Медведь для Маши - Дарья Золотницкая

разлетаются, оставляя в черепной коробке гулкую пустоту. А затем взрывная волна к паху опускается.

— Почему? — продолжаю играть косой.

— Ты ещё не муж мне, — смущённо.

— А перед мужем, значит, можно с непокрытой головой?

— Угу, — кивает Маша, закусывая губу.

Глажу её большим пальцем по алой щёчке, а потом мягко разворачиваю к себе и целую. Приучаю.

— Маш, помнишь, мы про детей говорили? Вернее, не совсем про них?..

Девушка тут же напрягается и пытается дистанцироваться.

— Ты взрослый человек, скоро женой моей станешь, — качаю головой.

Сопит и взгляд отводит.

— Понимаю, что тебе неловко такие вещи обсуждать, но я должен понять, чего мне ждать.

— Всё хорошо будет, — с запинкой выдаёт Маша. — Я знаю, как женщина должна себя с мужем вести, — её голос срывается.

Чувствую подвох.

— И как же?

— Мне батюшка рассказывал. Миш, я не могу! — срывается она.

— Ну уж нет! А ну, выкладывай, что тебе там батюшка рассказывал. Ты ведь своего отца имеешь в виду?

Девушка закусывает губу и кивает.

— Я весь внимание.

Она молчит. Закрылась, отгородилась глухой стеной.

— Почему мне кажется, что ничего хорошего?

— Он правду говорил. Батюшка не обманывал. Это грех!

— Угу, — вздыхаю.

— Я и не спорю с тобой. Просто хочу узнать подробнее, чтобы неприятных сюрпризов потом не было.

Снова молчание.

— Маша! — не выдерживаю. — Ну хоть в общих чертах расскажи.

Она ещё какое-то время мнётся, а потом выдаёт такое, что у меня волосы даже на бороде шевелиться начинают.

— Я знаю, что мужчине нужно с женщиной возлежать. Часто, — добавляет, поколебавшись. На меня смотреть избегает. — А жена не должна отказывать мужу никогда. Нам это не нужно, так как вам и получать удовольствие от срамного дела — это грех. Женщина не должна его испытывать…

— Стоп! — прерываю этот поток мракобесия. — А мама что на это говорила?

— Она подтверждала, — Маша рвано выдыхает и прячет полыхающее лицо в ладонях.

А я понимаю, что у Машки был не отец, а сраный абьюзер.

— Но я буду хорошей женой! — помолчав, вскидывается девушка, сжимая губы в тонкую линию. — Тебе не придут мысли о блуде!

Всё, финиш! Не выдерживая, крякаю и растираю лицо ладонью. Хорошо, что такие подробности заранее узнал.

— Машуль, — начинаю аккуратно. — Как бы тебе сказать помягче? — Блин, как же с ней сложно-то… — Хотя лучше я говорить не буду, а покажу, — коварно понижаю голос и мягко целую девушку в нежную, длинную шейку. Она вздрагивает. — Приятно? — интересуюсь с лукавой улыбкой, слыша, как Машино дыхание замирает, а потом сбивается и учащается.

Она не отвечает. Кусает губы, но я же по реакциям тела сам вижу. Следующий поцелуй ложится на скулу. Она тут же красными пятнами идёт, как будто кожу кипятком ошпарили. И тут Машка вскакивает и бросается к противоположной стене. Замирает и всхлипывает, начиная заламывать руки.

— Что произошло? — мои брови ползут вверх.

Она мотает головой, срывается с места и несётся в комнату. Там закрывается и наотрез отказывается меня впускать. На вопросы тоже не отвечает.

Как же сложно с этой девчонкой! Готов рычать и биться головой о стену. Вечером должен психолог прийти. Не думаю, что сексуальное воспитание по её части, но вдруг Маша к женщине прислушается? Надо будет попросить Нину Олеговну провести беседу с точки зрения физиологии. Пусть объяснит, что получать удовольствие — это естественно.

До самого прихода психолога Маша сидит в своей норке. Женщина меня выслушивает, качает головой, а потом уверяет, что попробует повлиять на Машины убеждения.

И они закрываются теперь вдвоём. Под дверью стоять нельзя — некрасиво это и глупо, поэтому иду на кухню и пью чай с потрясающим домашним пирогом. После смотрю телевизор, отслеживая время. Они там уже полтора часа беседуют. Надеюсь, психологичке удастся взломать Машкины установки.

И, наконец, слышу хлопок двери. Морщась, поднимаюсь и выхожу в коридор. Выражение лица у Нины Олеговны озадаченное. Она кивает на дверь, показывая, что Маша не должна слышать нашего разговора.

По обыкновению, спускаемся на один пролёт, и я вопросительно смотрю на женщину.

— Это мрак! — выдыхает она. — Но мне кажется, в какой-то степени я смогла повлиять на ум этой бедняжки. Каким же козлом надо было быть, чтобы довести собственную дочь до такого? И как жена с ним жила?

— Видимо, у них это было в порядке вещей.

— Знаете, как мне пришлось беседу вести?! — взрывается Нина Олеговна? — Говорить пару фраз, а потом ждать, когда Маша уши разожмёт и перестанет молитву под нос бубнить! Он же зомбировал её!

Издаю страдальческий вздох.

— Так, возможно, это неправильно с точки зрения психологии, но я сказала Маше, что если она вас любит и не хочет потерять, то должна довериться. И что большинству нормальных мужчин нравится, когда женщина в постели с ним удовольствие получает. А её отец был психически нездоровым человеком, словам которого верить нельзя. Пришлось даже животных в пример приводить. Не в смысле половых отношений! — спешит добавить женщина. — А в смысле получения удовольствия. Пыталась донести, что это нормальный процесс, данный богом. И никакой не грех. А потом плавно сместилась именно на отношения мужчины и женщины, проводя какие-то немыслимые параллели. В общем, пусть думает. А вы не наседайте. Просто дайте Маше время. Мне кажется, она неглупая девочка и должна сделать правильные выводы.

Снова тяжело вздыхаю, расплачиваюсь с психологом и выражаю надежду, что скоро сеансы Маше не понадобятся.

Глава 31

Михаил

Сегодня всё-таки, купили с Машей небольшую ёлочку. Тридцать первое уже, и выбор, конечно, оставляет желать лучшего, но мне удаётся найти вполне симпотичное маленькое деревце. Чтобы не возиться с готовкой, просто покупаю в супермаркете несколько готовых салатов, сырно-колбасную нарезку и фрукты. У Маши ещё пост, блин, поэтому глядя на разносолы в виде запечённых уток и кур, только тяжело вздыхаю.

Дома достаю с антресолей коробку с ёлочными украшениями. Запылилась она прилично. Я как-то не особо заморачивался с отмечанием Нового года после смерти бабушки. Старался встречать его на работе, чтобы тоска одиночества не так душу разъедала.

Протягиваю коробку Маше. Она морщит носик и звонко чихает.

— Раритет. Почти ископаемое, — смеюсь.

Мы бережно перетираем стеклянные игрушки, и я рассказываю девушке, как мы раньше встречали Новый год. При отце это было веселее, конечно. Он приглашал какого-нибудь сотрудника со своей работы, которого наряжал Дедом Морозом.

— Я всегда этого дня ждал с замиранием сердца, — улыбаюсь грустно, откладываю пачку с дождиком. — Да, выглядел сказочный старик странно и порой даже несуразно, но это не портило волшебства. Сейчас, конечно, другое время.