Милость крестной феи (СИ) - Заболотская Мария

— Постойте! Но я ведь знаю вас!.. Мы встречались… И господин Эршеффаль говорил, что вы его давняя подруга!

— Именно так, мой бедный мальчик, — суровое лицо дамы исказила донельзя фальшивая улыбка. — Подумать только, ты прятался от меня, словно я твой враг! Мы с господином Эршеффалем твои давние попечители и с самого твоего рождения заботимся о тебе, сочувствуя сиротской судьбе. Ну же, вспоминай: меня зовут тетушкой Беренис, и ты долгое время гостил в моем поместье, когда был совсем малюткой. Разве ты забыл, как ты играл вместе с моими дочками?.. Они до сих пор только и говорят, что о тебе — каким милым был наш сиротка Ашвин, как хотелось бы с ним снова повстречаться… Ах, какая же вышла нелепость, недоразумение!.. Ты наслушался глупых рассказов этой дикой девчонки, которая бог весть что себе вообразила, повстречав нас в лесу. А ведь мы спасли ей жизнь, она была совсем больна, когда мы нашли ее… Это все злая лихорадка — она лишила ее разума! Не стоило тебе верить ей…

Тут Ашвин почувствовал, что голова у него идет кругом: дама говорила так, будто не видела, что рядом с ней сейчас стоит существо нечеловеческой природы — иначе как повернулся бы у нее язык обвинять Эли во вранье?.. Или же она права и дело в злой лихорадке, которая свела с ума и самого Ашвина? Он действительно припоминал, как однажды гостил летом в прекрасном поместье у озера; там и впрямь были две девчонки, так и норовившие стащить у него учебники и залить их чернилами!.. Неужто он и впрямь все это время скрывался от своей покровительницы, не отличая бред от действительности, правду от вымысла?..

— Но… но, — неуверенно произнес он, — я видел, как вы… — тут он запнулся, но заставил себя продолжить, — вы убили госпожу Кларизу!..

— Что за нелепость! — воскликнула тетушка Беренис, деланно всплеснув руками. — Должно быть, тебе привиделся какой-то кошмар из-за того, что наплела тебе эта лесная девчонка!

— Я не думаю, что… — начал было Ашвин, но смолк, зачарованно наблюдая, как фея неслышно скользнула по гостиной, и, по-змеиному изогнувшись, подала тетушке Беренис одно из красных яблок, что лежали в корзинке на столе.

— Пусть мальчик съест маленький кусочек, — шепнула она. — Он сразу станет сговорчивее!..

— Ашвин! — испуганно закричала доселе молчаливая Эли, безуспешно пытаясь подняться с места. — Не ешь яблоко! Не соглашайся!.. Оно отравлено!..

— Вновь эта безумная выдумывает какие-то небылицы! — хором произнесли тетушка Беренис и фея, так что голоса их сплелись в один — напевный и чарующий, леденящий сердце и лишающий всякой воли к сопротивлению.

…И Ашвин с ужасом понял, что волшебство давно уж сидит внутри той, что называет себя его попечительницей, дергая ее за ниточки так же ловко, как недавно вело его самого к лесному домику.

Принц и тетушка Беренис (1)

Вряд ли кто-то при подобных обстоятельствах согласился бы попробовать яблоко из рук тетушки Беренис.

— Ну уж нет, — сказал Ашвин твердо. — Я не буду это есть!

— Ох, ты же раньше был таким воспитанным мальчиком! — сладко пропела тетушка, продолжая настойчиво протягивать ему яблоко. — Разве тебе не говорили, что невежливо отказываться от угощения в гостях?..

— Гость всегда может уйти, если ему что-то не нравится, — ответил Ашвин, начиная догадываться, что волшебный морок, дурманящий сознание, боится прямых и честных слов. — А в этом доме я пленник!

Его отпор, казалось, удивил и фею, и тетушку Беренис — они обменялись быстрыми взглядами, — но обрадовал Эли.

— Правильно! — ее голос был слабым, но не испуганным. — Не верь им! Не поддавайся чарам! Они замыслили недоброе!

— Ох, да помолчи ты, противная девчонка! — воскликнула недовольно тетушка, не дождавшись никакой помощи от феи, внезапно превратившейся в молчаливое темное изваяние. — От тебя и твоих бредней одни неприятности!

И она невольно покосилась на своих спутников, покорно ожидавших у дверей. «Ох, как бы я хотела отдать приказ, после которого эта нахалка больше не промолвит ни слова!» — без труда читалось в этом бешеном гневном взгляде. Но фея едва качнула головой — и грозная тетушка Беренис сникла, ведь даже самым свирепым из людей иной раз доводится соблюдать условия тайных договоров!..

— Не смейте так говорить с Эли! — вскинулся и Ашвин.

— Да ведь это ее черный болтливый язык рассорил нас! — тетушка Беренис пыталась придать себя огорченный вид, но любой бы понял, что она кипит от ярости. — Отчего ты решил, что тебя взяли в плен? Разве стала бы я, твоя давняя попечительница, причинять тебе вред после стольких лет беспокойства и забот? Я вижу, что ты голоден, оттого и хотела угостить лучшим из того, что есть в этом скромном доме…

— Я не притронусь к этому яблоку, — отрезал Ашвин. — Если Эли говорит, что оно отравлено, то так и есть!

— Отравлено⁈.. — вскричала тетушка, теперь изображая праведный гнев. — Милый мальчик, скорее, это твой разум отравлен подозрениями!.. И в мыслях у меня не было навредить тебе…

— Но вы преследовали нас!

— Искала, чтобы спасти и вернуть на родину! В дом, где тебе всегда рады!

— Вы желаете меня к чему-то принудить!

Слова эти, невесть откуда взявшиеся на языке у Ашвина, застали врасплох тетушку Беренис — алое яблоко выпало из ее рук и разбилось, забрызгав подол платья соком, похожим на густую темную кровь. Вновь она посмотрела на безмолвную неподвижную фею, словно спрашивая совета — но та не ответила ни словом, ни жестом. Только самой Беренис было известно, какой договор она заключила с волшебным существом, чтобы заполучить Ашвина, но, по всей видимости, вести разговор с юношей ей полагалось самостоятельно и без подсказок.

— Послушай меня, мой дорогой мальчик, — наконец вкрадчиво промолвила она, с заметным внутренним усилием обуздав гнев и растерянность. — Мое сердце разбивается на части, когда я вижу, как ты упрямо отвергаешь мою любовь к тебе — а ведь она почти что равна материнской!.. Ты говоришь, что я желала навредить тебе и боишься принять из моих рук пищу… Знаешь ли ты, зачем я искала тебя все это время и что хотела предложить?..

Ашвин, чувствуя, как от ласковых слов по спине у него бегут мурашки, медленно покачал головой, не отводя взгляда от плотоядного лица тетушки, улыбка которой пугала больше, чем гримаса ярости.

— Сиротская доля горька, милый мой Ашвин, — продолжала Беренис. — Я всегда была полна жалости к тебе, но мой старый друг… господин Эршеффаль, отчего-то полагал, что нам не по силам сделать для тебя что-то большее, нежели обычные наши милости. Признаюсь, это не раз становилось причиной размолвок между нами, но я предпочитала уступать ему — о, с ним очень тяжело спорить!.. Однако, получив весть от госпожи Кларизы, что вы обосновались в здешних диких лесах, да еще и в столь убогом углу…

— Как⁈ — не сдержавшись, перебил ее удивленный Ашвин. — Госпожа Клариза строго-настрого запрещала мне слать кому-либо письма, да и сам господин Эршеффаль предостерегал нас от этого…

На суровом лице тетушки Беренис отразилось что-то сходное с замешательством — ей хотелось бы отложить эти объяснения. Но, увы, настойчивый тон и пытливый блеск глаз юноши ясно указывали на то, что он непременно желает слышать ответы здесь и сейчас.

— Видишь ли, Ашвин, — неохотно начала она, подбирая слова. — Накануне твоего поспешного отъезда в Лесной Край произошли… некоторые события, из-за которых мы рассорились с сударем Эршеффалем, не сойдясь во мнении по поводу твоей дальнейшей судьбы. Он, угодив в опалу у сильных мира сего, вынужден был уехать и вместе с тем пожелал услать тебя как можно дальше от… опасностей, которыми сейчас полнятся наши родные земли. Выбор его пал на здешние края — ведь тут у него множество влиятельных друзей, и он мог не отказываться от прежних светских привычек и роскошной жизни. Я же считала, что эти предосторожности избыточны и ему не следует увозить тебя так далеко от родных мест. Но он настоял на своем, решив, что ни мне, ни ему не стоит знать, где именно госпожа Клариза укроет тебя от бед. Было решено, что когда наступят… наступят безопасные времена, твоя опекунша уведомит господина Эршеффаля, послав к нему почтового голубя — эти птицы были выращены и обучены в одном из здешних столичных поместий, а перед самым вашим отъездом переданы Кларизе. Но, милый мой, я не могла позволить, чтобы тебя увезли так далеко от меня, разорвав нашу связь, которая куда крепче, чем тебе кажется! Я щедро заплатила Кларизе и тайно отдала ей нескольких своих голубей, условившись с ней, что первой узнаю о вашем убежище…