Сон, ставший явью - Ирен Беллоу

— А разве твоя жена не приезжала сюда?

Он напрягся. И Рита тут же пожалела, что сунула нос куда не следует, но на лице Мела появилась печальная улыбка.

— О нет. Этот домик — единственное наследство, доставшееся мне от отца. С тех пор как мы с Шейлой поженились и до развода я и сам приезжал сюда не больше трех раз. Шейла любит красивую одежду, блеск, роскошь. Здесь же всего этого нет, и белки не оценили бы ее шикарных платьев.

Рита поморщилась.

— Я тоже пожалела о том, что моя босоножка досталась форели.

— Так это она стоила сто пятьдесят долларов! — Он понимающе усмехнулся.

— Ты считаешь, что я похожа на твою бывшую жену, да?

Мел внимательно посмотрел на Риту и отвел прядь волос с ее лица.

— Тебя это волнует?

Она кивнула.

— Шейла совсем не плохая. У нее было тяжелое детство, и я подозреваю, что это научило ее не очень доверять людям. Она амбициозна и любит красивые вещи, как и ты. Но ты совсем другая. У тебя есть сердце. И ты все делаешь сама, не дожидаясь, пока другие поднесут тебе желаемое на блюдечке. Ты работаешь для осуществления своей мечты. Я восхищаюсь этим.

— Даже если эта мечта — всего лишь тряпочки, призванные скрыть шеи стареющих женщин?

— Хороший вопрос. — Мел поцеловал ее в лоб. — Я вижу, что твоя работа много для тебя значит. Я вижу, что ты хочешь помочь своей семейной компании. Я уважаю это.

— Спасибо, — сказала Рита.

— Это пустая трата времени, но я это уважаю.

Она поняла, что Мел поддразнивает ее, поэтому толкнула его в плечо, с удовольствием ощутив упругое сопротивление мускулов. И улыбнулась, почувствовав, что они стали немного ближе друг другу.

— А почему вы расстались с Шейлой? Ничего, что я задаю этот вопрос? — Сдержанность, похоже, покинула ее вместе с платьем.

— Она хотела, чтобы я стал известным художником, и, видит Бог, я все делал для этого. Но она также хотела денег, все больше и больше, поэтому за неделю до открытия моей амстердамской выставки поставила на бирже всю сумму, занятую на аренду зала… и проиграла.

— Вот как? — В глазах Риты светилось искреннее сочувствие, смешанное с возмущением.

— А потом, когда — от отчаяния и чтобы расплатиться с долгами — я устроился на работу в полицию, она сочла, что я ее не достоин, и нашла себе кого-то более амбициозного.

— Ты, наверное, был в ярости. — И испытывал боль. Рита была уверена в этом, хотя Мел ни за что не признался бы.

— Поначалу да, конечно. Но все равно это было только к лучшему. Я не создан для семейной жизни. Мне нравится одиночество. Тишина. И свобода делать то, что хочу. Вот мой кусочек мира. — Он собственническим взглядом окинул террасу и поляну.

— Но ведь ты пригласил сюда меня.

— Верно. Нарушил собственное правило. — Мел улыбнулся, скрывая некоторое сомнение, которое Рита уловила. — Но разве не для того и существуют правила? Это исключительный случай.

— Да.

Да, исключительный. Они оба здесь были совершенно другими. Мел стал менее настороженным, более открытым. Она чувствовала себя более женственной, чувственной и просто живой. Все ее чувства, казалось, обострились до предела — зрение, слух, осязание, обоняние…

Рита потянула носом воздух. Кажется, пахнет дымом?

— Господи! Мясо! — воскликнул Мел, тоже, видимо, учуявший запах.

Он вскочил, обнаженный, и бросился на поляну, где под деревом стоял гриль, разбрасывая в сгустившейся темноте оранжевые искры. Рита последовала за ним, овеваемая прохладным ветерком. Как ни странно, нога почти не болела. Наверное, крепкий коктейль подействовал как обезболивающее.

Мел стоял над грилем, покачивая головой, как врач, которому предстоит сообщить плохую новость.

— Это уже не барбекю. Похоже на весьма и весьма дорогой уголь. Прости.

Он был похож на мальчишку, разбившего окно, и казался таким милым, что Рита рассмеялась. Мелодичный звук разнесся в тишине — женственный, легкий. Эхом отразился от широких стволов сосен.

— Кого это волнует? Все и так чудесно.

Она была совершенно обнаженной в этой глуши, наедине с совершенно обнаженным мужчиной, который, несомненно, будет заниматься с ней любовью снова и снова.

— Хорошо, что остались салат и хлеб, — сказал Мел, когда они вернулись на террасу. — Пойду принесу нам одеяло.

Рита проводила взглядом исчезнувшего в доме Мела и почувствовала, что ей стало холодно под свежим ночным ветерком в отсутствие этого мужчины. Ее тело покрылось гусиной кожей. Она села за стол, откусила кусочек хлеба. Хотя он не был уже теплым, но свежая мякоть пахла восхитительно.

Вскоре появился Мел с толстым шерстяным одеялом и еще одним стаканчиком. Поставив коктейль на стол, он приподнял Риту и вместе с ней сел на стул, обернув их обоих одеялом.

— Как хорошо, — вздохнула она, теснее прижимаясь к нему и чувствуя спиной его покрытую волосами грудь, бедрами — его мускулистые бедра и уютное тепло одеяла — всем телом.

Мел придвинул миску с салатом, и Рита взяла немного себе. Сочный латук хрустел на зубах, соус был острым.

— Восхитительно, — прошептала она, поворачиваясь, чтобы покормить Мела.

— Ммм…

Это простое действие напоминало интимную ласку, и Рита ощутила, что снова хочет его. Она отпила из стаканчика, также поделившись с ним, желая продлить это чудесное, ни с чем не сравнимое чувство. Они делили салат, и хлеб, и коктейль, а вокруг сгущалась темнота.

Когда все было съедено, Рита снова прижалась к нему. События последних дней уже казались чем-то далеким и нереальным. Ей было вполне достаточно Мела и чувства, которое их объединяло. Разве когда-нибудь она бывала так счастлива? Вряд ли.

— Спасибо, что поделился со мной всем этим, Мел, — сказала она и, высвободив руку из одеяла, погладила его по щеке. — Теперь я понимаю: так можно жить.

— Да ты еще ничего и не видела. Подожди, пока поднимется луна. Я отведу тебя в одно волшебное место.

— Отведешь? Ночью?

— Это совсем недалеко.

Они собрали тарелки, и Мел, накинув на ее плечи махровый халат, повел Риту куда-то через поляну. Недалеко от ручья, в который она свалилась, обрыв становился круче, деревья отступали, и оттуда открывался удивительный вид на окутанную туманом долину в окружении темных холмов. Подсвеченная серебристым лунным светом, она мерцала и казалась огромной чашей, наполненной волшебным напитком.

— Нравится? — спросил стоящий сзади Мел и крепче прижал ее к себе.

— О да. — Рита откинула голову назад, на его плечо, и, коснувшись щекой чуть шершавого подбородка, а спиной ощутив мерное биение сердца, испытала незнакомое чувство спокойствия, уверенности в том, что она может положиться на этого человека. Она снова взглянула на великанскую чашу и поняла, что не хочет расставаться с этим чувством. — Как было бы чудесно — бросить все и поселиться в глуши. — Ее удивили собственные слова. — Забыть о красителях, забыть о борьбе, жить одним мгновением, наслаждаться дуновением ветра, лунным светом и свободой.