От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф - Сюзан Нейпир

К счастью для будущего благополучия группы, банда террористов, призывающих к новому мировому порядку, угрожает городу, и «Рыцари сабли» несколько неохотно собираются вместе.

Однако как только они надевают свои бронированные (но в то же время женственные) мобильные костюмы, они с энтузиазмом бросаются в бой и легко побеждают террористов. В конце этого эпизода два персонажа, которые, казалось, были готовы покинуть группу, теперь видят в этом шаге ошибку. Больше не одержимые своим поверхностным потребительским образом жизни, они готовы всецело посвятить себя карьере «Рыцарей сабли».

Хотя в эпизоде есть намеки на расширение прав женщин, побеждающих своих врагов, в нем также присутствует сильно консервативный подтекст. Сериал вряд ли является гимном милитаризму, он все же неявно позиционирует технологичный, бронированный мир «Рыцарей сабли» и полиции против поверхностного и веселого образа жизни, которым изначально были охвачены два персонажа. Общинный, самоотверженный дух «Рыцарей сабли», подчеркнутый их способностью координировать свои действия и поддерживать друг друга в боевом строю, явно контрастирует с хихиканьем и злословием, которыми они заняты, все еще находясь в путах материалистической потребительской культуры.

Однако «Кризис каждый день: Крах!» – это далеко не полностью защитная технология. Машины без руководства человека неизменно считаются неэффективными и даже опасными. Или, как заключает исследователь аниме Антония Леви в отношении машин «бумеров», «они вечно буйствуют, расстреливая невинных мирных жителей и разрушая городские районы. Они являются единственной причиной существования «Рыцарей сабли» и полиции. Чистая механика равняется чистой угрозе»[139].

В третьей серии первой части «Кризиса» технологии и современность в целом показаны как злые и разрушительные. В этом эпизоде Присс дружит с мальчиком, мать которого мечтает переехать с ним в деревню. Мечте матери мешают планы злой корпорации «Геном», которая захватывает и разрушает ее жилой район. Присс в человеческом обличье хочет сразиться с головорезами «Генома», но в попытке ударить одного из них она обнаруживает, что они на самом деле являются машинами «бумерами», замаскированными под людей, и разрушение продолжается. Мать погибает под обрушившимся зданием, и Присс снова нападает на головорезов «Генома» в мстительной ярости. На этот раз в силовом костюме рыцаря сабли и с помощью других рыцарей она одерживает победу. Однако финальный тон эпизода далек от радости. В последней сцене зрителю показывают длинную сцену: Присс доставляет осиротевшего мальчика в какой-то институт под мрачную рок-композицию.

Заключительный посыл эпизода неоднозначен. Технологии и огромные современные корпорации разрушают как ландшафт, так и землю. Тем не менее единственный способ успешно атаковать для «Рыцарей сабли» – это слиться с технологиями. Это явно прослеживается в сцене, где Присс в обычной «неусиленной» форме пытается сразиться с головорезами из «Генома», но оказывается слишком слабой. А в силовом костюме она и ее подруги легко расправляются с ними.

Тем не менее общая тема этой серии связана с ностальгией по простому миру, в котором «Рыцари сабли», как некоторые современные ронины, могут сражаться с современностью с помощью оружия столь же духовного, сколь и технологичного. Голосом за кадром Присс вспоминает желание матери мальчика поехать в деревню, и это, кажется, еще сильнее разжигает ее гнев[140]. Но в отличие от какого-нибудь поверхностного меха-сериала, который мог бы закончиться празднованием, Присс и ее друзья мстят за мать мальчика, серия завершается на глубоко пессимистической ноте, подчеркивая бессилие мальчика-сироты перед лицом учреждения. В итоге человек может сделать только ограниченное количество действий.

И «Кризис каждый день: Крах!», и «Гайвер: Вне контроля» – миры, в которых внешние силы подавляют индивидуальные действия, особенно со стороны молодежи. Единственный способ, которым они могут противостоять этим силам, – это увеличить свое тело с помощью технических средств. Эта тема доведена до крайности в новаторском телесериале «Евангелион». Чрезвычайно сложная работа, которая породила волну критики, «Евангелион» можно рассматривать как деконструкцию всего жанра меха. Хотя в нем преобладают блестящие боевые сцены противостояния механизированных существ, эти сцены происходят в мрачном контексте серьезных проблем в семье, на работе и в сексуальных отношениях, которые пронизаны мистической и апокалиптической философией и переплетаются с сюрреалистическими графическими образами.

В основных чертах сюжет «Евангелиона» – классический меха-сериал. Действие происходит в ближайшем будущем после катастрофы под названием «Второй удар». Повествование разворачивается вокруг приключений мальчика по имени Синдзи, которого таинственный, холодный и сдержанный отец-ученый вызывает в штаб-квартиру NERV, секретную правительственную организацию в городе Токио III. В первом эпизоде Синдзи узнает, зачем его позвали – чтобы пилотировать гигантский роботизированный боевой костюм «Евангелион» (сокращенно «Ева»), который специально сконструировали для борьбы с «Сито» (это название переводят как «ангел», но буквальное его значение – «апостол»). Эти огромные гротескные существа, по-видимому, прилетают из открытого космоса для захвата Земли. Взрослые ученые совершали попытки пилотировать роботизированные костюмы, но только подростки (которых называют словом «дитя») могут «достаточно хорошо синхронизироваться с роботизированными телами, чтобы управлять ими». Сначала мальчик настаивал на своей неспособности управлять Евой, однако, наконец, подчинился, частично из-за другого пилота – девушки по имени Аянами Рэй. Рэй уже была настолько измотана предыдущим боем, что ее пришлось везти в центр управления на носилках. Несмотря на сопротивление, Синдзи очень хорошо синхронизируется с гигантским роботом. Ева («49,9 % синхронизации», – кричит ученый) после некоторых проблем на первых порах в конце концов превозмогает себя и побеждает существо, которое оказывается лишь первым из серии враждебных «ангелов».

Рассказанный таким образом сюжет «Евангелиона», казалось бы, придерживался всех наиболее важных меха-условностей: высокотехнологичный сеттинг ближайшего будущего, быстрый темп повествования и, прежде всего, юный герой, который пилотирует роботизированную машину, одерживая победу над злым механическим врагом. В телесериале даже есть вдохновляющая музыкальная тема, призывающая неназванного юношу «стать легендой». Тем не менее сериал фактически выворачивает эти условности наизнанку, чтобы создать сюжет столь же увлекательный и загадочный, сколь и безжалостно мрачный.

Этот крамольный тон устанавливается в начале первого и второго эпизодов. Возможно, самое очевидное отличие от канонов жанра, которое помогает задать атмосферу, – это отношение Синдзи к механизму. В отличие от «Рыцарей сабли» с их веселым энтузиазмом или даже от Сё, который увлекается своим новым телом, когда понимает, что может спасти девушку (в сериале он демонстрирует настоящее рвение к превращению в «биоударную броню»), Синдзи глядит на свое усиленное «я» с абсолютным отвращением. Его первая встреча с Евой открывает на многое глаза. Под руководством начальницы Мисато он входит на опорную площадку Евы и обнаруживает, что там стоит кромешная темнота. Когда включается свет, он оказывается перед огромным лицом робота, превосходящего размерами все его тело, и это зрелище заставляет его в ужасе отшатнуться. Непрекращающееся чувство беспокойства Синдзи явно передается его встревоженному выражению лица, когда он загружается в Еву и отправляется на битву с Ангелом.

Он отчаянно сопротивляется, что совсем не похоже на добровольное слияние тела и металла более традиционных протагонистов.

Фактическая встреча с Ангелом, хотя и захватывающая, представлена гораздо мрачнее, чем типичные феерические конфронтации меха против меха[141]. Саундтрек