Держись от меня подальше - Татьяна Снежная

Женя напряженно выпрямилась. Белов рассказал Арсению Юрьевичу, как застал их со стажером целующимися? Или сам мальчишка разболтал, как чуть не занялся сексом в кабинете со своей начальницей? Хвастался, подонок.

Юрист заметил, как женщина покраснела и поспешно опередил её гнев.

— О том, что произошло с Кириллом после стажировки, — пояснил он. — Вы, наверное, заметили, что он несколько несдержан…

— Это трудно игнорировать, — Женю всё больше и больше раздражал этот разговор.

— Он очень импульсивен и бросается из крайности в крайность. Но вы должны понять его.

«Должна? Ничего я не должна ни ему, ни вам», — Лайт казалось, что она вот-вот не выдержит и выскажет всё это вслух.

— Его мать умерла, когда он был ещё грудным ребёнком. Отец окружал опекой, насколько это мог позволить себе человек его занятости и его достатка.

То, что Верховский — избалованный богатенький мудак, она и без разъяснений Зимина знала. Он ещё при первой встрече ей это продемонстрировал.

— В восемь лет он пережил тяжёлую моральную травму. Конкуренты его отца, связанные с криминалом, похитили его, — Арсений замолчал, ему и самому давались с трудом эти слова. Он никогда бы не стал рассказывать кому-либо о пережитом приятелем, если бы не знал, как важно это было знать именно Дёминой.

Зимин ведь частично был свидетелем тех событий. Он тесно общался с Киром с шести лет и видел, как друг изменился после того инцидента. Насколько стал мрачным и замкнутым. Все люди, особенно малознакомые вызывали у него агрессию и желание заранее защититься. — Олега Евгеньевича шантажировали, в том числе и пытками над сыном. Кириллу сломали ногу, — даже скупое описание вызвало легкую дрожь в его голосе.

Евгения почувствовала, что и сама дрожит от гнева, причём гнева на людей, пытавших ребёнка. Она попыталась напомнить себе, что этот ребёнок — ее бывший подчиненный — докучливый и наглый, и что Зимин намеренно давит на жалость.

— К счастью, его удалось спасти из плена, а этих людей уничтожить.

Дёмина слишком хорошо понимала, что значит слово «уничтожить» в устах юриста, тем более так тщательно подбирающего точные слова. Ходили слухи, что у Верховских была собственная «армия», профессионалы, способные не только охранять банк, но и делать чёрную работу. И сейчас ей не казалось это чем-то фантастическим, особенно на фоне слов о конкурентах из криминала.

— И это тоже произошло на глазах восьмилетнего мальчика.

Юрист подчеркнул, что Кирилл был ребёнком специально, чтобы она не забывала этого? Чтобы растаяла и также, как его друзья, начала терпеливо принимать от того даже самые паршивые поступки?

Зимин некоторое время молчал. То ли давал время женщине оценить сказанное и принять решение, то ли сам брал паузу на передышку.

— С тех пор он не всегда контролирует свои поступки и эмоции. И… После вашего конфликта полгода назад у него случился кризис. В школе у него были проблемы с наркотиками.

Дёмина почувствовала холодные мурашки на спине. Она вспомнила, что на тренировке на левой руке на локте у парня красовался бандаж. Тогда она списала это на спортивную травму. И ведь уже знала о склонности парня к наркотикам, но проигнорировала её полгода назад. И что, его дружки тоже считают это «всего лишь последствием детской травмы»? Нужно было ещё тогда прихватить приятеля за горло и выбить из головы всю дурь.

— В общем, опуская все подробности, после вашего «расставания» мы с начальником безопасности нашли Кирилла только спустя пять дней в притоне. И это были уже не таблетки, — голос Зимина впервые с начала разговора изменился, стал немного рычащим и резким. И у Жени не возникло даже сомнения, кого эти ребята считают виновным в случившемся. Из-за этого Белов все эти полгода мстил ей? А ведь он даже не обронил ни слова при Монике. Та рассказала бы ей.

Женя продолжала сдержанно молчать. Но дрожь проходила по телу, как электрический ток.

— Мы помогли ему выкарабкаться. Кирилл вернулся в университет спустя две недели. С его способностями восстановить успехи в учебе не составило труда, но вот эмоционально он до сих пор нестабилен.

Снова давящая на нее пауза.

— Я боюсь нового срыва. Сейчас он чист, но любой ваш неверный поступок может подтолкнуть его к пропасти, из которой мы уже не сможем его вытащить.

— Неверный поступок? — Дёмина наконец не выдержала и зло прорычала в ответ. — Вы предлагаете терпеть мне его поведение? Преследования, домогательства?

Юрист холодно пояснил:

— Я был против его возвращения в это отделение банка. Поверьте, я сделал, всё, чтобы избежать этого и нашего разговора. Но теперь мне остаётся только одно — предупредить вас. Глава банка не в курсе настоящих причин, по которым его сын сорвался, и считает виноватым себя. У них с Киром не самые хорошие отношения. Но он любит своего сына. Если тот сорвётся второй раз за год после общения с вами, Верховскому не составит труда сложить эти факты и понять, какую опасность на самом деле вы несёте для его наследника.

Дёмина молчала, хотя Зимин видел по её лицу, как она кипит, пытаясь принять эти слова.

— Я просто прошу вас быть осторожней. Терять вас как специалиста я тоже не хотел бы, — подвёл итог Арсений, но так и не услышал её ответ.

Верховский в очередной раз со злостью смотрел через монитор на Юдина, когда в его кабинет без предупреждения ворвалась глава аудита. Просто взяла и, широко распахнув дверь, вошла. Кирилл напряженно вжался спиной в кресло.

Дёмина, даже не посмотрев на стул для посетителей, целенаправленно обогнула стол, подходя к нему. Ещё одно повторение событий. Ещё один незакрытый гештальт. Парень даже попытался возразить, что не трогал Ольгу. Но язык был быстрее головы:

— Дёмина, вас не учили стучаться прежде, чем вламываться в чужой кабинет?

Психотерапевт удивлённо хмыкнул на другом конце связи и с интересом посмотрел на пациента, вскинув одну бровь.