и быть благодарной судьбе за то, что я взял вас в жены и предложил жить со мной. Я сомневаюсь, что кто-то другой на моем месте поступил бы с вами так же великодушно.

Шарлотта пожалела, что встала с дивана, у нее подкашивались колени. Она сделала шаг назад и, шурша юбками, снова плюхнулась на обитое бархатом мягкое сиденье. Казалось бы, уже пора привыкнуть к обвинениям и колкостям Алекса. Но, услышав нотки презрения в его голосе и увидев полыхавший в его глазах гнев, она вдруг утратила чувство реальности. Ей казалось, что все это происходит не с ней, а с какой-то другой женщиной, за которой она наблюдает со стороны. Эта женщина вызывала у Алекса бурные эмоции.

Шарлотта отважилась взглянуть на Алекса только после того, как уняла боль, пронзившую ее сердце.

На первый взгляд он выглядел спокойным. Но, приглядевшись внимательнее, Шарлотта заметила, что его щека подергивается от тика.

— Алекс, у тебя ничего не выйдет, мы с тобой не уживемся под одной крышей. Неужели ты этого не понимаешь? Ты презираешь меня. — Голос Шарлотты задрожал. — Если мы убедим хоть кого-то, что счастливы в браке, то это будет настоящим чудом.

Алекс задумался.

— Наша личная жизнь никого не касается, — наконец снова заговорил он. — Главное, чтобы мы объединились и выступали единым фронтом. А счастливы мы в браке или нет — это наше дело.

Она не сомневалась, что Алекс не задумываясь вверг бы ее в пучину страданий. Но неужели он готов был и себя обречь на муки? В это трудно было поверить. Однако на свете существовал один человек, о счастье которого они оба пеклись.

— А как же Николас? Я не хочу, чтобы он рос в семье, где не ладят родители.

Алекс ответил не сразу. Шарлотте пришлось ждать несколько мучительных секунд.

— Мне тоже не хотелось бы, чтобы мой сын рос в такой атмосфере, — наконец тихо промолвил он. — Я по своему опыту знаю, что это за пытка.