На первую полосу - Мира Келли

«Просто позволь мне любить тебя».

Красивое описание акта физической близости. Такое красивое, что она почти могла вообразить…

Глава 25

Нейт сидел на краю кровати, уперев локти в колени, опустив голову. Ничего не получится. Он посмотрел через плечо на Пейтон. Она спала, свернувшись калачиком, между бровями залегла маленькая складка.

Она не хотела брать то, что он предлагал. Не хотела. Они с самого начала были словно из одной и той же книги сказок, но никак не могли пересечься на ее страницах. Он старался не обидеть Пейтон, но повел себя как идиот и в конце концов только причинил ей боль. Даже сегодня, когда все осколки его жизни, казалось, встали на место, один все же остался. Нейт знал, что жестоко ранил Пейтон.

«Просто позволь мне любить тебя».

Он не должен был так говорить эти слова. И о чем только он думал?

Нейт уронил голову на ладони и застонал от отчаяния. Сзади него послышался тихий протестующий звук. Пейтон старалась натянуть на одеяло на себя. Ей нужно отдохнуть. Нужно нечто, гораздо лучшее, чем то, что предлагал он.

Теперь он понял.

Нейт встал, хорошенько укутал Пейтон теплым одеялом и тихо ушел.

Вечерний свет угасал, оставляя на западном небе малиново-янтарные лужицы. Пейтон стояла у окна, прислонясь лбом к стеклу, и держала в руке записку Нейта. Она нашла ее на кухонном столе после того, как полчаса назад проснулась в пустой постели и пустой квартире. Когда она увидела листок бумаги под вазочкой с цветами, у нее подогнулись колени. Она испугалась неизвестно чего. Но в записке говорилось только, что у него есть кое-какие дела и он скоро вернется. Ничего ужасного, ничего загадочного. Несколько простых строчек.

Надо перестать всего бояться.

Услышав звук хлопнувшей двери, Пейтон выпрямилась, положила записку на стол и направилась в прихожую, куда только что вошел Нейт, нагруженный сумками с продуктами.

Она улыбнулась, поняв, что он принес что-то поесть. Этот человек непрерывно пытается о ней заботиться. Сегодня он хотел быть уверенным, что у нее есть вкусный, полезный обед.

— Извини, я немного задержался, — сказал он виновато и, прежде чем отнести сумки на кухню, поцеловал Пейтон в лоб. — На обратном пути я зашел за едой для нас.

На обратном пути?

— Ты был в офисе?

Он поставил продукты на стол и повернулся к ней. И она ощутила слабость под взглядом этих слишком красивых голубых глаз.

— Я ездил к отцу.

— Ты сказал ему… о ребенке?

О них. Она знала, что он не говорил ничего отцу, ожидая, пока она согласится выйти за него замуж.

Нейт кивнул.

Значит, он увидел решимость на лице Пейтон, в движениях ее разгоряченного тела. Ну и хорошо. Не надо устраивать спектакль только из-за того, что он одержал над ней очередную победу.

Нет. Не так. С того момента, как Пейтон увидела его глаза, полные любви к его ребенку, это перестало быть игрой. Нет больше войны. Нет победителей. Нет побежденных.

Нейт прекратил разбирать сумки и обнял ее. Он пах так приятно, его объятия были очень крепкими. Пейтон улыбнулась при мысли, что получит его на всю жизнь.

— Я сказал отцу о твоей беременности и о нашей свадьбе.

Пейтон не сразу вникла в смысл его слов. А когда осознала, оттолкнула Нейта и внимательно посмотрела ему в глаза. Потрясенная. Шокированная. И испуганная.

Горло у нее сжалось, колени подогнулись.

— Что? Почему? — тихо спросила она.

Она не понимала, не могла выговорить ни слова, попросить объяснений, разъяснений.

Нейт опустил голову и состроил грустную гримасу:

— Я был таким глупцом. Я не хотел тебя ранить, но обижал так долго, что уже не помню, когда относился к тебе как подобает мужчине.

Пейтон помнила. Она положила руку ему на грудь и почувствовала мощное биение его сердца.

— Последние месяцы нам было не просто. Все слишком резко изменилось, и мы оба чересчур эмоционально среагировали на это.

— Нет. Дело вот в другом. Я был эгоистом. Если бы я думал о чем-то еще кроме моей потребности держать ситуацию под контролем, то понял бы, что заставлять тебя вступить в брак без любви не было хорошей идеей для нас.

Слова Нейта поразили Пейтон. Он давал ей то, к чему она стремилась. Разве нет? Но вдруг она почувствовала нечто странное. Почувствовала себя так, будто земля уходит у нее из-под ног и она все теряет.

Пейтон заставила себя кивнуть и слабо улыбнулась.

— Как твой отец принял эту новость? — спросила она.

Нейт засмеялся:

— Он рассердился, что я так долго ничего ему не говорил.

— Ну-ну.

Она знала, что ему нелегко было скрывать от отца. Но тогда он еще не был готов признаться.

— Отец обрадовался, что станет дедом, хотя это не делает из тебя порядочную женщину. — Он провел рукой по волосам, почесал шею. — Но согласился с тем, что я был ослом, что мог бы потерять тебя навсегда, если бы продолжал насильно тянуть под венец.

Пейтон видела, как напряженно смотрят на нее его прекрасные голубые глаза.

— Что ты говоришь?

— Говорю, что я был идиотом. Я оттолкнул тебя, думая, что ты заслуживаешь большего. Мне не приходилось делать в жизни ничего труднее этого, но я хотел, чтобы у тебя было все — любовь, муж, семья. И был уверен, что не способен дать тебе все это. А потом я узнал, что ты беременна, и вдруг решил себе в оправдание привязать тебя к себе навсегда. Я старался заманить нас в этот сказочный дворец, не понимая, что это на самом деле тюрьма.

Губы Пейтон приоткрылись и вновь сомкнулись. Она не знала, что ответить Нейту. Он наконец понял. Но если замки сорваны и ограды разрушены, тюрьма становится сказочным дворцом, единственным местом, где она мечтает жить.

— Я хочу, чтобы мы стали одной семьей, Пейтон, но не потому, что чувствую себя обязанным, не потому, что для меня это дело чести, и, уж конечно, не ради брачного свидетельства. Я хочу этого, потому что хочу тебя.

Слезы радости выступили у нее на глазах. Он не предлагал ей любви, но предлагал все остальное, о чем она мечтала. Ей этого было достаточно. Больше чем достаточно.

— Я тоже хочу тебя. Больше всего на свете.

И тут Пейтон оказалась в объятиях Нейта, и он крепко прижал ее к себе. В тепле, в безопасности, она осознавала обещание счастливого будущего, когда вдруг услышала слова, которые никогда не надеялась услышать.

— Я люблю тебя.

Пейтон подалась назад. Она испугалась, что повредилась рассудком и у нее начались галлюцинации.

Нейт тоже сделал шаг назад, чтобы она могла хорошо его видеть. Выражение его лица подтверждало правдивость его слов. Сердце Пейтон готово было выскочить из груди, голова закружилась, комната вдруг расширилась, стены потемнели. Ей не хватало воздуха. Она протянула руку вперед и наткнулась на ладонь готового поддержать ее Нейта. У нее едва хватило воздуха в легких, чтобы задать вопрос: