Титан - Джон Варли

— Ты знаешь, что сегодня тридцатый день? — спросила Сирокко вечером у Габи.

— Разве? Я об этом не задумывалась, — нахмурилась Габи.

— Да. И это не просто задержка. У меня всегда было двадцать девять дней; иногда на день раньше, но никогда не позже.

— Ты знаешь, у меня тоже задержка.

— Я думала, что у тебя была.

— Боже, но это же немыслимо.

— Как ты предохранялась на «Властелине Колец»? Ты не забыла об этом?

— Обычно Калвин выдавал мне ежемесячно пилюли.

Сирокко вздохнула.

— Я всегда надеялась, что они не вполне надежны, что касается меня, то я не могу употреблять пилюли, у меня от них отеки. Я пользовалась постоянным противозачаточным резиновым колпачком и на «Властелине Колец» постоянно была с ним. Был он у меня и тогда, когда мы потерпели катастрофу. Мне не пришло в голову проверить, на месте ли он, пока… ну, а после того, как мы встретились с Август и Биллом, могло быть уже слишком поздно.

Она колебалась, обсуждать ли этот вопрос с Габи. Ни для кого не было секретом, что они занимались любовью с Биллом, как и то, что на «Титанике» для этого не было ни времени, ни места, да и Габи все время находилась поблизости.

— Как бы то ни было, а его не стало. Я полагаю, что его тоже съело существо, которое съело наши волосы. Между прочим, при этой мысли у меня по коже бегут мурашки.

Габи поежилась.

— Но это мог быть и Билл. Сейчас я ни в чем не уверена.

Она встала и подошла к спящему на земле Биллу. Разбудив его, Сирокко подождала, пока он придет в себя и сказала:

— Билл, мы обе беременны.

Билл еще не окончательно проснулся. Сначала он непонимающе заморгал, потом нахмурился.

— Не надо так смотреть на меня. Даже тебе. Последний раз я был с Габи вскоре после того, как мы покинули Землю. А кроме того, я предохранялся.

— Я не это имела в виду, — успокоила Билла Сирокко.

— С Габи? Даже так? — подумала про себя Сирокко. Она не знала об этом и подумала, оказывается она знала не обо всем, что происходило на «Властелине Колец». — Определенно, продолжает происходить нечто очень странное. Кто-то или что-то играет с нами хорошую шутку, но мне что-то совершенно не смешно.

Калвин сдержал слово. Через два дня после того, как Сирокко позвала цеппелин, тот парил над головой и под его брюхом распускался голубой цветок парашюта странствующего хирурга. Следом за ним спускалась Август. Они приземлились в воду прямо около берега.

Сирокко вынуждена была признать, что выглядит Калвин хорошо. Он улыбался, походка у него была пружинистая. Он искренне приветствовал всех и начал было тут же расспрашивать о путешествии, но Сирокко была слишком встревожена и хотела сразу же выслушать его мнение о сложившейся ситуации. Еще задолго до того, как она закончила свой рассказ, Калвин очень посерьезнел.

— А у тебя была менструация за то время, пока мы находились здесь? — спросил он у Август.

— Нет, не было.

— Уже тридцатый день, — сказала Сирокко. — У тебя такое бывало?

Увидев широко открытые глаза девушки, Сирокко уточнила свой вопрос:

— Когда у тебя последний раз были половые сношения с мужчиной?

— Никогда.

— Так я и думала.

Какое-то время Калвин сидел молча, обдумывая полученную информацию. После этого он нахмурился еще сильнее.

— Что я могу сказать? Все вы знаете, что у женщин могут быть задержки по разным причинам. У спортсменок это обычное явление, хотя мы не знаем точно, почему это происходит. Причиной также может быть стресс, как эмоциональный, так и физический. Но по моему мнению, такая причина как стресс маловероятна для всех троих одновременно.

— Я склонна согласиться с тобой, — сказала Сирокко.

— Причиной может быть и диета. Нет способа узнать это. Я могу сказать также, что у всех вас троих… и у Апрель, может происходить процесс конвергенции.

— Что это такое? — спросила Габи.

— Это иногда случается с женщинами, живущими вместе, например, на космическом корабле, где они тесно общаются. Определенные гормональные сигналы имеют тенденцию синхронизировать их менструации. Апрель и Август постоянно общались между собой на протяжении длительного времени, Сирокко только непродолжительное время находилась вне круга их общения. Габи, ты сама всегда была равнодушна к сексу, как ты помнишь.

— Я никогда не придавала ему большого значения, — сказала Габи.

— Да, так было. Но я не могу знать, произошли ли здесь какие-то изменения. Я только строю предположения из того, что здесь произошло. Есть вероятность, что у всех вас просто задержка.

— Есть такая вероятность, что нас всех обрюхатили, и я содрогаюсь при мысли о том, кто может быть отцом, — кисло сказала Сирокко.

— Да это просто невозможно, — возразил Калвин. — Если ты имеешь в виду, что существо, которое съело нас, сделало это… это непостижимо. Даже на Земле не существует животного, способного оплодотворить человека. Ты можешь сказать, как оно могло это сделать?

— Я не знаю, — сказала Сирокко. — Я не знаю, что оно из себя представляет. Но я убеждена, что оно проникло к нам внутрь и сделало что-то, что представляется для него совершенно приемлемым и естественным, но недоступно нашему пониманию. И мне все это совершенно не нравится, и мы должны знать, что нам следует делать, если мы беременны.

Калвин потер густые завитки на своем подбородке, затем слабо улыбнулся.

— В медицинском институте меня не учили, что следует делать при непорочном зачатии.

— Мне не до шуток!

— Извини. Ты и Габи, во всяком случае, не девственницы. — Он недоуменно покачал головой.

— Надо немедленно что-то предпринять, — сказала Габи. — Нам не нужны эти младенцы или какая другая чертовщина.

— Послушай, а почему не подождать еще тридцать дней, прежде чем начать волноваться? Если у вас не наступит вторая менструация, то дайте мне об этом знать.

— Мне бы хотелось покончить с этим сейчас, — сказала Сирокко.

В первый раз Калвин выглядел расстроенным.

— Я никогда не занимался этим. Это слишком рискованно. У меня нет стерильного инструмента, расширителя, зеркал и думать, что все это можно смастерить на скорую руку и расширять с помощью этого инструмента шейку матки — равносильно ночному кошмару.

— Я и так чувствую себя как при ночном кошмаре при мысли, что растет в моем животе, — хмуро сказала Сирокко. — Калвин, я не хочу сейчас даже человеческого младенца, не говоря уже о том, что это может быть. Я хочу, чтобы ты сделал операцию.

Габи и Август поддержали Сирокко, хотя Габи выглядела при этом неважно.

— А я говорю вам, чтобы вы подождали еще месяц. Это не имеет никакого значения. Операция будет все та же — надо будет соскабливать стенки матки. Но за этот месяц вы, может быть, найдете способ разводить огонь и кипятить воду. Мы сможем простерилизовать инструменты. Разве в этом нет смысла? Я уверяю тебя, что смогу оперировать с наименьшим риском только стерильным инструментом.