Операция снег - Лев Куклин

Подумать только, иметь такого знаменитого отца, а пойти на завод. Да еще рабочим! Понятно, почему через несколько встреч я за Сашей, как водится, на красный свет и на край света идти была готова. Да где он в наше-то время - край света?

Идти, конечно, было некуда, да пока и незачем. Все у нас было ясным и безоблачным. Даже свидания назначали очень удобно, после лекций - в четыре или в семь. Никаких препятствий, никакой тебе романтики, о которой почему-то так любят шуметь, особенно под гитару, молодые люди...

Решили как-то, что должны встретиться в пять часов утра. Тогда, наверное, действительно - любим. Я, чтобы не проспать, вообще не ложилась.

А трамваи еще не ходят, денег на такси не было. Пешком шла... Пришла сонная-сонная, еле языком шевелю. Ну, пошли куда-то. Бродили-бродили.

- Знаешь, Ирка, у тебя носик маленький, а у меня вон какой крупный! Совсем замерз. Давайка сядем на какой-нибудь вид транспорта.

Сели в случайный трамвай. Доехали до кольца, наугад. Я никогда в том районе не была: странная местность, склады, заборы и трубы торчат. И не фонари на улицах, а так - просто голые лампочки.

Вылезли, прошли немного для испытания воли. Потом снова залезли, только уже в троллейбус, на заднее сиденье. А есть так хочется - сил никаких нет.

- Ты как насчет чего-нибудь пожевать? - спрашивает Саша.

- Ой, Сашенька, умираю просто!

Он тогда лезет в карман пальто и достает: соль в пакетике, горсть гречневой крупы и несколько макаронин.

- Я думал - пригодится...

От смеха я чуть не умерла, - кондукторша думала, что со мной припадок... Потом, когда я отсмеялась, он уже всерьез достал пару бутербродов. Я развернула прямо на коленях и стала уписывать. Вдруг на одной остановке входит Танька Гостеева - с нашего же курса, только из параллельной группы. Увидела нас, плечами передернула и отвернулась. Словно не узнала. Но я-то знаю, что раззвонит об этом по всему потоку. Я Саше об этом сказала, а он повернулся да ка окликнет ее:

- Таня!

Та на него посмотрела.

- Хотите бутерброд?

Представляете, - огромный взрослый мужчина, а ведет себя, как мальчишка-пятиклассник. Та, конечно, отказывается, презрительную гримасу пробует сделать, но глаза у нее при этом были какие-то испуганные...

Однажды назначил мне свидание в Казанском лесу. Так у нас колоннада Казанского собора называлась, - там ведь, и вправду, словно в сосновом бору, даже, наверно, и заблудиться можно...

Мы там встречались и аукали друг другу. Я в тот раз что-то порядочно запоздала, а мороз был, ветер сильный. Подхожу я тихонько - Сашка стоит ко мне спиной, замерзший, нахохленный и почему-то спички зажигает. Но я-то знала, что он не курит! Подкрадываюсь я и выглядываю изза его спины. А он, бедный, оказывает, перчатки снял, в руке коробок держит, зажигает спички одну за другой и по очереди отогревает каждый палец на маленьком огоньке...

А вообще-то он очень не любил, когда я куда-нибудь опаздывала. Он считал, что чем меньше женщина себя уважает, тем больше задерживается.

Условились мы с ним за каждую минуту опоздания платить штраф двадцать копеек. Утром в воскресенье должны были за город поехать, на лыжах покататься. Я проснулась рано-рано, чуть не за час до срока прибежала, жду. Саши нет. Вот уже пять минут прошло сверх назначенного, пятнадцать, двадцать... Я уже волноваться начинаю, а его все нет. Полчаса, сорок минут нет, представляете мое состояние? Наконец появляется довольный-предовольный, восемь рублей достает и с таким вздохом облегчения говорит:

- В первый раз за все время со спокойной совестью выспался... Впервые к нему домой в гости я попала как-то неудачно. Как раз к обеду. А у них в семье - это священный час. В пять, кажется, или в семь. Зовут меня.

- Что ты, Саша, - испугалась я. - Я не хочу. Потом я стесняюсь страшно. Пожалуйста, не надо...

- Ну ладно, ладно...

А через несколько минут его отец заходит. Лицо такое знакомое, ну родное просто. Столько раз его в кино и на сцене видела. С таким же крупным симпатичным носом, как у Сашки, в ярко-голубой вельветовой куртке со шнурами. Я потом уже узнала, что они "бранденбурами" называются...

- Миледи, - говорит он шутливо, и таким красивым голосом. - Мой достопочтенный потомок сообщил мне по страшному секрету, что вы пытаетесь уединиться от суетного света и лишить нас вашего общества. Разве вы не слышите манящий зов рога? Прошу вас к столу...

- Спасибо, спасибо большое, только я совершенно не хочу есть!

- Миледи, - повторяет он. - Клятвенно обещаю мороженое с клубникой!

- И руку мне предлагает: - Прошу! Ну, сели. Ой, передо мной три тарелки, три вилки разных размеров, ложки на каких-то подставках, салфетки в кольцах, суп в чашке, всякие ситечки... Что-то нужно брать, что-то нужно куда-то добавлять, домработница хлеб разносит, - ужас! Я ведь в очень простой семье росла и вижу: Саша за меня переживает, чувствует, как я волнуюсь и не знаю, куда руки-ноги деть.

Первое кое-как осилила. На второе, помню, заяц был с гарниром. Тушеный в винном соусе... Я храбро беру вилку в левую руку, нож в правую, режу. Нож тупой, скользкий. И мама Сашкина... Отец - тот лучше. Говорит о театре, об экзаменах, о книжках - какие я люблю читать, в общем - разговор для семилетних. А я ведь уже школу кончила, студентка как-никак!

Да, так вот, мама: Ирочка, мол, тоже, как я, до сих пор не привыкла кушать дичь, держа вилку в левой руке... У нас в семье только Илья Дмитриевич ест (и ехидным таким голосом) как в доброе старое время или как едят теперь только в Париже...

Сашка-дружочек - тот нарочно при мне держится этак "по-простому", чтобы мне легче было: чавкает, руками в тарелку лезет. А нож-то действительно тупой! Но попросить Сашку нарезать - сами понимаете...

И как чувствовала я, что самое страшное еще впереди! Так и случилось. Домработница помидоры принесла. Говорило мне сердце, что можно было отказаться - не хочу, мол, и все тут. Но ведь маринованные!

- Вам положить?

- Да, пожалуйста...

Положили мне две или три помидоринки. Стала я одну резать. А нож-то тупой! Помидорина вдруг как пискнет совершенно неприлично "пи-и-у!" да тоненькой струйкой всех и обрызгала. Я провалиться была готова! Отец Сашкин отвернулся, будто ничего не произошло, осторожно ладонью с отворота куртки семечки смахнул, Сашка от хохота давится, а мать его так вроде понимающе, но ядовито качая головой, прои

- Да, вероятно, Ирочке очень тупой нож попался...

После этого мне и мороженое не в мороженое и клубника не в клубнику. А тут еще и яблоки! Саша меня опять выручает, яблоко чуть не целиком в рот запихивает, а мать ему:

- Александр! Что с тобой сегодня? Ты никогда так не вел себя за столо. Сколько раз я тебе говорила, что яблоки надо есть очищенными... Ты разучился пользоваться ножом?