Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности - Альфред Щеголев

Только через катарсис, через очищение может человек найти искомое, любимое лицо в лице другого человека. Только становясь личностью, он способен к открытию и познанию личности в другом, он находит и в другом свое страдающее "Я", он любит и желает спасти его неповторимое проявление, как самого себя, но без тени эгоизма и самоутвержденчества. В творчестве открывается для человека путь к истинно свободному соборному единению с другими людьми, является новое понимание и чувство социума как духовного братства людей, которого не заменит никакой социально организованный механизм.

Однако невротик делает только первые шаги в своем творческом становлении, трудные шаги, спотыкается, останавливается... и остается в своем внутреннем театре, принимая социальные маски других людей за их реальные лица, среди которых нет нужного ему лица, его второго "Я".

Драма пола у невротика – в невозможности пожертвовать своей социальной приспособленностью (маской) во имя обретения собственной личности и отражения этой личности в его идеальной половой противоположности. Эгоистическое самоутверждение в социальной действительности, идущее от неверия во внутренне данную реальность мира субъективных переживаний, – вот что делает сценическим действием всю жизнь невротика. Он предпочитает имитацию жизни ее подлинности и потому не находит в ней смысла; он, даже будучи «значительным лицом», только тогда чувствует себя относительно стабильным, когда пребывает «в гуще событий», «в работе», «в заботах» и т. д. Способность оставаться наедине с собою, не испытывая при этом внутреннего дискомфорта, – не есть ли это своеобразный показатель душевного здоровья?

XVIII

Описание различных клинических форм невротизма требует своего переосмысления для того, чтобы увидеть их причастность к внутреннему театру личности.

Проявления невротизма, при всем многообразии, сводятся, в конце концов, к четырем клиническим формам: психастении, истерии, неврозу навязчивых состояний и неврастении. Между ними нет четко очерченных границ, они, по существу, в большей или меньше степени всегда присутствуют в общей картине невротизма.

Фундамент всякого невроза – неверие и эгоцентризм – наиболее обнажен в психастении. Это прослеживается настолько явно, что невольно задаешься вопросом: не есть ли психастения – чистое проявление чистого невротизма, не является ли психастеник наиболее законченным, так сказать, классическим типом невротика? "Суть психастенического склада – болезненный, нередко малоосознанный пациентом конфликт собственного чувства неполноценности (сказывающегося в застенчивости, робости, нерешительности и других человеческих пассивно-оборонительных реакциях) с ранимым самолюбием-честолюбием...

Обостренная нравственность, совестливость психастеника выражается не столько в том, что он... органически не способен с детства к дурным поступкам, сколько в том, что даже совершая эти поступки... он длительно «по-нехлюдовски» мучается потом совестью... Центральный психопатологический феномен психастенической психопатии – болезненное сомнение... корни бесчисленных болезненных сомнений психастеника лежат в конституционально-изначальной психастенической тревоге за собственное благополучие, благополучие близких и, может быть, за свое дело, если психастеник ему предан. Психастеник с ипохондрической направленностью, затмевающей прочие сложности его бытия (трудности межличностных отношений, мучительные раздумья о смысле жизни и т. д.), постоянно, каждодневно боится смерти" (М. Бруно). Разве не прослеживаются в этой характеристике принципиальные черты невротизма? Не зная и не понимая психастеника, нельзя понять природу невротизма вообще. Уберите мысленно психастенический компонент из любого невроза, и вы получите достаточно нелепый набор разрозненных симптомов.

Основное в психастении – переживание несоответствия внутреннего самоощущения внешнему самовыражению, а это в невротизме, в невротике – существеннейшее. Как я уже говорил, невротизм имеет место там, где есть переживаемая проблема ущемления личности объективным бытием. «Болезненное сомнение» психастеника есть, по существу, его недоверие к внешней действительности, которой он приучен доверять, его угнетенность происходит от болезненной сосредоточенности на объективной стороне существования, которая не вбирает в себя целиком всего его внутреннего содержания.

Невротик-психастеник являет собой внутреннее взаимодействие двух реальностей: реальности Субъекта и реальности Объекта, в нем обнаруживается своеобразное символическое становление человеческой личности. Его переживаемая проблема принципиально не объективного характера, а потому всякие объективные методики психотерапии для него тщетны. Наука может, в лучшем случае, описать психастеника, но не изменить его. Однако не свидетельствует ли это о неадекватности научной психотерапии природе истинного невротизма, выражение которого в психастении наиболее рельефно, очерчено, выражено?

Психотерапия как наука – весьма сомнительная дисциплина; похоже, что ее, в основном, разрабатывают психастеники, она является достаточно психастенической продукцией, в которой психастеник находит или пытается найти пути обхода... самого себя. Невротик-психастеник, хотя и живет в определенной объективно-социальной действительности, и действует в ней, укоренен значимыми, переживаемыми ценностями в другой реальности, фантастической для обыденного рассудка. Эта «другая» реальность самым иррациональным способом накладывается на образ объективного бытия невротика, и потому коррекция его сознательных установок так же нелепа и никчемна, как желание закрасить или заклеить на белом экране неугодную часть картины, проецируемой на этот экран с фотопластинки. Сознательный выход из психастении невозможен, так как поиск сознательного выхода из переживаемого в психастении есть один из основных симптомов психастении; это всегда надежда вытянуть себя из болота, уцепившись за собственные волосы.

Психастения не устраняется посредством научно обоснованной психотерапии, поскольку, в конечном итоге, представляет собой не объективную, а условную, символическую патологию. В этом качестве она присутствует в различных формах проявления невротизма, делая всякий невроз состоянием трудно уловимым для логического сознания. В силу этого психастения – основная форма невротизма – выведена в психиатрической классификации из разряда неврозов в разряд психопатий, то есть состояний, практически неизлечимых. Надо твердо помнить о психастенической основе невротизма, чтобы стало возможным понимание разнообразных его форм. Все в характере психастеника комбинируется вокруг его неверия и эгоцентризма. Его неверие – в «болезненном сомнении», его эгоцентризм – в мнительности и самокопании, которое есть не что иное, как постоянная озабоченность своим объективным существованием при изначальном недоверии ко всякой объективности. Все остальное лишь дополняет и разнообразит эти основополагающие моменты: здесь и его «болезненная нравственность», точнее, заморализованность (компенсирующая неверие), и постоянная мнительность и страх смерти, здесь и его трудность общения с окружающими, идущая от внутренней личностной ненасыщенности и внутренне переживаемой дисгармоничности, делающих психастеника существом асоциальным, здесь и его непродуктивная мыслительная работа, в процессе которой он пытается логически опровергнуть собственные сомнения и сознательно прийти к некой «объективной оценке ситуации», и т. д.

Если мысленно изъять из психастении «болезненное сомнение» (неверие) и ипохондрический настрой (эгоцентризм), то от нее практически ничего не останется.

Тот же невротический стержень – неверие и эгоцентризм – пронизывает и обсессию, и истерию, но прежде чем говорить о них, я хочу сказать несколько слов о неврастении.

Как очерченная клиническая форма невротизма неврастения может вызывать некоторые сомнения. «Неврастения является частным видом астении – так называемым психогенным типом астении» (В. Колосов). Что же касается астенического синдрома, то он является наименее специфической, общей реакцией как человеческого организма, так и человеческой психики в ответ на воздействие любой вредности. Неврастения, поскольку в ней основным является астенический компонент (ослабление психического тонуса), наименее специфична из всех неврозов.

В происхождении неврастении основная роль отводится астении, нервно-психической слабости, возникающей из трудностей сугубо объективного порядка (в этом неврастения глубоко противоположна психастении). В неврастении слишком мало конфликта внутри личности и слишком много конфликта вне ее, то есть между индивидом и его окружением. Неврастеник слишком сильно погружен в социум, пронизан его ценностями, его отношение к окружающим гиперсоциально, в его представлениях о социальных рангах всегда отдает китайщиной. Неврастеник если и мучается, то не столько из-за несоответствия своего внутреннего переживания своей социальной деятельности, сколько из-за несоответствия своего социального положения своим социальным претензиям. Он абсолютно убежден в том, что достигнутый социальный статус им «заслужен», «завоеван», «получен по праву», он не будет сомневаться в ценностях социальной жизни вообще, его социальная жизнь не будет переживаться им как нелепость и бессмыслица его существования. В неврастении есть чувство бессилия и раздражительной слабости, есть нетерпеливость, вспыльчивость, сочетаемые с чувством утомления, разбитостью, усталостью, но все это на фоне высоких социальных притязаний; это «директорский» невроз. Срыв высоких амбициозных установок – вот что такое, в конечном итоге, неврастения.