Крылья Урагана - Кристофер Банч

— Разрази тебя гром, Кэйлис! — заорал инструктор. — Не дергай так за поводья! Ты же не хочешь перепилить пополам шею этому бедняге?

Хэл попытался тянуть менее сильно, но дракон просто проигнорировал его.

Несмотря на то что зимний день был довольно холодным, его лоб и подмышки взмокли от пота.

— Никакого толку, — махнул рукой инструктор. — Сажай его. Я возьму поводья. Надеюсь, в следующий раз у тебя выйдет лучше, — добавил он мрачно.

Хэл молча кивнул, до смерти боясь, что окажется одним из отчисленных за неуспеваемость, и вернулся к своим. Прошло всего две недели с начала занятий, но в число неудачников уже попали шестеро.

Хэл Кэйлис отчаянно боялся, что станет седьмым.

Сэслик оказалась прирожденной всадницей, а ее дракон, казалось, наслаждался каждой минутой, проведенной в воздухе, и эта пара делала поразительные успехи в воздушной акробатике, кружа и кувыркаясь в грозовых небесах над лагерем.

Она честно попыталась помочь Хэлу избавиться от его недостатков, но в конце концов была вынуждена признать, что загвоздка была в чутье и ему, возможно, стоило просто немного расслабиться, чтобы в один прекрасный миг это понимание само пришло к нему.

Сэр Лоурен Дэмиен тоже учился очень легко, как, судя по всему, делал и все остальное — без малейших усилий и с неизменной улыбкой на худом лице.

Еще один рыцарь на курсе, Калабар, несмотря на свою грузность, тоже оказался способным учеником. Единственной дурной его привычкой был кнут, который он постоянно носил с собой и которым при малейшем «неповиновении» тут же принимался охаживать дракона.

Гэредис твердил ему, что его ждут неприятности, что драконам, как и людям, больше по нраву хозяева — если их можно было назвать хозяевами, — которые легки в седле.

Калабар неприятно улыбнулся и сказал:

— Судя по моему опыту, хозяин, который дает своему холопу хоть малюсенькую поблажку, растит мятежника и бандита и заслуживает порки ничуть не меньше, чем его непокорный невольник.

Ассер, казалось, усердно учился, когда однажды утром его вдруг недосчитались на перекличке. Два дня спустя его вернули в кандалах — армейский патруль задержал его на улицах Розена.

Все ожидали, что его немедленно вышвырнут прочь, исполнив тем самым его горячее желание. Но его оставили в лагере, хотя теперь все вечера напролет он проводил с совком и метлой под неусыпным надзором сержанта Пэтриса. Никто не знал, что он наплел Гэредису, но Фаррен с легкой завистью в голосе сказал:

— У этого мошенника, должно быть, соловьиный язык. Просто соловьиный.

— «Можно с определенной долей уверенности утверждать, — читал Гэредис, — что драконье яйцо, достигающее в длину двух футов, высиживается в гнезде примерно четыре месяца, пока из него не вылупится птенец. В течение приблизительно одного года за детенышем тщательно ухаживают оба родителя, до тех пор пока он не будет готов покинуть гнездо. В это время у него только два врага: погода и человек. Судя по всему, драконы год за годом возвращаются в одно и то же гнездо, заново обустраивая его каждый раз перед тем, как самка откладывает новое яйцо».

Он закрыл книгу.

— Хватит зевать, Мария, или вы хотите дать мне понять, что настало время сделать перерыв? Марш отсюда все, подышите дождиком и проснитесь.

Курсанты гурьбой высыпали из класса и побежали к выходу, глядя на дождь, почти такой же серый, как камень и плещущееся у подножия скал море, уходящее вдаль. До чего же я рада, что в такую слякоть могу сколько угодно оставаться под крышей, — сказала Сэслик. — Взгляни! Вон туда, на море. Того рыбака застигло непогодой.

Взгляд Минты Гарт был прикован к болтающейся на волнах рыбачьей посудине.

— Временами я жалею, что... — у нее сорвался голос.

— Что ты не там и что это не тебя мотает по волнам? — предположил Хэл.

— Вот именно.

— Да и черт с ним, — сказал Фаррен. — Старик Гэрри — прости, Рэй — только и знает, что талдычить о драконьих яйцах. Нет чтобы рассказать о том, как они трахаются, тогда, может быть, меня не так сильно клонило бы в сон. Представляете, я как-то раз чистил своего, так у него вдруг хрен взял и высунулся, как у пса. Громадный, как столб! Ну я и дунул от него прочь: испугался, а вдруг ему любви захотелось! Рядом с таким любой человек себя младенцем почувствует, даже я, величайший из любовников. Да меня это на целую неделю вышибло, пусть даже здесь и нет кого-нибудь, кто питал бы ко мне романтические чувства.

А подумав еще, подытожил:

— Жаль, что здесь таких не наблюдается, так что, чувствую, придется мне перейти на новый сорт мыла.

Хэл печально сидел в стойле, глядя на дракона, которого все меньше и меньше считал своим. Если дело и дальше пойдет так же, то следующим принадлежащим ему животным станет еще одна лошадь в постылой коннице.

Вообще-то ему полагалось быть в своем бараке, но комендантский час, как и большая часть всех обычаев, введенных Персом Спенсом, не соблюдался, к несказанной досаде сержанта Пэтриса.

— Все эти мужчины и женщины вполне взрослые люди. Если кто-то считает по-другому, нам же хуже, поскольку мы собираемся доверить им разведку для целой армии, — невозмутимо говорил сержанту Гэредис. — Поэтому давайте будем и обращаться с ними соответствующим образом, пока они не дадут нам оснований думать о них иначе. В таком случае лучшим выходом, пожалуй, будет просто вернуть их в их бывшие части.

Запертый в загоне дракон уставился на Хэла, удивляясь, что это тот делает здесь так поздно ночью, но в конце концов желтые глаза сомкнулись, и великан мерно задышал.

Хэл на самом деле даже не видел дракона, мучительно думая о том, что же такое он делал — не мог не делать — неправильно и почему у него ничего не идет на лад.

Почти половина из тех, кого не отчислили, уже летала самостоятельно, значительно продвинувшись на пути к выпуску, тогда как Кэйлис до сих пор топтался на месте, как последний болван, не понимая, что ему делать.

Он вздрогнул, услышав скрип открывшейся двери, и увидел, как внутрь проскользнула Сэслик, тихонько закрыв дверь за собой.

— Что?..

Она подошла к нему.

— Мне не спалось, и я пошла к твоему домику. Фаррен сказал, что ты куда-то ушел, наверное, чтобы принести себя в жертву драконьему богу. Я так и подумала, что ты здесь.

— И что бы мы все делали без Фаррена? — отозвался Хэл. — Садись рядышком, будем дуться вместе.

Сэслик не стала садиться.

— Прекрати терзаться, Хэл. Ты напрягаешься, становишься дерганым, потом еще больше напрягаешься. Как котенок, ловящий собственный хвост.

Да знаю я, — сказал Кэйлис. — Но знать и быть способным с этим справиться — большая разница. Дьявол, какой же я болван. Наверное, я заслуживаю, чтобы меня отправили назад, охотиться за бандитами.