Дети горчичного рая - Анна Кальма

– Сейчас будем подавать записки с именами кандидатов! – прокричал он ей в самое ухо. – Нашим счетным аппаратом будете вы, мисс. – Он коварно усмехнулся.

Пат залилась краской до ушей:

– Я… не могу. Мне… нездоровится…

– Чепуха! – снова прокричал Рой. – Это вам нисколько не повредит, мисс Патриция, а наоборот, окажется полезным.

Он насмешливо посмотрел ей в лицо, потом взял карандаш, лежавший на парте, и быстро нарисовал что-то в раскрытой тетради. Чарли, зажатый в угол орущими скаутами, увидел, как Пат вздрогнула: на белом листе тетради была нарисована корона и рядом – кукиш; посреди красовался большой вопросительный знак.

Чарли перевел глаза на Пат. Девочка секунду как будто колебалась. Чарли ждал не дыша. И вдруг увидел: Пат еле уловимо кивнула медноволосой головкой.

– Эй, вы, замолчите! – скомандовал Рой скаутам. Он обратился к классу: – Леди и джентльмены, после того как мы выслушали предвыборные речи обоих кандидатов, прошу подавать нашему счетчику мисс Патриции Причард записки с именем выбранного вами старосты.

Он сделал незаметный знак Лори. Тот выглянул в коридор и тихо свистнул. Тотчас же ему откликнулся такой же свист, и в кабинет начали проскальзывать один за другим совсем незнакомые школьникам мальчишки. «Малютки» с недоумением смотрели на этих неизвестно откуда взявшихся ребят, которые к тому же явно намеревались принять участие в выборах. Вожаком у них был знакомый некоторым из семиклассников Мэрфи. Впрочем, с этим парнем никто не хотел связываться: все знали его хулиганские повадки и здоровенные кулаки.

Чужие мальчики, не стесняясь, вытаскивали из карманов записки и подавали вместе со всеми на преподавательский стол. Пат изумленно посматривала на незнакомцев, но была так угнетена всем происходящим, что не сказала ни слова и приняла от них записки.

– Внимание! – провозгласил снова Рой. – Сейчас будет объявлен результат перевыборов. Слушайте все!

Пат встала. Все взгляды обратились на нее. Девочка откинула назад прядь непослушных волос. Рука ее слегка дрожала, но голос был свеж и сух, как обычно.

– Пять записок содержат имя Чарльза Робинсона… – начала она. – Только пять… Остальные же…

– А остальные? Остальные? – хором закричали в классе.

– Можешь радоваться – твое дело в шляпе, – успел шепнуть Рой Мак-Магону.

– Остальные записки содержат имя… – продолжала Пат.

Ей не удалось докончить: раздался странный гул, как будто лавина сорвалась откуда-то сверху и катилась по лестницам со все возрастающим грохотом. Все ближе и ближе лавина, вот она уже катится по коридору, уже можно различить какие-то выкрики, топот. И вдруг с треском распахнулись двери и, красные, возбужденные, ворвались семиклассники. Впереди всех несся Василь Гирич. Он первый бросился к Чарли:

– Ты здесь? А я боялся, что они тебя тоже куда-нибудь запрятали или расправились с тобой по-своему!

– Где ты был? Где были вы все? – обиженно спросил Чарли. – Почему вас до сих пор не было?

Василь в ответ только махнул рукой: он весь еще был в горячке и возбуждении одержанной победы. Класс грохотал и гудел, как огромный котел, наполненный кипящей жидкостью. В углу бешено визжала и махала перед братом кулаками Марта Миллс:

– Как ты смел запереть меня с ними!.. Где были твои дурацкие глаза!.. Они меня чуть не отколотили, понимаешь, дурень?

Долговязый, не отвечая, ошалело смотрел на сестру и еще больше, чем всегда, напоминал глупого, провинившегося щенка. Да и у всех скаутов был виноватый, сильно смущенный вид. В своей растерянности они выпустили из-за доски Беннета, и он выскочил оттуда грозный, растрепанный и жаждущий расправиться с обидчиками. Он сразу ринулся к Фэйни:

– Ага, не выгорело!.. И хитрость тебе не помогла!.. Ах ты, крысиный помет!

Белесая физиономия Фэйни побелела еще больше. Вмиг потеряв все свое великолепное боевое оперение, «орел» робко жался к своим сторонникам. А сторонники, позабыв о своем вожаке, думали лишь о том, чтобы без особого позора выбраться из кабинета и поскорее исчезнуть.

В дверях была толкотня и давка: скауты столкнулись там с Мэрфи и его ребятами, которые, поняв, что счастье изменило мак-магоновцам и ветер переменился, тотчас же вознамерились улизнуть, пока на них еще не обрушились робинсоновцы. Мэрфи без церемонии толкал перед собой своих ребят, как пастух толкает и подстегивает отстающих овец. Сам Мэрфи охотно подрался бы с Чарли или с кем-нибудь из его друзей, но чувствовал, что теперь у него оказалось бы слишком много противников.

Один только Рой Мэйсон сохранял свой презрительный вид и, закусив губу и зло сощурив глаза, стоял у преподавательского стола, наблюдая за бегством недавних друзей. «Организационный комитет», с Лори и Фэйни во главе, был уже у цели и собирался также удрать, когда дверь вдруг широко распахнулась и на пороге появился мистер Ричардсон – младший учитель.

22. Друг Ричи

В противоположность взволнованным, красным и беспорядочно галдящим школьникам, их учитель был абсолютно спокоен, сдержан и находился, мы бы сказали, в таком превосходном равновесии, которое действует освежающе на самые горячие головы.

Он остановился в дверях, пристально и серьезно глядя на школьников, и под этим знакомым твердым взглядом понемногу затихали самые сварливые и шумные, потупляли глаза самые дерзкие, и наконец наступила совершенная тишина. Только тогда мистер Ричардсон начал говорить.

– Так, – сказал он. – Теперь, когда вы слегка успокоились, я хотел бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что у вас происходит. – Он отыскал взглядом Фэйни: – Вот вы, Мак-Магон, скажите мне.

Фэйни проглотил слюну.

– Я… то есть… – начал он. – У нас происходит… Словом, мы выбираем нового старосту, – решительно докончил он.

Мистер Ричардсон приподнял одну бровь:

– Нового старосту? Значит, прежний староста так вас не удовлетворяет, что вы не можете дождаться новых выборов и устраиваете перевыборы в середине года? Так?

– Д-да, – с некоторой запинкой сказал Фэйни.

– В таком случае, это очень хорошо, что вы выбираете нового старосту. – Мистер Ричардсон снова оглядел класс. – Значит, прежний староста не оправдал вашего доверия, не защищал ваших интересов, был дурным товарищем и дурным учеником, позволял себе бесчестные поступки…

– Нет, нет! Вовсе нет! Это не так! – закричали со всех сторон школьники.

Мистер Ричардсон сделал удивленное лицо:

– Нет?.. Тогда, значит, это еще худший проступок? О, я никак не ожидал от Робинсона!

Фэйни не выдержал.

– Не было ничего такого, – хрипло сказал он. – Просто ребята не желали, чтобы старостой был цветной.

Мистер Ричардсон слегка покраснел и сузил глаза. От этого глаза его, обычно мальчишески-добрые, заблестели холодно и строго.

– Ах, вот оно что… – протянул он. – Значит, все, – он подчеркнул слово «все», – семиклассники не хотят, чтобы старостой у них был негр?

– Нет, нет, не все! Вовсе не все! – снова вступились школьники. – Пускай Фэйни не врет! Учитель опять удивился.

– То есть как это «не все»? – спросил он. – Разве не все присутствующие здесь голосовали и участвовали в перевыборах?

– Не все! Нет, нет, не все! – раздались новые крики, на этот раз еще более внушительные.

– Ничего не понимаю! – развел руками учитель. – Поскольку вы, Мак-Магон, ничего толком не можете мне объяснить, пусть этот труд возьмет на себя ваш друг Мэйсон.

Семиклассники как один человек повернулись в сторону Роя. Он стоял, нагнув голову, глядя исподлобья, точно злой кабан, застигнутый охотниками.

– Я отказываюсь отвечать, – проворчал он сквозь зубы.

Учитель пристально на него взглянул:

– Отказываетесь? Но почему? Ведь я у вас не урок спрашиваю, Мэйсон!

– Я отказываюсь, потому что вы сами, без меня всё знаете и понимаете, – сказал Мэйсон, и злые слезы послышались в его голосе. – Вы придумали эти вопросы и объяснения только для того, чтобы помучить и наказать нас за своего любимчика Робинсона.

– Вы, значит, признаете, что виноваты в чем-то, раз говорите о наказании? В чем же ваша вина? Может, вы скажете мне? – Учитель все так же спокойно и выжидательно смотрел на мальчиков.

Рой молчал, упорно глядя в землю. Молчал и Фэйни, хотя глаза у него так и бегали, стараясь увильнуть от встречи с глазами учителя.

– Ой, я больше не могу! Я скажу! – заскулил чей-то жалобный голос, и Лори протиснулся сквозь толпу школьников и встал перед мистером Ричардсоном. – Мистер Ричардсон, сэр, мы виноваты, мы очень виноваты! – скулил он. – Конечно, и Фэйни и Мэйсон будут меня потом ругать, и все наши скауты меня будут ругать, даже вздуют, наверно, но я больше не могу, я все скажу вам…

И Лори принялся тут же, перед всем классом, выкладывать длинную и запутанную историю подготовки к выборам: подкупы, угрозы, лесть, обещания билетов на матчи и «командных» мест в скаутских отрядах, запугивание младших. И чем дальше говорил Лори, тем суровее становилось лицо учителя и тем яснее проступало на лицах ребят недоумение и отвращение, которые внушал им этот несостоявшийся «бизнес»[9]. Смешки, раздавшиеся еще в начале рассказа, сменились возмущенными восклицаниями. Теперь даже сторонникам «орла» и его друга-южанина было неловко и стыдно, что они поддерживали двух интриганов.