Жираф Джим - Дарен Кинг

Но есть одна небольшая проблема. Осветители еще никогда не работали с призраками и слабо себе представляют, что делать с прозрачностью. Призраки, как известно, прозрачные, то есть они пропускают свет. Можно было бы осветить Джима поярче, но, как объясняет главный художник по свету, смокинг Джима, не обладающий свойством прозрачности, поглотит свет и отразит часть светового потока в камеру, и на пленке возникнет свечение в виде пятна в форме смокинга. Опять же, пятно можно было бы обработать с помощью компьютерной графики, но шоу пойдет, как говорится, «вживую», в прямом эфире, так что, как ни крути, Джиму придется выступить голышом.

Момент напряженный. В студии воцаряется тишина. Слышны только редкие покашливания в кулак и стук нервных пальцев по твердой поверхности. Все взгляды обращены на Гарри Дельца, как всегда в периоды кризиса.

— Э… — говорю я, глядя на брюки Гарри.

Гарри смотрит на свои брюки.

— Почему ты смотришь на мои брюки? Художник по свету тоже смотрит на брюки Гарри.

— Они прозрачные, — объясняю я. — Твои брюки — прозрачные. А что, если Джим наденет прозрачный смокинг? Он не поглотит свет и не отразит часть светового потока в камеру.

— Гениально.

— Гениально, — подтверждает художник по свету. — По крайней мере в теории. А как будет на практике — это еще вопрос.

Существует единственный способ проверить. Гарри велит своему ассистенту, чтобы тот срочно нашел костюмершу, бойкую и энергичную даму по имени Сесси Бой-Баба, и прислал ее к гримершам.

Джим презрительно морщится.

— Кстати, красятся не только девчонки, — терпеливо втолковывает ему гримерша. — И ничего девчоночьего в этом нет.

— Тогда почему они красятся, все девчонки?

— Чтобы быть красивыми, — отвечает гримерша, на мой взгляд, несколько нелогично. — Привет, Скотт, — говорит она, узнавая меня по моей длинной блондинистой челке.

Я вспоминаю ее не с ходу, но все-таки вспоминаю.

— Вы из гримерной бригады на «Космонавте в космосе»?

Она отвечает не сразу: пытается удержать голову Джима более-менее неподвижно, чтобы наложить тональную пудру на его смешные мелкие рожки.

— Да, — говорит она. — Я гримирую Космонавта.

Джим вострит уши.

— Космонавт тоже красится?

— Ну конечно, — отвечает гримерша. — И не переживает по этому поводу.

Джим кивает. Мышцы у него на шее слегка расслабляются. Он смотрит на себя в зеркало, на свои смешные мелкие рожки, и расплывается в улыбке.

В гримерную входит Сесси Бой-Баба в сопровождении своей многочисленной свиты.

Гарри пожимает ей руку, самые кончики пальцев.

— Сесси, сколько тебе нужно времени, чтобы сварганить прозрачный смокинг?

— Это для освещения, — поясняет художник по свету.

— Для кого?

— Для Джима, — говорит Гарри.

Джим морщит нос.

— Но мы уже сделали ему смокинг, — говорит Сесси. — Отличный смокинг.

— Выкройки остались?

— Сесси Бой-Баба не шьет по выкройкам, — говорит Сесси. — Все творения Сесси Бой-Бабы — это штучные вещи по индивидуальной модели.

— Но это нам не подходит, — говорит Гарри, указывая на стойку, где висит Джимов смокинг, накинутый сразу на пять или даже шесть вешалок.

Сесси Бой-Баба — самый высокооплачиваемый костюмер из всех занятых на телевидении. Услышав критику в адрес какого-то из своих… гм… творений, она, как правило, падает в обморок. В глубокий обморок. Гарри сильно рискует, и он это знает. Но, с другой стороны, Джиму прочат великое будущее: все за то, что он станет ярчайшей телезвездой за всю историю телевидения, — и Гарри, опять же, об этом знает. Быстренько посовещавшись со своим адвокатом, персональным психотерапевтом, двенадцатилетним бойфрендом и девяностодевятилетней мамой, Сесси дает согласие.

— Но мне понадобится кокаин, — говорит она. — И новый нос.

Известный эстрадный комик Боб Забавник репетирует свой новый номер. Ну, вы знаете Боба Забавника. Наверняка видели по телевизору, может быть, даже ходили на его концерты. Он действительно очень смешной, но для того, чтобы оценить его юмор по-настоящему, нужно увидеть его вблизи. Как говорится, за сценой.

Как правило, его номера состоят из смешных наблюдений «из жизни», сдобренных элементами сюрреализма.

— Вы никогда не обращали внимания, — обращается Боб Забавник к своей воображаемой аудитории, — на таблички в автобусах? «При аварии разбить стекло молотком. Молоток спрашивайте у водителя». А рядом с водителем табличка: «С водителем не разговаривать». И как, интересно, добыть молоток при аварии? Я лично ношу с собой свой. На всякий случай. — Он делает паузу, чтобы воображаемая аудитория могла посмеяться, и продолжает: — Кстати, раз речь зашла об автобусах. Бывает, ждешь его целую вечность, а потом приходят сразу три.

М-да… Как бы там ни было, Джим проводит последнюю репетицию с женским танцевальным коллективом под названием «Одиннадцать ножек». Однажды я видел их выступление. У меня потом еще больше недели рябило в глазах от их пестрых костюмов.

— Давайте сначала, — кричит он вдохновенно и выдает совершенно умопомрачительную чечетку. Специальная обувь ему не нужна. У него есть естественное приспособление для чечетки, иначе известное как копыта.

— Чечетке я научился в джунглях, — сказал Джим в начале недели, когда я брал у него эксклюзивное интервью. — Я тебе не рассказывал, как я дрался с тем слоном? Который плевался арахисом? Так вот он плевался в меня арахисом. Набирал его в хобот и злобно плевался. К счастью, я вырос в самом злачном районе джунглей, в восточной части, в Ист-Сайде, и мои ноги натренированы тут же срываться на бег на месте при первых же признаках опасности.

— Но, Джим, — сказал я прямо в диктофон, — ты же говорил, что ты из Серрея.

Он пожевал губу.

— То есть Серрей, по-твоему, это джунгли?

— Ну, у нас был такой сад… весь заросший.

— И тем не менее…

Он почесал шею.

— Помню, там еще были осы. Много ос, — сказал он. — Приходилось мазаться специальным лосьоном.

Где бы Джим ни научился плясать чечетку, получается у него здорово. Как говорится, что есть, то есть. У него потрясающая координация. Его ноги сливаются в сплошное пятно. «Одиннадцать ножек» еле-еле выдерживают такой темп.

— Скотт, — говорит руководительница ансамбля по окончании репетиции, — как я понимаю, нас пригласили сниматься в новых сериях «Космонавта в космосе»?

Не помню, говорил я или нет, что среди заклятых врагов Космонавта есть раса инопланетных пришельцев, которые общаются между собой только на языке жестов.

— Да, — подтверждаю я. — Съемки начнутся весной.

— Я слышала, у вас скоро будет ребенок, — говорит кто-то из девушек.

— Да, у жены. А моя роль — роль добытчика и кормильца.

— Мои поздравления. А когда он родится, примерно?

Я смотрю на свои высокотехнологичные часы.

— Сегодня? — недоверчиво переспрашивает девушка. — Тогда почему вы здесь, а не с женой?

Я пожимаю плечами.

— Хочу посмотреть шоу.

— Но, Скотт, рождение ребенка — это лучше любого шоу.

— Мы все снимаем на камеру, — говорю я в свою защиту. — Я потом посмотрю, на видео.

— На видео можно было бы посмотреть «Жираф Джим представляет». У вас сегодня родится первенец, Скотт. Если вы это пропустите, вы никогда…

Окончание фразы тонет в голосе из репродуктора, объявляющего по студии:

— Тридцать секунд до эфира.

Оно (окончание), может, и тонет, но все равно резонирует.

— Гарри, — говорю я Гарри, — мне надо позвонить.

И я убегаю звонить. В коридор.

Когда я в последний раз говорил с Воздержаньей, роды уже начались. И вполне вероятно, что ребенок уже родился и я все пропустил. Я достаю свой мобильный, нажимаю на кнопку, подношу его к уху.

— Воздержанья, он уже все?

— Кто уже все?

— Ребенок. Ребенок родился?

— Нет, Скотт. Возникли некоторые осложнения. Он уже вроде пошел наружу, а потом остановился.

Я делаю глубокий вдох.

— Воздержанья, я еду домой. Ты не давай ему выйти, пока я не приеду. Если он снова полезет наружу, не давай ему вылезти целиком. Я хотел бы при этом присутствовать.

— А зачем?

— Хочу держать тебя за руку. Хочу увидеть, как родится наш первенец. Хочу перерезать пуповину. Мы же купили специальные ножницы, специально для этого случая.

Она улыбается. Я слышу эту улыбку в ее голосе.

— Скотт, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, Воздержанья.

— Но, Скотт, доктор Яблочко уже здесь. Он говорит, что ребенок родится не раньше полуночи.

— Не раньше полуночи?

Она кивает. Я слышу этот кивок в ее голосе. Я быстро подсчитываю в уме.

— Шоу закончится в половине одиннадцатого. Так что я все успеваю. Смогу даже немного побыть на приеме, который у нас тут устраивают после съемок.