Мент правильный - Дмитрий Николаевич Дашко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Говорящая у тебя фамилия, Быстров. Бежишь впереди паровоза, – покачал головой начальник губрозыска.
– Но, товарищ Смушко…
– Никаких «но». С твоими доводами я в целом согласен. От такого сотрудника, как Лаубе, и тем более от его пса будет огромная польза. Но пока обещать ничего не могу…
Ещё есть какие-то вопросы и предложения? – подмигнул он с усмешкой.
– Нет, – отрапортовал я.
– Ты меня успокоил, Быстров. Так, товарищи, на этом летучка закончена, можете расходиться по своим делам за исключением Быстрова.
Я удивлённо вскинул подбородок. Вроде гроза миновала или напрасно расслабился?
– Да-да, – подтвердил Смушко. – Все идут работать, а ты, Быстров, персонально топаешь домой и высыпаешься до завтра. Мне твоя сонная рожа уже надоела.
– Спасибо! – обрадованно сказал я.
Блин, я ведь даже забыл, что такое нормальный сон в нормальных условиях. От проклятых стульев скоро начнёт трещать спина. Но всё же перед тем, как уйти, я задал мучивший меня вопрос:
– Товарищ начальник губрозыска, а что насчёт Симкина? Когда можно будет допросить?
– Симкина допросить не получится. ГПУ забирает его к себе. У них появилась к Симкину масса вопросов, – вздохнул Смушко.
– Но как же так, – опешил я. – Мы ведь хотели выйти через него на банду Левашова… Может, получилось бы взять всех и сразу.
– Чекисты обещали, что поделятся с нами информацией, – без особой уверенности сказал Смушко. – В любом случае нужно искать и другие выходы на Левашова. Нельзя допустить, чтобы банда орудовала в городе как у себя дома.
– Понятно, – без особой радости сказал я.
В работе опера такое случается сплошь и рядом. Злодея берёшь ты, а плоды пожинают совершенно другие люди, и ты здесь вроде как и ни при чём. Не то чтобы хочется наград и поощрений. Просто чисто по-человечески бывает обидно.
Потом, конечно, привыкаешь.
Вполне естественно, что чекистам невыгодно оставлять Симкина у нас – вдруг всплывёт ещё одна тонна компромата и выяснится, что «контора» проморгала и других оборотней в своих рядах. За такое никто и никогда по головке не гладил, так что крутить Симкина будут без нас, а уж в то, что нам с барского стола достанутся хоть какие-то крохи информации – так я вроде взрослый человек и в сказки не верю.
Нет, мы им в данном случае не нужны. Сливки снимут те, кому нужно, а мы опять рысью в поля…
– Есть ещё один момент, Георгий, – снова задержал меня, когда я уже направился к выходу, Смушко.
– Какой, товарищ начальник? – спросил я, догадываясь, что не услышу ничего хорошего.
– Не хотел говорить понапрасну, но, думаю, тебе надо сказать: начальник губотдела ГПУ товарищ Кравченко если не знает, так скоро выяснит, кто принимал самое деятельное участие в разоблачении Симкина. С виду он, конечно, тебе похлопает, станет улыбаться в лицо, хвалить, лично поблагодарит и пожмёт руку. Но я хорошо знаю его характер. Ты раскрыл Симкина, не поставив Кравченко в известность… как и меня, впрочем, но речь не обо мне… В общем, Кравченко будет считать, что ты бросил тень на репутацию губернского отдела ГПУ и на него лично. А он таких вещей не прощает. Короче, ты нажил себе опасного врага, Быстров.
– Всё как обычно, – с грустью произнёс я.
– Я должен был предупредить тебя, – сказал Смушко. – Но, если что – знай: я всегда на твоей стороне и прикрою.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я.
Хороший начальник тот, за кем подчинённые чувствуют себя как за каменной стеной. Надеюсь, мои парни в той жизни видели во мне эту стену.
Столько раз приходилось вытаскивать их из передряг, коих всегда в избытке в работе опера, как часто я на многочисленных разносах сглаживал их косяки перед большими шишками из Главка.
Кажется, мне действительно повезло с начальником губрозыска. Вот только вряд ли его полномочия сопоставимы с тем, чем обладает товарищ Кравченко.
Но это вопросы завтрашнего дня. День текущий требует от меня одного: забуриться домой и спать как сурок.
Поймав Мишку, я отвёл его в укромный уголок и потребовал:
– У меня память ещё не вернулась. Где живу – понятия не имею. Ты обещал показать – так показывай.
– Я комсомолец и слово держу, – кивнул Мишка. – Только надо бы один деликатный момент прояснить… Твоя жена не будет возражать, если я к вам на обед напрошусь?
Я изумлённо вытаращил на него глаза. Жена… Какая жена?
– Да шучу я, – усмехнулся Мишка. – Нет у тебя никакой жены, ты – холостяк и живёшь в нашем общежитии.
Глава 22
Находилось общежитие в бывшем доходном доме купца Тюрина. Дом после известных событий национализировали, устроили в нём перепланировку и открыли общежитие.
Туда и повёл меня Мишка, отпросившись у Гибера на часик. Он же попутно рассказал историю дома, в котором теперь я живу.
Немаловажный факт – общежитие находилось в получасе ходьбы от работы. Поскольку общественный транспорт отсутствовал в городе в принципе, это немаловажный факт. Когда ещё по улицам пойдут первые автобусы… За это время успею истоптать не одну подошву ботинок.
– Ну вот, мы на месте, – наконец, сказал Миша.
Дом производил довольно приятное впечатление: его бы поштукатурить, покрасить, подлатать по мелочам и хоть сейчас переноси на Невский: монументальные классические формы, лепнина на фасаде, балкончики, лоджии и куча всяких архитектурных элементов, названия которых мне неизвестны.
Хорошо строился купчик, с размахом и со вкусом. Пусть я не великий знаток, но вполне могу доверять своему чувству прекрасного.
И стоял этот дом в окружении себе подобных, таких же основательных и красивых зданий, только теперь в них сильно переменился контингент жильцов. Кого-то выселили, кого-то уплотнили, кто-то сгинул в пучине гражданской войны или нашёл прибежище на чужбине, а в его квадратные метры заехали новые люди, которые ещё вчера нюхали порох в грязных и сырых окопах, стояли у станка или ходили за плугом. Ну и совслужащие, как без них.
– Так пошли внутрь, – сказал я. – Я без тебя даже комнаты своей не найду.
– Просто удивительно, что ты имя своё помнишь, – похихикал Михаил. – Я, грешным делом, надеялся, что ноги тебя сами приведут.
– Мои ноги могут привести меня куда угодно. Мозг с недосыпа отключился, и тело само по себе, а я сам по себе. – Мои слова были не так уж и далеки от истины.
Устал как собака и мечтал только о том, как упасть в койку и забыться сладким сном. Сонливость перевешивала даже
