Маджуро - Данияр Саматович Сугралинов

Очередная странность в его исполнении. Нет, надо исправлять, иначе оскорбленная фаворитка начнет трепать языком, и завтра вся столица будет шептаться, что император уже не тот. Надо впустить и дать «искупить вину». Иначе не отстанет.

Маджуро открыл дверь. Опершись о косяк, Кейриния положила ладонь на соблазнительно изогнутое бедро. Она улыбнулась, обнажая крупные ровные зубы, а потом медленно провела языком по губам.

— Проходи, Кея, — сказал Маджуро. Нужное обращение само легло на язык, и он сделал шаг назад, пропуская фаворитку. Но та входить не спешила.

— Здесь? — она снова улыбнулась, прильнула к нему и интимно зашептала в ухо: — Поросенок, место искупления вины должно быть более комфортным! Давай прикажем принести завтрак в твою спальню, выпьем вина и не будем вылезать из постели весь день? Погода на улице мерзкая, а еще это покушение! Ты столько пережил, поросенок, тебе надо отдохнуть от всей этой суеты! Если хочешь, я могу вызвать Присциллу и Ольгу! Ты же знаешь, что обычно я это не приветствую, но ради такого… — Она обняла его и посмотрела в глаза.

Не зная, как реагировать на такие грандиозные планы, Лука на всякий случай нахмурился, и Кейринья поняла это по-своему. Она кинулась к ногам повелителя, задирая подол его туники. Впервые к нему

там

притронулись женские руки. И не только руки! Пресвятая мать!

Лука издал стон и нехотя отстранился. В жадных похотливых глазах фаворитки застыло недоумение.

— Что-то не так, мой повелитель?

Обнаружено проникновение токсичного алкалоида!

Уровень воздействия критический.

Анализ вариантов противодействия…

Запуск агентов-нейтрализаторов невозможен — недостаточно неорганических энергетических резервов!

Генерация антидота невозможна — не существует!

Лука почувствовал, как снова нестерпимо начало чесаться тело: зуд проник, казалось, даже в кости. Стало трудно дышать. Резануло в сердце. Император весь покрылся потом. Схватившись за горло, он попытался что-то сказать, но ему удалось только невнятно прохрипеть. После чего он кулем свалился к ногам первой фаворитки.

Кейриния же легко поднялась. Брезгливо пихнула ногой голову императора. А его хрип тем временем затихал и становился реже. Вынув миниатюрный пузырек из чулка, фаворитка залила содержимое в рот, прополоскала и выплюнула.

На ее губах зазмеилась торжествующая улыбка.

Глава 24. Особое внимание фавориткам

Кейриния все-таки не удержалась от соблазна и изо всех сил вломила ненавистному «поросенку»: сначала в живот, а потом и в висок. Острый носок туфли на высоком каблуке врезался в кость и сломался. Фаворитка ахнула, выматерилась и запрыгала на одной ноге, морщась от боли.

Спохватившись, она внимательно посмотрела на лежащую у ног тушу. Та окончательно замерла и затихла, из перекошенного рта не вырывалось ни звука, на губах застывала коричневая пена. Собрав слюну, любовница смачно плюнула в отвратительное дебелое тело, стараясь попасть в опостылевшую рожу.

А потом вышла, громко хлопнув дверью.

В небольшой комнатке остались два трупа: бывший император в теле выпитого мальчика и бывший мальчик-калека в погибающем императоре. Сердца обоих остановились. Вот только в первом теле, в отличие от второго, не было сверхспособности, подаренной Колесом. Логи интерфейса продолжали отображаться в поле зрения императора так, как если бы он все еще видел.

Зафиксированы множественные повреждения внутренних органов!

Поражена нервная система.

Дыхание — отсутствует.

Сердцебиение — отсутствует.

Зафиксирована клиническая смерть носителя.

Обеспечение клеток кислородом… неуспешно! Недостаточно неорганических энергетических резервов!

До гибели клеток мозга носителя: 00:49… 00:48… 00:47…

За дверью зазвучал разговор: снова явился старший подавальщик, но был перехвачен фавориткой.

— Повелитель отдыхает и велел его не беспокоить! Он отдал много сил и… соков, Нем, — певуче произнесла Кейриния и рассмеялась. — Ему нужно поспать.

— Как скажете, госпожа, — треснувшим голосом ответил старик. — Если желаете, я принесу все и накрою для вас столик прямо здесь.

— Какой ты милый, Нем… — прожурчал смех фаворитки. — Спасибо, я лучше вернусь к себе…

Голоса затихли. Метаморфизм продолжал перебирать варианты противодействия токсину, зациклившись на полученных в момент отравления данных. Способность продолжала регенерировать организм, но все было тщетно: каскадное разрушение отмирающих клеток шло слишком быстро. Неорганических резервов — энергии Колеса, питающей все, что оно дарило странникам, — не осталось. Она, конечно, восполнялась, но медленно. И скорость эта была постоянна в любом из миров в теле любого из носителей — примерно один процент резервуара за сутки с небольшим (по счислению мира Луки).

Лишь когда процесс вплотную приблизился к точке невозврата, и разрушение мозга могло повлечь распад личности и перенос сознания, метаморфизм обновил данные окружения.

Обнаружена слабощелочная жидкость на кожном покрове!

Анализ…

Идентифицирована слюна человеческая, полное совпадение с ДНК особи «Кейриния».

Обнаружены доступные материалы: вода 99 %, менее 0,01 % — хлор, натрий, калий, кальций…

Обнаружено неизвестное органическое соединение!

Анализ…

С вероятностью 99,9992 % соединение является антидотом!

Строчки логов замелькали в остекленевших глазах Луки. Если бы метаморфизм мог напевать, он бы это сделал. Ни в одном из миров, известных Колесу, где властвовал разум подобный тому, что на этой планете, токсинов, похожих на введенные в организм носителя, не существовало. Впрочем, метаморфизму было плевать. Несуществующий антидот нашелся.

Выделив активное вещество, способность мгновенно распространила его по всему телу. Информация о структуре соединения ушла в базу данных Колеса.

Убедившись, что алкалоид нейтрализован, метаморфизм включил регенерацию тканей на полную катушку, используя каждую накопившуюся долю процента энергии Колеса. Он успел — мозг Луки’Онегута остался цел, а сам император очнулся за несколько мгновений до окончательной смерти в этом теле и переноса сознания в следующий, второй для себя мир.

Помутившимся взглядом Маджуро осмотрелся и сделал попытку встать. Глаза налились кровью, ватные ноги не слушались, и он едва не упал. Остановившись, он долго стоял, прислушиваясь к собственному тяжелому дыханию и набираясь сил.

Удивительно, но Лука помнил каждый миг, проведенный им на пороге жизни и смерти. Разве что осознавал себя не как действующее лицо, а как зрителя. И в этой ипостаси ему удалось разглядеть каждую деталь сцены плоть до мельчайших мимических морщин в уголках глаз Кейринии.

Так что, придя в сознание, он стал ходить по комнате, яростно отмеряя шаги и играя желваками. Морща лоб, раздумывал о наказании для той, что так подло и почти удачно попыталась его убить, и о том, как прекратить покушения. Он даже с тоской вспоминал о спокойных и безмятежных днях в теле парализованного калеки. Но ностальгировать было не время.

Лука злился, и это была накопившаяся злость за все, сконцентрированная на фаворитке. Он даже мимолетно подумал, можно ли теперь считать Кейринию его первой женщиной, а его самого более не девственником? И решил, что нет, —