Талисман десанта - Сергей Зверев

В штабе Главного разведывательного управления, в кабинете у генерал-лейтенанта Гаврилова горел свет. Шло очередное заседание. Вернее, заседания как такового не было. Офицеры собрались за Т-образным столом и тихо обсуждали бытовые проблемы, рассказывали свежие анекдоты, позевывали, пряча лица за портфелями, стоящими на столе. В этот поздний час они чего-то ждали. На переносном экране возле стола светилась карта Афганистана и Пакистана.

В дверь постучали.

– Товарищ генерал-лейтенант, можно войти? – отчеканила девушка старший лейтенант. В руке она держала пухлую кожаную папку.

– Да, мы уже вас заждались.

Девушка в форменной зеленой юбке чуть выше колен прошла к креслу, в котором восседал генерал Гаврилов. Все разговоры враз умолкли – присутствующие взглядом сопроводили вошедшую.

Старлей открыла свою массивную папку и достала из нее всего лишь один стандартный лист бумаги формата А4.

– Разрешите идти? – спросила она.

– Разрешаю.

Генерал Гаврилов быстро пробежал глазами текст полученного документа.

– Попрошу внимания! Сербы на связь тоже не вышли. Какие будут соображения?

Полковник Стариков прочистил горло, намекнув таким образом, что готов сделать заявление.

– Давай, Дмитрий Сергеевич, слушаем, – обратился к нему генерал Гаврилов.

– Посылать машину в неизвестность очень рискованно. И не только потому, что вертолет могут сбить. Его могут просто напросто засечь.

– То, что вертолет засекут, даже не обсуждается. Процентов семьдесят пять, что его засекут, – перебил генерал Гаврилов Старикова. – Наши дипломаты поработают, и натовцы, чуть что, дадут коридор. Если придется выходить на отдельные страны – итальянцев, немцев, – то выйдем. Прикрытие – мы нашли у талибов пленника, бывшего советского солдата. На Западе любят такие истории. Поймут. Сами посылают свои вертолеты то за ранеными солдатами, то за захваченными журналистами.

– Извините, я имел в виду, что вертолет могут засечь в Пакистане. А это уже совсем другое дело, – уточнил свою мысль полковник Стариков.

– Машина до Пакистана не долетает. Точка встречи рассчитана так, чтобы вертолет не вызвал раздражение у наших пакистанских «друзей».

– Товарищ генерал, мы же все прекрасно знаем, как ревностно Пакистан следит за тем, что происходит недалеко от его границы, в соседних странах.

– Да, товарищ генерал, подполковник Стариков прав, – вступил в разговор подполковник Золотников. – Вдруг вертолетчики будут вынуждены пролететь чуть южнее или чуть восточнее? – Подполковник взял в руку мышку от стоящего перед ним ноутбука.

Курсор заскользил по переносному экрану и обвел горный массив недалеко от афганско-пакистанской границы.

– Если друг оказался вдруг… – проронил генерал. – Майор Лавров не просто профессионал и не просто опытный боец. Он, как бы это точнее выразиться, живет разведкой и дышит боем. В экстренной ситуации он как рыба в воде.

– Да, каждый десантник – адреналинозависимый, ничего тут удивительного нет, – произнес полковник Порфенкин. – Другое дело, насколько этот адреналин бойцу башню сносит.

– У Батяни с головой и нервами всегда был полный порядок, – заверил Гаврилов.

– Однако пошли уже вторые сутки, как ваш Батяня не выходит на связь, – вмешался в разговор полковник Бородачев. – И никто даже понятия не имеет, что с ним и его людьми. А теперь еще и сербы на связь не выходят… А из того, что мы знаем, даже предположений сделать невозможно.

– Давайте еще раз все подытожим, – предложил генерал Гаврилов.

– При высадке в этом квадрате, – показал на карту подполковник Золотников, – группа вступила в бой с неким бандформированием. Это сведения от нашего аналитического центра. Десантники, вероятно, потеряли лейтенанта Прохорова. Затем группа майора Лаврова должна была переместиться сюда, – подполковник перевел курсор в другое место. – К этому селению. Через сутки Лавров должен был выйти с нами на связь, но этого так и не произошло. Запасное время – следующий день в двадцать один час по местному времени. Связи не было. Теперь что касается сербов, – продолжал Золотников. – По косвенным данным, сербы благополучно достигли поселка Имирдин. Эту информацию мы получили не от них самих, но ей вполне можно доверять. Здесь они взяли проводника, а вот потом начинается непонятное. В этом районе разбивается вертолет. Местные власти ведут поисковую операцию, вводят в пограничные районы дополнительный контингент войск, чем вызывают недовольство патанов. В некоторых местах наблюдаются боестолкновения. Однако сведений, что пакистанские войска входили на территорию Афганистана, нет.

– А вам не кажется, товарищи офицеры, что эти патанские недовольства связаны вовсе не с гибелью вертолета, а с чем-то другим? – спросил подполковник Бородачев. – Возможно, местным нужно просто отвлечь пакистанских военных от поставок наркотиков. Столкновение с патанами происходит на юге, а на севере, предположим, в это время готовят к проводу караван с грузом…

– Если подполковник Бородачев прав, то, судя по карте, и сербы, и группа Лаврова попали именно в зону действия боевиков, связанных с наркотрафиком.

Над столом повисла долгая пауза.

– Еще раз повторяю, – прервал молчание генерал Гаврилов, – майор Лавров – суперпрофессионал. Я бы даже сказал, степень его выживаемости – наивысшая.

– Мы все понимаем ваши чувства, товарищ генерал-лейтенант, – сказал молчавший до этого генерал-полковник Седых, – но охранники караванов уничтожают всех чужих, встречающихся у них на пути. Без исключения. Так что надежды у нас, честно говоря, мало.

25

Утром воскресного дня к подъезду обычного панельного дома в одном из жилых комплексов Набережных Челнов подъехала «Скорая». Из белой с красной полосой «Газели» бодренько выпрыгнул пожилой врач, а за ним – высокий молодой фельдшер с медицинским чемоданчиком в руке.

– Володя, оставайся в машине. Чего толпой ходить, – сказал врач санитару. – Надо будет – мы позвоним.

– Марат Рахимович, четвертый этаж, – напомнил врачу водитель.

Бригаду «Скорой» уже ждали. Лейтенант-десантник лет двадцати пяти стоял в дверях квартиры.

– Где больная? – спросил врач.

– Пожалуйста, сюда.

Квартира была двухкомнатная, маленькая, комнаты смежные.

– Проходите в спальню, – сказал десантник.

Туда можно было попасть через гостиную. Врач и фельдшер засеменили по дощатому полу. Над массивным дубовым столом висел портрет в деревянной рамке, видимо, отца молодого человека, который встречал «Скорую». Тоже лейтенант-десантник, только в форме Советской армии. Рядом находилась еще одна фотография – поменьше, на которой этот же десантник обнимал русоволосую девушку.

В соседней комнате на кровати лежала женщина, по чертам лица – девушка с фотографии. Только теперь ей было уже далеко за сорок. Женщина была чрезвычайно бледная, под глазами – темные круги.

В комнате чувствовался застоявшийся запах лекарств. На стенах висели иконы.

– Сердце у мамы слабое, – сказал молодой десантник.

Врач измерил пациентке пульс, затем достал из чемоданчика тонометр.

– Возьмите наш, электронный, – протянул аппарат врачу десантник.

– Я лучше по старинке, ртутным. Эти новые штучки могут и приврать.

Врач привычным движением обмотал руку Натальи Ивановны широкой черной лентой с «липучкой», вставил себе в уши дугообразные блестящие трубочки с пластмассовыми наконечниками на концах, приставил к вене на руке женщине стетоскоп, покачал резиновую грушу и внимательно посмотрел на прибор.

– Давление высокое, пульс учащенный, – сообщил он. – Руслан, готовь кардиограф.

Этот прибор был портативный. Теперь его обслуживал молодой фельдшер. Врач взглянул на серо-черный экран, на котором пошли зубцы сердцебиения.

– Синусовая тахикардия. Возможно, организм так отреагировал на стресс или нервное возбуждение. А быть может, это стало результатом развития гипертонической болезни.

– Как говорится, все болезни от нервов… Нельзя все принимать близко к сердцу, – подытожил фельдшер. – Хотя никому не ведомо это расстояние – где близко, где далеко…

– Лучше всего вам будет пройти медицинское обследование, – серьезно сказал врач.

Фельдшер ловкими движениями сложил кардиограф и достал одноразовый шприц.

– Теперь укольчик, – улыбнулся врач. – Вам нужно поберечь себя и несколько дней полежать в постели. А главное, вам совсем нельзя волноваться.

В журнале вызовов фельдшер отметил: «Наталья Ивановна Муртазаева». Когда врач и фельдшер выходили, в гостиной они еще раз невольно окинули взглядом портрет советского десантника.

– Это мой отец, – объяснил молодой человек. – Я его никогда не видел. Живым. Только на фотографиях. Из Афганистана пришел «груз двести».