Два часа до конца света - Виктор Маршанский

дочь просилась уйти в город, но мать, слишком хорошо помнившая на что способны люди, строго-настрого запрещала даже близко подходить к реке. Дочь перечить не смела, а тем временем, сила её всё больше росла, вместе с деструктивным эффектом тлеедов на разум носительницы. Произошедшее в следующие годы привело к тому, что в 1960 году Эрион, — таково было новое имя первой дочери Сестры Полночь, — которой на тот момент исполнилось уже двадцать лет, исчезла. Можно было бы предположить, что она просто очень далеко телепортировалась, но незримый шлейф, остающийся после проявления тау-дисциплин второго порядка уходил в небытие, что говорило о том, что носитель просто покинул эту реальность. Для Сестёр это было подобно шагу в бездонную пропасть — настолько же опасно, насколько и безрассудно, и всё же, Эрион сделала это.

В 1967 году, Отделом «П» был введён в эксплуатацию комплекс «Рост», который также покинул нашу реальность спустя всего четыре года. Кроме того, в шестьдесят седьмом начала работу Зона 112, которая после упразднения Отдела в год распада Союза, взяла на себя ведущую роль в борьбе с аномалиями на территории области. Именно тогда, Полночь решилась на ещё одну беременность. Переспав с первым попавшимся мужчиной, в декабре 1990-го, она произвела на свет Веру. Обучив её основам тауматургии, она отпустила дочь, когда ей исполнилось двадцать три года, потому что знала, что иначе Вера повторит судьбу своей старшей сестры, — увлечение тауматургией рано или поздно свело бы её в могилу. Девушка обосновалась в квартире, на краю самого неблагополучного района Самары, потому что именно такие места не подвергаются жёсткому контролю, и никто не заметит, что прежняя жительница давно почила от старости, а на её месте возникла молодая ведьма, которая продолжает получать за неё пенсию, прямо из рук почтальонов. Невесть откуда взявшаяся девушка, не нуждающаяся в еде, проводящая свои дни в скитаниях по улицам города, в компании бутылки самого дешёвого вина: никто не замечал её, а те, кто замечал, не могли заговорить с ней по разным причинам, казавшимся простыми совпадениями, но за которыми стояла тауматургия третьего порядка.

— Так вот откуда у тебя деньги, — пропел Костя, натягивая мокрые вещи на тело, — кстати, я с тех пор, как выпил тот чай в доме Сестры Полдень, совсем не чувствую голода. Я не ем уже вторые сутки.

— Это норма, — пояснила Вера, глядя в окно, за которым облака расступались, оставляя город в распоряжении июльского солнца.

***

Тот же день, 17:26

Чаща вокруг дома сестры Полночь была всё так же спокойна, как и на кануне встречи с Верой. Ветви деревьев неслышно качались в порыве лёгкого ветра, когда последняя явилась на поляну перед домом, в сопровождении Константина. Полдень уже поджидала их на месте.

— Какие новости? — Бросила Вера, продираясь через кусты. На этот раз они добирались на своих двоих.

— Твоя мать ушла на разведку. — Ответила женщина, делая венок из только что сорванных одуванчиков.

— Ржавчины не было? — Опасливо поинтересовался Константин.

— Блуждающие недалеко. — На лицо Сестры упала тень, — один из них столкнулся с Полуночью час назад, но всё обошлось, так что я осталась тут. Ждать вас.

— Как много времени у нас осталось? — Допытывалась девушка.

— Всё время мира, — тихо пропела Полдень, водружая цветочное украшение на голову Константина.

— Кажется, — вставил мальчик, — Вера имеет в виду пришествие «Роста» в нашу реальность.

Сведя руки перед собой, женщина посмотрела куда-то в чащу леса. Сомкнутые губы растягивались в слабой улыбке.

— Он уже здесь, — выдохнула она, вторя шёпоту ветра.

— Разве тауматургия позволяет ощущать появление производственного комплекса? Я думал, вы чувствуете лишь факт возникновения, типа вибрации, или вроде того, — предположил Константин.

— Нет, — выплюнула Вера, прожигая чащу взглядом зелёных глаз, — она ощущает Эрион. Вот куда двинулась Полночь. На что она рассчитывает?

Улыбка Полдень стала шире:

— Эрион была слишком сильной. В чаще до сих пор можно найти следы её буйства, когда она связывала нас чугунными канатами, и разрубала самые мощные стволы сосен стальными нитями, растущими из её рук, — продолжение вен. Её было так трудно сдержать!

— Контроль над материей, — Вера хлопнула себя по лбу. — Как вы вообще остались живы?

— Она любила нас. А мы любили её. Но безумие захватило Эрион. Она утонула в океане ненависти, ведь это мы сделали её такой.

— Ой, да хорош! — Крикнула девушка, махнув полами юбки, — неужели мать надеется получить прощение, или типа того? Не может же она быть настолько безрассудна. Она же сама…

— Отговаривала тебя, да? — Глаза женщины сверкнули в лучах вечернего солнца. — Она всегда противоречила себе, и Эрион пошла в неё.

Константин осторожно мотнул головой, скидывая на ладони венок.

— А что будет, если они встретятся?

— Кто знает, — сестра Полдень забрала из его рук украшение. Улыбка на её устах наконец померкла. — Идите за ней. Может, вам удастся отговорить мою сумасшедшую сестру.

Сжав запястье Константина мёртвой хваткой, Вера потащила его через кусты в чащу. Сложив руки в жест, Полдень исчезла в потоке ветра.

— Почему она не идёт с нами? — Восклицал мальчик, защищаясь свободной рукой от хлеставших веток.

— Кто-то должен будет исцелить меня и Полночь, если из комплекса вернётся лишь по одной половине от каждой из нас.

Зацепившись за ближайший осиновый ствол, Константин остановился, чуть не заставив тётю выдернуть себе руку. Мгновение Вера смотрела на сжатое в её пальцах тонкое запястье, на котором уже проступали гематомы.

— Что ты делаешь? — Спросила она, отпустив Константина.

— А что будет со мной? Я ведь не могу исцелиться после столкновения даже с одним Блуждающим, а речь идёт, возможно, о сотнях аномалий.

— Завеса не даст увидеть больше одного Исповедника Ржавчины, ровно как и ему — тебя. Ожоги на твоих руках станут нашим щитом. Почуяв запах горелой плоти, они станут обходить нас стороной. С остальными аномалиями как-нибудь справимся.

— А что насчёт твоей сестры? Что, если она вскроет мою грудную клетку также просто, как ты вскрываешь замки, — щелчком пальцев?

— Я возьму её на себя. Верь мне.

— Я верю тебе. Но я боюсь. Я не хочу умирать!

Приблизив худое бледное лицо почти вплотную к лицу мальчика, Вера сжала его плечи.

— Я тоже боюсь. Но у моей матери куда больше шансов погибнуть, чем у нас обоих. И у меня куда больше шансов быть разорванной в клочья, если тебя не будет рядом. Ты нужен мне, Константин.

В горле мальчика начинало предательски щемить, на глаза наворачивалась влага. Судорожно вздохнув, он вырвался из объятий Веры и поджёг сигарету. Вскоре они уже двигались в направлении, указанном Сестрой