Запретные навсегда - М. Джеймс

я засыпаю, потому что, когда я резко просыпаюсь снова, мы въезжаем в город исторического вида, с большими каменными и кирпичными зданиями и ухоженными улицами.

Левин паркует машину у отеля, регистрирует нас, прежде чем кивнуть головой на меня и в сторону вращающейся двери, ведущей обратно на улицу.

— Пошли, — резко говорит он. — Валерия ждет.

— Ну, давай не будем ее задерживать. — Несмотря на мои попытки сдержаться, я слышу сильный сарказм в своем голосе. Такое чувство, что все, что мы делали, это ждали, и мысль о том, чтобы поспешить увидеть еще одного контактера, который, я не уверен, даже поможет нам, ощущается как песок, сыплющийся в мой мозг.

Левин бросает на меня острый взгляд, когда мы выходим на улицу.

— Валерию не зря называют Создательницей Вдов и вдовцов. Не выводи ее из себя.

Это имя что-то тревожит в моей голове, и я оглядываюсь на него.

— Вдовцов…она была… — Вероятно, это не тот вопрос, который мне следует задавать, но я все равно задаю, сразу же сожалея об этом, когда вижу, как напряглась челюсть Левина.

— Нет, — коротко отвечает он. — Она отказалась от контракта на Лидию. На самом деле, она предупредила меня об опасности, хотя было уже слишком поздно. Это единственная причина, по которой Валерия все еще жива. Его челюсть напрягается еще сильнее, мускул на щеке дергается. — Она была бы разорвана на куски и долго гнила, если бы она была той, кто убил ее.

После этого мы продолжаем идти в тишине, пока не достигаем высокого кирпичного жилого дома. Оно похоже на здание, которое мы посетили, чтобы встретиться с Юсовом. Здесь чисто и ухоженно, вокруг ступенек, по которым мы поднимаемся в вестибюль, разбит ландшафтный дизайн. Все внутри выглядит старым, от почтовых ящиков до каменной плитки под нашими ногами, но в целеустремленном, сохраненном виде.

— Следуй за мной, — говорит Левин, когда мы начинаем подниматься по кованой лестнице. — И держись поближе.

Я поднимаюсь за ним по лестнице до самой тяжелой двери. Левин стучит по ней, сильно, три раза подряд, а затем отступает назад. На мгновение я думаю, что ее здесь нет, что это был трюк или ловушка. По ту сторону двери не слышно ни звука, ни шагов, ни других звуков движения. И затем, так внезапно, что это заставляет меня слегка подпрыгнуть, я слышу звук открывающихся замков, и дверь распахивается.

Женщина, стоящая в дверях, поразительно красива. У нее узкое, нежное лицо и стройное мускулистое тело, обтянутое обтягивающими черными леггинсами из спандекса и черной майкой, облегающей ее мускулистые плечи и тонкую талию. Ее волосы заплетены в косу сзади, густые и черные, а зеленые глаза резко сужаются, когда она смотрит на нас, переводя взгляд с Левина на меня и обратно.

— Кто, черт возьми, это такой, Волков? — Спрашивает она ледяным голосом, ее взгляд останавливается на мне. Это похоже на то, что тебя оценивает хищник, каждое ее движение извилистое и опасное, предупреждение, от которого большинство убежало бы.

— Я же сказал тебе, что приведу друга, — спокойно говорит Левин. — Мы можем войти, Валерия, или ты собираешься заставить нас ждать здесь, в холле?

Ее глаза еще больше сужаются, но она, наконец, раздраженно выдыхает, шире распахивая дверь и отходя от нее.

— Входи, пока тебя кто-нибудь не увидел.

Квартира, в которую мы входим, чистая и скромная, с открытыми потолочными балками и кухней в индустриальном стиле, видимой в остальном пространстве, похожем на лофт. Пахнет маслом и деревом, и я стою в нескольких шагах позади Левина, все мои чувства напряжены.

— Нервничаешь, не правда ли? — Спрашивает Валерия, ее губы растягиваются в ухмылке, когда она ведет нас в свою гостиную.

— Не стоит его недооценивать, — холодно говорит Левин, и я ценю это мнение, хотя и не уверен, насколько оно верно в данных обстоятельствах.

Выражение ее лица разглаживается и становится более серьезным, когда мы садимся на кожаные диваны в ее гостиной. Валерия наклоняется вперед, ее пристальный взгляд прикован к Левину, когда она засовывает сложенные руки между колен.

— Тебе не следовало быть здесь, Волков, — говорит она с резкостью в голосе. — Ты напрашиваешься на неприятности, копая под Обеленского.

— Я бы не стал, если бы думал, что у меня есть выбор, — так же хладнокровно отвечает Левин. — Я не могу допустить, чтобы погибла невинная женщина.

— Опять? — Ее зеленые глаза сужаются, и я вижу, как Левин напрягается.

— Это не входит в наши планы. — Его голос становится резче. — И нам не нужно об этом говорить.

— Конечно, нужно. — Валерия откидывается назад. — Все возвращается к Лидии, так всегда бывает. Не думай, что я не слышала о том, что ты некоторое время назад рыскал по Москве в поисках украденной девушки для какого-то ирландца. Вот к чему это всегда сводится, если девочка в опасности, ты думаешь о ней и своем ребенке и сходишь с ума, пока кто бы это ни был, не возвращается домой.

— Валерия… — В голосе Левина слышится предупреждение, которое она, кажется, полностью игнорирует.

— Невинные женщины умирают каждый день, Волков. — Валерия качает головой, ее коса перекидывается через плечо. — Торговля людьми, нападение, избиение, убийство. Везде, каждый день. Ты мог бы потратить всю свою жизнь, пытаясь спасти их всех.

— И я бы никогда не смог это прекратить, — невозмутимо отвечает Левин. — Но я могу помочь нескольким людям. Особенно тем, кого я знаю, кто мне близок. Я спасу ее, если ее удастся найти до того, как Обеленский убьет ее.

Я чувствую, как напрягаюсь при этом, холодный ужас струится по моим венам при мысли о том, что Саша мертва, потеряна для меня навсегда.

Валерия откидывается назад.

— Удачи. Заведение Обеленского — это гребаная крепость. Я бы не трогала его и не приближалась, если бы кто-нибудь не заплатил мне фантастическую сумму денег, и даже тогда…

— Деньги не проблема, — спокойно говорит Левин. — И кое-что еще тоже.

Ее глаза сужаются.

— Я слушаю.

— Ты охотилась за человеком. Он ускользал от тебя, муха, которую паук не может поймать. У меня есть его местонахождение.

Выражение лица Валерии мгновенно обостряется.

— Знаешь, — говорит она так непринужденно, как будто мы говорим о погоде, — я могла бы убить твоего друга и пытками выбить из тебя информацию. Мне нет необходимости приближаться к Обеленскому или рисковать быть пойманной на том, что я делюсь информацией о нем.

Рот Левина кривится.

— Ты могла бы попробовать.

— О, это было бы для меня большим удовольствием. — В ее взгляде есть что-то дикое, кошачье в том, как ее язык проводит по полной нижней губе, как будто она уже чувствует вкус брызнувшей на нее крови. — Мне всегда нравилась идея попытаться убить тебя, Волков. Мы хорошо понимаем друг друга. Один из нас победил бы,