Она (не) твоя (СИ) - Попова Елена

Глава 29. Один некрасивый поступок, один подгоревший ужин и… два папочки для дочки

Не успели подбежать к машине, как дверь распахнулась, и оттуда послышался взволнованный голос Кирилла:

— Алис, скорее!

Кирилл, всем телом перегнувшись на заднее сиденье, суетливо снимал с плачущей Софы шапку и расстегивал комбинезон.

— Она горячущая! — крикнул он.

Запрыгнув на заднее сиденье, я прижалась губами ко лбу дочери и чуть не сошла с ума от страха: ее лоб не что иное, как раскаленная сковорода!

— Ну что ты стоишь?! Поехали скорее! Поехали! — прокричала я на всю машину.

— Может, нужна помощь? — с тревогой глядя на Софу, спросил Артем.

— Мы справимся, — отрезала я, закрывая дверь.

Только и успела услышать:

— Ты в своей квартире живешь? Я завтра приеду, ладно?

Я оставила Романова без ответа. Машина со свистом рванула вперед, и всю дорогу до дома я успокаивала дочь. Бедняжка совала в рот кулачки и так жалобно плакала, что я чуть и сама не разрыдалась вместе с ней.

Приехав домой, дали Софе жаропонижающее, Кирилл намазал ей десны, и мы совместными усилиями уложили ее спать. То он покачает на руках, то я.

И только теперь, когда я вышла на цыпочках из комнаты, и пришла в кухню, приступила к неприятнейшему для меня разговору.

— Ты встречался с Артемом? — спросила я, закрывая дверь в кухню.

Кирилл, стоя у плиты, замер на пару секунд, затем вскрыл над сковородой яйцо, развернулся и молча смотрел на меня, кусая изнутри щеку.

— Значит, это правда… — разочарованно сказала я и, скрестив на груди руки прищурилась: — Кто дал тебе право решать мои семейные вопросы?

— Ну, тебе же кто-то дал право внезапно сделать меня отцом своего ребенка, верно? — невозмутимо улыбнулся он. — И ты почему-то не торопилась посоветоваться со мной.

— Я сказала это спонтанно!

— А я сделал это, чтобы уберечь тебя от него!

Я возмущенно округлила глаза.

— Уберечь? Серьезно? Да ты даже толком не знал ни его, ни меня, ни наших проблем! С чего ты вообще решил, что меня нужно было беречь от мужа?

— Ты сама дала понять это, Алис! — громким шепотом сказал Кирилл. — Вспомни, как ты побелела от страха, когда он догнал нас по пути в клинику, как говорила, что разводишься с ним, и не желаешь, чтобы он узнал о ребенке! И даже пошла на крайние меры, чтобы он на раз отвалил от тебя — соврала, что я отец ребенка!

— А-а-а… — нервно рассмеялась я. — И ты на правах отца надел на себя плащ супергероя и полетел к моему пока еще мужу говорить, что я изменяла ему с тобой аж целых два года?!

— Да! Да, черт возьми! — крикнул он. — Сказал ему, что у нас давно и серьезно, а еще настоятельно попросил решать все вопросы со мной, потому что ты была в положении!

Кирилл шокировано помотал головой, всплеснул руками и усмехнулся.

— Уж извини, что не залез в твою голову и не понял, что ты это так просто ляпнула — спонтанно! А не потому что боялась его до чертиков и желала от него отделаться любым способом!

Кирилл, быстро дыша, расправил широкие плечи, на его обнаженной груди заиграли мышцы.

— Скажи честно, ты жалеешь, что все так сложилось? — спросил он, пристально глядя в глаза.

— Я не люблю, когда чужие люди лезут в мою жизнь, — не скрывая злобы, ответила я.

В кухне воцарилась гробовая тишина, слышен только треск яичницы и тиканье настенных часов. Кирилл посмотрел на меня затуманенным взглядом, медленно покачал головой, словно делая какие-то недобрые выводы.

— Кирилл… — начала было я, но одного его взгляда хватило, чтобы закрыть рот и стоять на месте как вкопанной.

Я задела его словом «Чужие»? Но… на тот момент он действительно был мне чужим человеком. Не понимаю его реакцию.

Запахло горелым, а через мгновенье над его головой потянулась струйка дыма.

— Черт! — выругался он и, схватив лопатку, перевернул подгоревшую яичницу.

Я заметила, как он сжал руки в кулаки, затем поднял голову к потолку, медленно выдохнул, словно сдерживая себя от порыва гнева. Выключив плиту, снял с нее сковородку и, открыв шкаф для мусора, выбросил в мешок яичницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Выйду на балкон, подышу, — сдержанно сказал он, и, накинув на голое тело куртку, тихонько закрыл за собой балконную дверь.

Оставшись на кухне в гордом одиночестве, я сидела за столом и кусала ногти, прокручивая в голове день, когда он вез меня в клинику. Спустя пару минут пришла к неоднозначному выводу: возможно, я сама обставила ситуацию так, будто категорически не желала иметь никаких дел с Артемом.

Допустим, Кирилл лишь попытался помочь, но… почему он не посоветовался со мной? Почему все кругом принимают за нас решения? Папа, который рассказывает о беременности Артему, он, — я взглянула через стекло на Кирилла, — говорит моему мужу о несуществующих отношениях. Потом эта Маша, Зверев, Юля!

Если история Романова — чистая правда (в чем я все еще сомневаюсь), то почему они решили все за нас?!

Если бы не они, то…

А что «то»?

Я задумалась, подперев рукой подбородок и в этот момент Кирилл вышел с балкона. Бросил на меня холодный взгляд, а через секунду исчез из кухни.

* * *

Этот сумасшедший день закончился.

Кирилл спал, держась одной рукой за бортик детской кроватки, из ночника-проектора играла едва уловимая мелодия, по стенам комнаты кружились зеленые звездочки.

И только в моих мыслях царил полнейший хаос.

Я все думала о его поступке и не могла понять:

Имел он право лезть в мои отношения с Артемом или нет? Ведь, получается, все это время в глазах Романова я была не лучше его же самого. Нет, даже хуже! Два года отношений за его спиной!

«Ну вот как ты додумался такое сказать ему?» — сердито взглянув на Кирилла, подумала я.

Хорошо… а что бы изменилось, если б Кирилл не поговорил с ним?.. Да ровным счетом ничего. Я бы так и так развелась с Романовым, верно? Но, возможно, он бы изрядно потрепал мне нервы с обвинениями и расспросами, как так получилось, что я крутила роман на стороне.

А Кирилл, получается, взял эту миссию на себя, избавив меня от оправданий.

Но, так или иначе, я недовольна его поступком. Он обязан был посоветоваться со мной, а не делать выводы из одного разговора!

Повернувшись на бок, вспомнила лицо Романова, как только он увидел меня в туалете.

Давно он не смотрел на меня такими глазами, давно…

Сколько тоски в них было, сколько волнения. А когда обвел одурманенным взглядом мою фигуру, так вообще утратил дар речи.

Ей богу, изучал меня, словно впервые увидел.

А вспомнить только с какой легкостью он говорил, что всего лишь разок изменил мне. Как будто речь шла вовсе не об измене, а он всего-навсего рассказывал веселый анекдот!

Ерунда, какая, правда? Это ж всего один раз было, подумаешь!

Ни капели сожаления не увидела в его взгляде, ни грамма раскаянья!

Но в одном я уверена наверняка: мои слова о том, что я никогда не смогу доверить ему себя и дочь, воткнулись гвоздем в его сердце. У него аж заходили желваки на скулах. А взгляд, обращенный ко мне, не сулил ничего хорошего. В нем явно угадывался вызов.

Теперь по венам гуляло электричество, а душу рвали переживания, что он заявит права на дочь и станет неотъемлемой частью нашей жизни…

И… одному богу известно, как это отразится на наших отношениях с Кириллом.

* * *

Утром Кирилл разбудил меня словами:

«Алис, я уехал. Скоро вернусь с елкой».

Мы с Софочкой позавтракали, я достала из ниши коробку с игрушками, разложила их на диване и принялась распутывать гирлянду. На журнальном столике булькнул телефон. По звуку — сообщение из Ватсапа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Наверное, Кирилл прислал нам фото елочки, — улыбнулась я Софушке.

Но стоило только взглянуть на экран, и с лица тут же стерлась улыбка.

«Голосовое сообщение от абонента Тренер Юля».

Посадив Софию в кроватку, ушла на кухню и, сев за стол, воспроизвела запись.