Противостояние - Игорь Вардунас

– Да, мосье. Я никому не скажу.

– Ну, вот и умница. А я уж позабочусь, чтобы господа драгуны тебя больше не обижали. Ступай с Богом, беги к отцу.

Сполоснув лицо из стоявшей неподалеку бочки с дождевой водой, Тандис поднялся к себе. У дверей его ждал хмурый драгунский командир.

– В столице так принято, мсье, – совать свой нос в чужие дела?

– Моему носу, сударь, нет дела ни до пастушек, ни до ваших шалостей. Но коль уж мы заговорили о носах, то крепко зарубите на своем – подогревая подобными глупостями крестьянское возмущение, вы рискуете навлечь на себя неудовольствие Его Величества. Считайте, что сегодня я оказал вам дружескую услугу, Дюамель. О, не благодарите!

С этими словами Тандис вошел в свою комнату и крепко захлопнул дверь перед мясистым носом капитана.

Утром общий зал «Белого креста» был наполовину пуст. Ополченцы сонно поглощали холодный завтрак, заливая его и похмелье дешевым пивом. Годэ присмотрелся к фигуре за столиком в углу. Кажется, за ночь главный псарь маркиза д’Апшье ни разу не пошевелился. Ришар подозвал заспанную служанку:

– А его не следует разбудить? – парижанин указал на мужчину в ливрее. – Разве псарь не должен участвовать в облаве?

Девушка звонко рассмеялась:

– Этого пьяницу? Да кому он нужен! Вы его больше слушайте, ваша милость, – псарь он, как же. Его Светлость маркиз выгнали нашего Пьера – сразу как Зверь объявился прямо под стенами родового замка сеньора д’Апшье. И не просто объявился, а задрал пожилую женщину прямо на глазах у замковой челяди. Спустили на тварь всю свору, а хваленые гончие нашего Пьера в кучу сбились. Говорят, сколько ни понукали, те только скулили да мочились со страху. Ну и кому такой псарь нужен?

– Брешешь! Брешешь, скотина! – вскинулся вдруг пьяный. Девушка взвизгнула и спряталась за спину Годэ. – Это уже после того было, как меня выгнали. Чтобы мои собачки испугались какой-то нечисти лесной?! Да маркизова свора на медведей! Как крыс их давила! Да мои собачки, если хотите знать… – Он со всхлипом упал на стул и запричитал что-то, обнявшись с кувшином: – Собачки мои милые…

Годэ подсел к нему за столик и положил руку мужчине на плечо.

– Так за что же вас рассчитали, любезный?

– Рассчита-али, – насмешливо протянул Пьер не поднимая головы, – ничего не рассчита-али, просто выкинули на улицу как хромого щенка. Хотя почему как? Я и есть хромой. Гляди!

Бывший псарь, помогая себе рукой, вытащил из-за стола правую ногу. Годэ увидел, что конечность неправильно срослась в колене и теперь не сгибается.

– А ты знаешь, – с пьяной фамильярностью наклонился к парижанину Пьер, – как я заработал свою хромоту? Оседлал секача, когда тот пытался зарезать любимую борзую Его Светлости. И все… Оттанцевал свое!

– Но собаку-то вы спасли?

– Собаку спас. Так что, плохой я псарь? То-то!

– Неужели совсем без причины? Маркиз вроде не слывет самодуром.

– Причина-то есть, – закивал Пьер. – Есть причина. Здоровая такая, на две головы выше меня причина. Джованни. А может, Джузеппе – дьявол разберет этого итальяшку, как его там кличут. Новая игрушка Его Светлости. Фа-во-рит! Все со своим семейным кинжалом ходит, носится как с писаной торбой. На виду таскает, поперек спины – смотрите, мол, какой я страшный…

Пьер пошарил рукой по столу, с грохотом роняя пустые бутылки. Потом нырнул под стол и показался оттуда с полной кружкой. Мужчина сделал несколько жадных глотков, проливая вино за ворот рубахи и шумно отдуваясь.

– Ну и что? А какой он псарь? Он знает, как щенков выхаживать? А чем кормить, а где на след ставить? Циркач он поганый, вот он кто! Я, говорит, львов учил. Львов! – Пьер прыснул от смеха. – Я, говорит, тигров с ладони кормил. Ну откуда, – Пьер всплеснул руками, разливая содержимое кружки себе на колени, – откуда в Жеводане взяться тигру? Циркач паршивый. Всех моих собачек загубит, наверное. Голодом заморит, ирод итальянский. Пилат проклятый. А у меня собачки знаешь какие? Собачки мои хорошие…

Пьяница согнулся в три погибели, наклонив голову к увечному колену и что-то жалобно бормоча.

На улице затрубил рог, созывая ополченцев на построение. Годэ подозвал служанку, велел ей принести несчастному Пьеру еще бутылку, подхватил с подноса пирог с рыбой и, расплатившись, поспешил на сбор.

Карлу все же удалось немного поспать. Выезд, назначенный на раннее утро, несколько раз откладывали. Сперва в Бессе заявился маркиз д’Апшье, чтобы еще раз заверить владельца охоты в полной своей готовности следовать его указаниям. Затем дожидались прибытия нескольких членов свиты сеньора Антуана – в основном наследников знатных семейств графства. Напоследок выяснилось, что в замке недостаточно мягких корзин для перевозки всей своры господина де Ботерна. Попытка предложить гончим делить одну корзинку на двоих привела главного охотника Франции в ярость. Потом не могли отыскать капитана Дюамеля. В итоге выяснилось, что он не сможет принять участия в походе по причине внезапного приступа подагры, спровоцированной ужасным жеводанским климатом. Из разговоров прислуги Тандис узнал, что драгун попросту мертвецки пьян. Вместо него солдат возглавил второй офицер – некто Гольер, показавшийся Карлу толковым малым.

Солнце уже перевалило через стену замка, когда, наконец, прозвучал сигнал к выступлению. Всего первого ловчего Франции сопровождали полторы дюжины драгун, два десятка опытных егерей и гости, которых де Ботерн, ничтоже сумняшеся, перепоручил заботам Тандиса. Кроме того, охотничью партию сопровождали около сотни слуг и целый табун вьючных лошадей, на которых были нагружены палатки, кухонная и столовая утварь, напитки, закуски, несколько смен одежды, десяток ящиков ароматических свечей и Бог знает что еще. Со стороны пестрый, разряженный в пух и прах отряд де Ботерна напоминал не столько отряд охотников, выступающих ловить Жеводанского людоеда, сколько караван из сказок «Тысячи и одной ночи», въезжающий под стены Багдада. Не хватало разве что верблюдов.

Прощались с ними, однако, так, словно де Ботерн уводил своих людей на войну. Провожать сеньора Антуана высыпало все население Бессе – исключая, конечно, мучимого подагрой Дюамеля – и окрестных деревень. Крестьяне выстроились вдоль дороги и с надеждой смотрели вслед всадникам. Некоторые женщины даже плакали.

Однако вскоре Тандис получил возможность убедиться, что Антуана де Ботерна не зря называют лучшим охотником Франции. Путешествие, начавшееся как фарс, постепенно приобрело черты армейской операции. Через два часа отряд Ботерна нагнал пеших загонщиков, вышедших еще засветло. Конные егеря постоянно сновали между кавалькадой и окрестными деревнями, сообщая королевскому ловчему новости о передвижении дичи и замеченных волках. Но особенно поразила Карла подготовка дороги. Чтобы не тратить время на объезд, де Ботерн заблаговременно распорядился проредить и расчистить некоторые участки леса. В итоге даже по жеводанскому бездорожью отряд продвигался довольно споро, что заставляло непривычных к нагрузкам молодых аристократов умолять об остановке.