Мент правильный - Дмитрий Николаевич Дашко

Теперь для посетителей с улицы магазин был закрыт.

Избавившись от свидетелей, я подошёл к продавцу поближе и спросил:

– В магазине, кроме тебя, есть ещё кто-то?

– Никого. Магазин маленький, дохода немного – приходится вертеться: я здесь и за хозяина, и за продавца, и за грузчика. Вечером ещё уборщица приходит, – затараторил он.

– Вот и ладушки. Константин Генрихович, пустите Грома, пусть всё тут проверит, – сказал я. Эх, жаль, что нас всего трое – кого-нибудь поставить у выхода… В идеале вообще оцепить дом, но кто ж нам даст столько людей? Все заняты раскрытием контрреволюционного мятежа, а мы орудуем на свой страх и риск.

– Но позвольте… – заговорил продавец.

– Позволим, – кивнул я. – Но потом.

– Гром, ищи, – тихим голосом произнёс Лаубе.

Пёс вскочил, вильнул обрубленным хвостом и обежал вокруг прилавка.

– Ай! Уберите собаку! – истерично выкрикнул продавец. – А вдруг она кусается?!

– Гром – умница. Хороших людей кусать не станет, – улыбнулся я. – Да, если у тебя есть, что нам сказать, лучше сделать это прямо сейчас. Потом будет поздно.

– Чего вы от меня хотите? Вам нужны деньги? Хорошо. – Он полез в кассу, выгреб из неё кучу банкнот. – Вот, это всё, что есть… Забирайте, я не в претензии.

Михаил дёрнулся, словно получил удар током.

– Что?! – взревел он. – Ты офонарел, сучий потрох! Ты нам – сотрудникам уголовного розыска – взятку предлагаешь! Да я тебя заставлю жрать эти деньги, пока ты ими не подавишься!

Но тут раздался глухой лай Грома.

– Он что-то нашёл, – констатировал Лаубе. – Идёмте.

Я поднял крышку, открывая вход за прилавок. Прежде чем шагнуть, снова посмотрел в глаза продавцу:

– Ну… Решился?

– Н-нет, – затрясся тот. – И вообще… это произвол! Вас накажут!

– Ладно, потом не говори, что не предупреждали. Миша, ты покарауль пока этого субчика, а мы с Константином Генриховичем проверим, что удалось найти Грому.

– Покараулю, – кивнул успокоившийся напарник.

Пёс царапал передними лапами крышку подпола, закрытую на засов.

– Кажется, здесь, – сказал Лаубе.

– Проверим.

Я отодвинул засов и поднял крышку. Снизу повеяло сыростью и какой-то гнилью.

– Погодите, – Константин Генрихович снял со стеллажа, который был установлен в коридоре, плашку с восковыми свечами. – Там темно. А это нам пригодится.

Похлопав себя по карманам, достал коробок спичек.

– Всегда ношу с собой по старой привычке, – пояснил он.

Я зажёг свечу и стал спускаться по лестнице. Лёгкий сквозняк колебал пламя, но был не в силах его затушить.

Спуск уходил всё глубже и глубже… сейчас это больше походило на подземный ход, а не на подвал.

Константин Генрихович следовал позади. Я ощущал его дыхание на своём затылке.

Чернильная беспросветная темнота, холод, сырость… Даже мне было не по себе, а каково ребёнку?

Под ногой послышался плеск – похоже, я наступил в лужу.

Да уж… какой же надо быть сволочью, чтобы держать в таких условиях несчастную девочку!

– Очень надеюсь, что Гром не ошибся и привёл нас куда нужно, – сказал я.

– Гром никогда не подводит, – ответил Лаубе. – Слышите?

Я замер.

– Тут кто-то есть, – тихо произнёс он. – Ну, вы слышите? Это ведь не галлюцинации моего больного воображения?

Я напряг слух. Лаубе не ошибся, можно было отчётливо расслышать странный звук, раздававшийся где-то впереди по ходу нашего движения. Так скулят брошенные щенки. Я ещё не видел, кто это, но шестое чувство подсказало – там ребёнок, похищенная дочка Чалого.

– Это не галлюцинация, – убеждённо произнёс я.

– Слава богу! – Я понял, что Лаубе перекрестился. – Если это та, кого мы ищем, Гром заслужил себе кусочек сахара на ужин. Знаете, он у меня большой сладкоежка…

– Клянусь, что накормлю его пирожным на всю зарплату, – горячо сказал я.

Лаубе засмеялся.

– Не надо пирожных, вы испортите мне пса.

Звук – не то писк, не то всхлипывание – усилился. Мы были на верном пути.

– Надо быть осторожнее. Ребёнок наверняка напуган, – предупредил Лаубе. – Для него все, кто приходил сюда, приносили только угрозу.

– Вы правы. Надо её предупредить. Пусть девочка успокоится. Она знает вас?

Этого я, увы, не знал. Возможно, настоящему Быстрову приходилось бывать в гостях у Чалого, вот только как достучаться до его памяти? Увы, она оставалась для меня всё тем же пресловутым чёрным ящиком.

– Нюша, не бойся! – ласково сказал в темноту я. – Мы из уголовного розыска. Нас прислал твой папа.

Мысленно пообещал, что если над девочкой издевались и причинили ей вред, то я отплачу сторицей Симкину и его прихвостням.

Должно же быть для людей хоть что-то святое!

Нюшу я нашёл на полу. Ребёнка держали, как собаку (прости, Гром, не о тебе речь) – на цепи. При виде нас она отпрянула, постаралась забраться в глубь ниши, в которой находилась.

– Нюша, не бойся, мы свои, – я старался вложить в каждое слово, в каждую интонацию как можно больше доброты. – Ты могла видеть меня у вас в гостях. Я папин сослуживец, дядя Георгий, а это дядя Костя. У него есть собака. Она большая и очень воспитанная. Хочешь на неё посмотреть?

Девочка кивнула.

– Тогда я возьму тебя на ручки и понесу отсюда туда, где много света и тепла… Можно? – Я передал свечку Лаубе.

– А собачка? – спросила девочка.

– Она ждёт нас там, наверху. Ты сможешь её погладить и поблагодарить. Это она помогла нам найти тебя. А потом мы пойдём к папе и маме. Они очень соскучились по тебе.

– Очень-очень?

– Очень-очень! – заверил я, подняв девочку.

Весила она совсем ничего, словно пушинка. Цепь натянулась, я рванул её на себя и «вырвал» с мясом: крепление было рассчитано только на то, чтобы удержать ребёнка.

Эх, как давно я вот так не носил свою Дашку! Сколько лет уже минуло с тех пор…

Отогнав не вовремя подступившие воспоминания, я пошагал за Лаубе, который теперь шёл впереди и освещал наш путь.

Ну Симкин, ну, скотина! С каким наслаждением я бы свернул тебе шею!

Когда продавец увидел, как мы возвращаемся с Нюшей, то попытался оттолкнуть Михаила и убежать, но напарник ударом плеча отбросил его назад.

– Всё, тварюга! Теперь ты за всё ответишь! – Прошипел Мишка.

– Это не я! – завопил продавец. – Меня заставили! Я… я не хотел! Я с самого начала был против! У меня тоже есть дети. И я бы никогда не смог.

– Да? – презрительно хмыкнул Миша. – И кто же тебя заставил?

Зазвучали колокольчики, дверь открылась. Я бросил на Мишку недовольный взгляд – табличку-то он перевернул, а вот двери запереть забыл.

В магазин вошёл худой