Гол-2018 - Дмитрий Рыков

– И на чём ты играешь? – сморщив носик, недоверчиво спросила подруга дней его, не мало не суровых.

– Я пою.

– Да брось.

– Девять октав беру.

– Не ври! Меня не проведёшь, я пять лет в музыкальную школу отходила! Человек берёт максимум четыре!

– Продемонстрировать?

– Что, здесь? – Даша испуганно оглянулась. – Не надо. Ну, а почему не политикой? Почему не экономикой? Ты, борец за всеобщее счастье?

– Потому что, как сказал незабвенный Мишель Уэльбек в одной из своих немногочисленных книжек, «У Сноуп Даджи Дога «капусты» меньше, чем у Билла Гейтса, зато девок он пялит куда больше».

Официант принёс кофе. В это время девушка метнула в сторону дорогого ей человека такой взгляд, что непонятно, как не сшибла его со стула.

– Девок? – переспросила она. – Тебе, гад, меня мало?

– Я шучу, – спокойно ответил он, размешивая сахар ложкой и с наслаждением вдыхая исходящий из чашки аромат. – Ты же знаешь.

– Да, знаю. А тебе подыгрываю. Но всё равно слушать неприятно.

– Да и ладно, забыли. Ты у меня – самая лучшая, самая красивая, самая умная, весёлая и сексуальная…

– Что остановился – это всё?

– А, мало? Тогда самая…

– Хватит. Если в музыке разбираешься, помоги брату моей подруги Генке Соловьёву что-нибудь записать и в Интернет выложить.

– Что именно у него не получается?

– Да всё. Сутками сидит за пультом, пишет свой хип-хоп особым подстилем, мало что выходит.

– Замётано.

– Серьёзно?

– Ну он же брат твоей подруги.

– У-у! – она тихонько похлопала в ладоши. – Здорово!

Даша сделала один маленький глоточек, у Ноана чашка уже оказалась пустой, и он опять подозвал официанта – теперь чтоб расплатиться.

– Смотрю я на тебя, любимый, – издала она лёгкий смешок, – и всё диву даюсь. Ну и горазд же ты пить! Представляю, как бы ты мог выглядеть, окажись ты любителем пива.

– Вот такое пузо, – ответил он и показал руками.

– Разлюблю.

– Ты, что, любишь меня за внешние данные, а не за интеллект?

– Конечно, за интеллект! И ещё кое за что…

– Мне не нравится алкоголь. Ты ведь в курсе.

– В курсе.

– И вообще – режим. Скажу по секрету: в футбол я могу играть и до пятидесяти.

– Не верю!

– Ты что, не знаешь, какой я здоровый?

– Ох, и знаю! Так знаю!

– И что же?

– Всё равно подумай об образовании.

– Ладно, – ответил гость, лишь бы она не приставала с этим вопросом.

Образование? В мире – шесть миллионов произведений самых разных авторов. Сто сорок миллионов бумажных книг. Но: всех самых интересных писателей он уже прочитал. Всё, что хоть каким-то боком касалось истории, философии или религии – тоже. Для общего развития знаний о Земле – Википедию. Сколько там статей? Семьсот тысяч? Фи, ерунда какая…

Подошёл официант, принёс счёт, он отдал карточку.

– Поехали сегодня ко мне, – предложила девушка.

– Даша!

– Что?

– Даша! Я взрослый, самостоятельный человек! Ну что это за нечаянная радость – «ой, родители уехали, можем у меня перекантоваться, телик посмотреть»! Да мне неуютно думать, что вдруг кто-то возьмёт, неожиданно приедет!

– Ты им нравишься, неожиданно не приедут – позвонят.

– Ну, а чем у меня плохо?

– Да всем хорошо! Но утром как представлю – ты на тренировку, а я во всём вчерашнем, грязном, переться в метро, пока доедешь, пока… Я тебе завтрак приготовлю!

– Признаюсь, аргумент! Но: а я от тебя – по пробкам, пока доедешь…

– Нет, ты мужчина или как?

– А, да, да, конечно. Надо просто жить вместе, да и всё.

– Правильно! – она явно обрадовалась.

– И, конечно, в Черёмушках – чтобы тебе удобней на учёбу ходить.

– Конечно!

– Не пойдёт. Далеко ездить. Скажется на спортивных результатах. Привози в отель одежду – будешь всё время в чистом.

– Да не могу я жить в отеле! Ну, что я, прямо как проститутка – в отель! У женщины должен быть дом!

– Ладно, отложили разговор.

Даша поняла, отвернулась. Сидели молча, пока не принесли карточку.

Поднялись с мест, девушка оправила юбку, сняла со стула сумочку, взяла кавалера под руку.

Забрав по пути куртку Данилы, они вышли наружу и направились к машине.

Инопланетный гость запрокинул голову – небо безоблачно, светят звёзды. Чувствуя, что у подруги упало настроение, он вдруг принялся декламировать, для пущего эффекта помогая себе взмахами рук:

– Наш час настал. Собаки и калекиОдни не спят. Ночь летняя легка.Автомобиль, проехавший, навекиПоследнего увёз ростовщика.

Близ фонаря, с оттенком маскарада,Лист жилками зелёными сквозит.У тех ворот – кривая тень Багдада.А та звезда над Пулковым висит…

О, поклянись, что веришь в небылицу…

– Кто это? – спросила Даша.

– Набоков.

– Красиво. Только сейчас не лето, нудный любитель деталей.

– Зато ночь.

– Зато ночь.

– Дай поцелую.

Девушка прильнула к нему. Так они, прижавшись друг к другу, постояли какое-то время. Наконец он тихо, медленно, отстранил её, вынул из кармана ключ и нажал на нём кнопку. Щёлкнули открывшиеся замки машины. Они уселись, Королёв завёл двигатель и сказал:

– Ладно, не дуйся.

– Не буду, – ответила Даша и снова чмокнула его в щёку.

Глава вторая

Генка Соловьёв оказался весёлым и, очевидно, никогда не причёсывающимся лохматым малым лет двадцати двух. Для музыкальных экспериментов сына родители выделили целую комнату. На двери в неё висел чёрно-белый плакат с изображением какой-то мутотени и надписью вверху по-английски: «Территория Джи». В самом помещении стояли два синтезатора, два компьютера и стул на колёсиках с кривой спинкой, который по первоначальному замыслу должен был помогать автору перемещаться от одного создающего звуки устройства к другому, но из-за огромного количества спутанных кабелей и шнуров на полу притаившийся на своём привычном месте у стола.

Рядом на табурете лежала электрогитара, а внизу там и сям находились специальные устройства, видимо, позволяющие изменять её звучание.

То ли недооценённый гений ждал гостей чуть позже, то ли посчитал подобную картину естественной составляющей творческого процесса, но везде валялись коробки из-под пиццы и пустые пивные банки. Ничуть не смущаясь, он тут же предложил холодный ячменный напиток визитёрам. Даша спокойно взяла ёмкость и пошла на кухню болтать с однокурсницей, оставив своего кавалера наедине с композитором.

– Вот это да! – с громким чпокающе-чмокающим звуком открыв свою банку, произнёс хозяин. – Сам Королёв у меня дома!

– Да ладно! – привычно ответил Ноан.

– Не-а! – не согласился музыкант. – Ты пойми – я, конечно, больше хоккей люблю, но футбол тоже уважаю, а к тебе уважуха абще конкретная!

– Спасибо, – мотнул своей рыжей копной Данила. – Но давай к делу.

– Давай. Короче, – и творческий человек, поставив банку на стол, рванул на себя стул. Провода, опутавшие ножки, отпускать добычу не хотели, но после недолгой борьбы растянулись, позволив Генке достичь цели и шлёпнуться на сиденье, – есть тема, – вдруг пальцы парня с такой удивительной лёгкостью забегали по клавишам, что гость неожиданно закашлялся.

– Но! – продолжил Геннадий и подкрутил на синтезаторе две ручки. – Ускоряемся, получаем это, – тут ритм участился и стал чётче, музыкант нажал ещё две кнопки, из ниоткуда ворвались ударные, – и…

Тут пошла дикая смесь русского жаргона и английских словечек, надо признать, очень ровно, без малейшей запинки. «Ди-Ди-Пи-Ди», нынешние хип-хоповские звёзды, может, и не позавидовали, но оценили бы – точно.

– Круто! – сказал Королёв, когда тот остановился. – Только я-то зачем нужен?

Парень пощупал себе горло и пояснил:

– Петь – абще не умею. Тока читать. А припев – нужен. Поможешь?

– Сколько песен надо записать? – с некоторым сомнением спросил Ноан.

– Четыре.

– Сколько дублей будем делать?

– Какие дубли? – пожал плечами Соловьёв. – Дам тебе текст, то, что нормальным шрифтом, читаю я, то, что курсивом, поёшь ты. Мелодию я тебе наиграю.

– Извини, конечно, а что – это так сложно? Друзья не могли помочь?

– У меня с ними, – посерел творец, – концептуальные разногласия. Они хотят, чтобы я писал о потоках льющейся с неба крови и муках ада, мне же по душе м… ну… внутренний мир человека. И… ну… отношения парень-девушка, – и противно хрустнул пальцами.

– Попробуем, – согласился Данила, и они принялись за работу.

Из текстов гость узнал о пережитой хозяином личной трагедии – ранняя любовь привела его к незамедлительному браку и переезду в дом суженой, к чему он морально оказался не готов. Парень-то был хороший, но его образ жизни —