Перебежчик - Бернард Корнуэлл

- Они просто хотят внушить нам, что слабы, Джимми! - объяснил Пинкертон свое беспокойство. - Хотят нас обескровить, а потом ударить!

Он сделал ложный выпад, будто дрался в кулачном бою.

- Подумай о наших цифрах!

В последние две недели Джеймс только о них и думал, и снова попытался вразумить коротышку-шотландца.

- Вы знаете что-то, чего не знаю я, майор?

- На войне, Джеймс, дерется не каждый солдат, - Пинкертон разбирал газеты на другом столе веранды, но теперь, предоставив им развеваться на небольшом ветерке, он стал мерить шагами деревянный настил.

На реке маневрировал в сумерках огромный трансатлантический пароход, подходя к пристани, где ожидал полк из Нью-Джерси. Массивные гребные колеса со всей силой взбивали воду, а небольшой буксир выпускал сердитые клубы черного дыма, уткнувшись своим широким носом в элегантный нос парохода.

Один из полковых оркестров играл "Собирайтесь вокруг флага, ребята", и Пинкертон вышагивал в ритм.

- На войне, Джимми, лишь небольшая часть людей действительно идет с винтовкой или штыком на врага, а еще тысячи просто служат, и служат превосходно! Мы с тобой сражаемся за Союз, но не маршируем по грязи, как рядовые. Улавливаешь?

- Конечно, - осторожно ответил Джеймс. Он так и не смог называть Пинкертона Бульдогом, хотя другие работники департамента охотно использовали прозвище шотландца.

- И? - Пинкертон развернулся на конце веранды.

- Мы пришли к заключению, что не все военные считаются, только те, кто на самом деле носят винтовку, улавливаешь? Но за этими героями с оружием, Джимми, стоят повара и клерки, сигнальщики и возницы, штабные офицеры и генералы, музыканты и доктора, ординарцы и военные полицейские, инженеры и снабженцы, - Пинкертон сопроводил этот список энергичными жестами, словно вызывая воображаемых действующих лиц из воздуха.

- Я о том, Джимми, что за каждым солдатом стоят тысячи других, кто кормит и снабжает, поддерживает и направляет, и все они подталкивают армию вперед, чтобы сражение стало возможным. Понял мою мысль?

- Полностью, - осторожно ответил Джеймс, хотя его тон предполагал, что несмотря на то, что он уловил аргументы начальника, они его не убедили.

- Твой друг и сам сказал, что Магрудеру послали подкрепления, - энергично заявил Пинкертон. - Сколько человек?

Мы не знаем! Где они? Мы не знаем! А скольких еще не посчитали? Мы не знаем! - Пинкертон остановился у стола Джеймса, схватив карандаш и лист бумаги.

- Мы не знаем, Джеймс, но давай сделаем кой-какие оценки, как люди образованные. Ты полагаешь, что у Магрудера четырнадцать тысяч? Очень хорошо, давай начнем с этого.

Он нацарапал эту цифру в верхней части листа.

- Это, конечно, только те солдаты, которые присутствуют на перекличке, так что нужно прибавить больных и тех, кто в увольнительных, можешь быть уверен, что эти ребята соберутся вокруг своего мерзкого флага как только начнется драка. Так сколько же их? Шесть тысяч? Семь? Скажем, семь, - он написал новую цифру под первой.

- Теперь мы вычислили, что у генерала Магрудера по меньшей мере двадцать одна тысяча человек, и эту двадцать одну тысячу нужно кормить и снабжать, а этими обязанностями занимаются еще тысяч десять, и не будем забывать музыкантов, врачей и весь этот вспомогательный персонал, без которого не будет функционировать ни одни армия, и их наверняка еще десять тысяч, - Пинкертон прибавил эту цифру к своей колонке.

- К тому же будем считать, что враг почти наверняка пытается сбить нас с толку, неправильно называя свою численность, так что разумный человек прибавил бы к окончательным цифрам пятьдесят процентов, чтобы компенсировать эту ложь, и что же мы имеем в итоге? - несколько секунд он записывал сумму.

- Вот! Шестьдесят одна тысяча пятьсот! Некоторые разведчики называли близкую цифру, не так ли? - Пинкертон порылся в груде бумаг в поисках тех отчетов, которые Джеймс отмел, как явно выдуманные.

- Вот! - он выудил одно из этих писем.

- И это только в Йорктауне, Джеймс! кто знает, сколько человек стоит в городишках позади Йорктауна?

Джеймс был склонен считать, что ноль, но не хотел противоречить коротышке-шотландцу, который был так полон уверенности в своих словах.

- В моем докладе генералу, - провозгласил Пинкертон, - будет сказано, что мы можем ожидать в окопах Йорктауна по меньшей мере шестьдесят тысяч человек. А в этом городе, как ты помнишь, даже великий генерал Вашингтон предпочел заморить врага голодом, а не атаковать, даже несмотря на то, что у него было в два раза больше людей. А мы столкнемся почти с равным по силе противником, Джимми, и кто знает, какие силы мятежников ринутся из Ричмонда, чтобы поддержать Магрудера? Это безнадежная задача, безнадежная! Теперь понимаешь, как нам нужно еще одно сообщение от твоего друга? - Пинкертон до сих пор не знал настоящего имени Адама и бросил попытки вытянуть его из Джеймса.

Нельзя сказать, чтобы скрытность Джеймса разочаровала Пинкертона, который считал его назначение своим блестящим успехом, потому что адвокат привнес в Секретную службу так необходимый ей порядок.

Сидевший за своим столом Джеймс погрузился в уныние.

Вычисления Пинкертона его не убедили, он чувствовал себя словно в зале суда в Массачусетсе, а Пинкертон был свидетелем обвинения, он даже наслаждался, погрузившись в эту мешанину сомнительных допущений и малоправдоподобной арифметики, но теперь заставил себя подавить сомнения.

Война всё изменила, и Пинкертон был прежде всего человеком, которого генерал-майор Макклелан лично выбрал в качестве главы Секретной службы, и, по всей видимости, разбиравшимся в этих вещах каким-то непостижимым для Джеймса образом. Джеймс по-прежнему ощущал себя новичком в военном деле, и потому патриотично отмел все сомнения.

Пинкертон повернулся, когда рельсы, бегущие между домом и александрийской пристанью, пересекла двуколка. Тянущие ее лошади прижали уши и закатили глаза, когда паровоз внезапно выпустил облако пара, но кучер успокоил животных, потянув за поводья.

Пинкертон узнал возницу и пассажира и помахал им в приветствии.

- Настало время для отчаянных мер, - сказал он Джеймсу.

Мужчины выбрались из двуколки. Они были молоды, гладко выбриты и в гражданской одежде, но во всем остальном отличались друг от друга, как небо от земли.

Один - высокий, с прямыми волосами, обрамляющими худое лицо с меланхоличным выражением, а другой - небольшого роста, румяный, с кудрявыми черными волосами и веселым выражением лица.

- Бульдог! - воскликнул мелкий, подбежав к ступеням веранды.

- Как же приятно снова тебя видеть!

- Мистер Скалли! - Пинкертон был столь же рад своим визитерам. Он обнял Скалли, а потом пожал руку второму мужчине, представив их обоих Джеймсу.

- Знакомьтесь с Джоном Скалли, майор, и Прайсом Льюисом. Это майор Старбак, мой заместитель.

- Чудесный денёк, майор, - сказал Джон Скалли.

У него был ирландский акцент и улыбчивое лицо. Его более сдержанный товарищ приветствовал Джеймса слабым рукопожатием и легким кивком, будто бы с подозрением.

- Мистер Скалли и мистер Льюис, - объявил Пинкертон с почти осязаемой гордостью, - вызвались отправиться на юг.

- На Ричмонд! - весело отозвался Скалли. - Я слышал, это великолепный городишко.

- Пахнет табаком, - ответил Джеймс, просто чтобы что-нибудь сказать.

- Как и я, правда, Бульдог? - засмеялся Скалли. - Я тоже маленький табачный вонючка, майор. Последняя женщина, которую я уложил в постель, говорила, что не поймет, стоит ли ей заняться со мной любовью или раскурить меня! - Скалли расхохотался над собственным остроумием, Прайс Льюис принял скучающий вид, Пинкертон засиял от удовольствия, а Джеймс попытался не показать своего негодования. Эти люди были всё-таки готовы предпринять нечто экстраординарно храброе, и он решил, что ему следует смириться с их грубостью.

- Майор Старбак - богобоязненный христианин, - Пинкертон уловил смущение Джеймса и объяснил его Джону Скалли.

- Как и я, майор, - поспешно заверил Скалли Джеймса, подкрепив свои слова крестным знамением.

- И если бы я исповедовался, мне бы, без сомнений, сказали, как отвратительно я себя вел, но какого хрена? Можно же и посмеяться маленько, или закончите жизнь с такой же жалкой рожей, как у этого англичанина.

Он добродушно ухмыльнулся в сторону Прайса Льюиса, который хладнокровно проигнорировал эту шутку, наблюдая, как солдаты из Нью-Джерси поднимаются на борт трансатлантического парохода.

- Европейцам, - объяснил Пинкертон Джеймсу, - гораздо проще, чем янки, путешествовать по Конфедерации. Мистер Льюис и мистер Скалли будут выдавать себя за бизнесменов, бегущих от блокады.

- И пока никто нас не узнает, всё будет тип-топ, - весело заявил Скалли.

- А это возможно? - встревожился Джеймс.

- Есть крохотный шанс, но не стоит из-за этого дергаться, - заверил Скалли.

- Мы с Прайсом некоторое время охотились на сторонников южан в Вашингтоне и выкинули мерзавцев обратно через границу, но полностью уверены, что ни одного из этих ублюдков нет в Ричмонде. Так ведь, Прайс?