Собиратель Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

– Не знаю. Ты говоришь странное. И почему бы тебе самому не убежать в Черное Урочище? Ты лучше всё расскажешь Ицкагани.

– Мне нельзя. Я должен оставаться тут. Всё видеть и слышать.

Шикальиеци заметался в скальном закуточке.

– Но… Но почему я? Зачем мне убегать?

– Почему ты? Похоже, тебе так понравилось служить Сухой Руке, что ты позабыл, кем являешься? Ты – сын Иттануаки! Могучего имачаты Излучного! Сын Иттануаки, которого Недоносок убил собственными… собственной рукой! А теперь богатеет в Излучном. В твоем Излучном! Слышишь, Кровавая Чаша? Он пользуется твоим богатством! А ты, вместо того, чтобы мстить за родного отца, радостно работаешь на него…

– Замолчи!.. – зарычал юноша.

– Хоть, двадцать раз угрожай мне, а правду не скроешь. Ты всего лишь прислуга убийцы своего отца.

– Прекрати! Я хотел его убить! Хотел мести… Но к нему трудно подобраться. У него в заложниках мать и сестра…

– Не обязательно мстить ножом. Не обязательно идти на самоубийственное нападение. Есть разные способы. Не дай Сухой Руке исполнить план. Объединись с его врагами. Принеси Ицкагани мои слова. Это оружие. Оружие, которым можно будет свалить Недоноска. И оружие принесешь ты. А, значит, ты отомстишь за отца.

Шикальиеци сел на камни, зарывшись пальцами в волосы.

– Почему ты полон сомнений, юноша? Неужели Недоносок настолько завладел твоим разумом? Тебе так нравится исполнять его приказы?

– Да нет же! Нет! Нет! – закричал Шикальиеци, скорее себе, нежели собеседнику. – Я сын своего отца…

Он опустил голову и уже тихо продолжил:

– Но, если я убегу, Сухая Рука убьет мою семью. Маму. И Ночку.

– Не бойся этого. Владыка далеко не так суров, как пытается казаться. Я давно за ним наблюдаю. Он не любит убивать. Не любит кровь. Он нередко угрожает просто так. Да, он расчетлив, но не по отношению к тем, кто стал для него своим. Тот же горец Мясо из него веревки вьет. Настоящий владыка давно бы вспорол такому пройдохе живот и медленно вытягивал кишки, глядя в умирающие глаза. А этот не может. Недоносок очень тепло относится к твоей сестре – это видно. Поверь мне, он ей ничего не сделает. Тем более, если она ничего не узнает.

– Ты хочешь, чтобы я сбежал, даже не попрощавшись?

– Только так! В полной тайне. Еще лучше, если бы твое исчезновение как можно дольше не заметили. Сухая Рука бдителен. Любая мелочь может всё погубить. Самое главное: Недоносок не должен догадаться о цели твоего бегства. Если он поймет – то станет вдвойне опаснее.

Глава 14. Люстрации и грозные обжоры

Уезжать не хотелось. Я с нетерпением ждал, когда же северные четлане привезут мне маленьких пекари. Даже загон уже начал строить для поросят. Да, из-за этого снова пришлось отложить стройку капитальных казарм для золотых… Но что поделать, идея развития животноводства не отпускала меня. С тапирами, увы, всё было плохо. В прошлую поездку в Крыло, я проведал ферму. В живых оставались всего пять животин: три девочки и два мальчика. Звери заболевали – и их пускали под нож. Четлане не привыкли рисковать таким количеством мяса. В принципе, животные неплохо привыкали к людям. Возможно, еще через год-два их можно попробовать запрячь в тележку. Если до того времени хоть кто-то доживет.

Главная беда в том, что новыми тапирами пока даже не пахло. «Пленники» изо всех сил не желали размножаться. Не так давно я узнал от Сына Обезьяны, который отлично разбирался в жизни лесных обитателей, что тапиры вынашивают детенышей больше года! Еще полгода вскармливают молоком. Только через четыре года жизни молодой тапир может сам начинать размножаться. И в восьми случаях из десяти у матери появляется всего один детеныш. Да такими темпами у меня вся жизнь уйдет на то, чтобы создать достаточно большую домашнюю популяцию!

А пекари иные. Три месяца беременности, три месяца вскармливания – и через полгода свиноматка готова к новым родильным подвигам! Причем, каждый раз по три-четыре поросенка, а то и больше! За год детеныши достигают половой зрелости. Вот с таким видом можно работать! Да и в содержании пекари неприхотливее. Жрут всё подряд. Ну, свиньи, они свиньи и есть.

Один минус: тягловый скот из них никакой. Самые здоровые весят навскидку килограммов 20-25. Возможно, в домашних условиях удастся раскормить их посильнее… Но даже десяток этих ребят телегу не сдвинет. Так что: хотя бы мясо. И какие-то шкуры с шерстью.

Встретив на рынке северных «провинциалов» я даже не думал, что наш разговор приведет к таким результатам. Уверен, что в ближайшее время ребята наловят мне десятки поросят, и уж на этот раз я сам стану контролировать разведение животных! Животноводству быть!

Потому-то и не хотелось уезжать сейчас. Но нужно. Ближе к концу зимы я запланировал объезд селений, дабы проверить, насколько выполняется мой приказ по созданию ополчения. Сейчас, действительно, лучшее время: рынок уже открылся, таверна с гостиницей строились по накатанной, в Аграбе работы практически завершились. Главное мое беспокойство – запруда на ручье – удалась! Вода достигла нужного уровня и начала лить через плотину. Мы постепенно стали открывать канал на Сухотье, и вода пошла на участки черных воинов. Где-то мы накосячили, вода местами застаивалась, прорывалась на сами участки, но работники Ннаки оперативно всё чинили. К весне полив должен заработать нормально.

Надо ехать. Потому что, когда начнется посевная – всем будет не до этого. В объезд со мной отправились по двадцатке черных и золотых – специально отобранных людей. Караван из семи лодок и трех больших плотов выдвинулся с утра. Плоты сильно задерживали движение, но они мне были нужны.

Первым селением на нашем пути оказалась Горловина. Небольшой поселочек в узкой теснине между гор, где Серая Вода ужимается до неприличия. Всего один род числом чуть более двухсот человек. Имачата – старый, уставший от жизни дед. В общем, идеальный вариант для отработки цели моей экспедиции.

Встречали нас «с хлебом с солью». Народ вывалил на берег, согбенный имачата нес кубок с каким-то питьем – всё честь по чести. Мы пристали к берегу, воины торжественно выстроились в два крыла: слева – черные, справа – золотые.

– Люди, знаете ли вы, что в этом году я сократил вам подати вдвое?

Люди довольно загалдели, что, знаем, мол, и за то, царь-батюшка, и тебя безмерно благодарим.

– А знаете ли вы, почему я это сделал?

Тут уже галдеж стал неуверенным и вразнобой – знали явно нетвердо.

– В суровые времена мы живем. И потому повелел я, чтобы в каждом селении было сформировано ополчение из двадцати молодых людей. Чтобы всем родом снабдили вы их защитой и оружием. Вы подготовили людей? – обратился я уже к старому вождю.

Тот вздрогнул, замялся. Конечно, никто ополчением не занимался. Этот имачата, как и почти все остальные, наверняка проигнорировал мое распоряжение, исходя из принципа: да кто проверит! Но я был готов к такому варианту, для чего, собственно, и устроил этот объезд.

– Конечно, сиятельный владыка, – неуверенно принялся врать старик. – Ополчение создано…

Он до последнего надеялся, что я не стану проверять.

– Приведи этих людей. Хочу посмотреть на них.

На минутку мне стало страшно за здоровье имачаты. Но тот все-таки оправился и решил блефовать до конца.

– Как скоро нужно их собрать?

– Ну, хоть до заката управишься?

– Постараюсь…

Жители Горловины суетились практически до заката – почти два часа. В итоге на берегу собралась пестрая группа – 14 человек. Среди них была пара явных мальчишек, лишь недавно прошедших посвящение. А один при всем желании не тянул на статус «молодой человек» – слишком много седины. У пятерых даже были копья, трое неуверенно держали атлатли. Остальные: кто с дубиной, кто с копьем.

Полное фиаско.

Я бросил выразительный взгляд на имачату.

– Собирай людей, говорить буду.

И я говорил. Говорил, как важно нашему народу быть готовым к любой беде, как важно следовать моим указаниям, ниспосланным мне самим Золотым Змеем, как я от сердца оторвал часть податей ради блага народа… И как подло поступил имачата, наплевав на мои распоряжения.