Ведьмин век - Марина Дяченко

– Да, – повторила Ивга, и голос ее прозвучал неожиданно глухо. Конечно.

Клавдий неслышно встал; дверь его кабинета никогда не скрипела.

Ивга стояла у окна, к нему спиной. Витой телефонный шнур разлегся на паласе, как огромных размеров дохлая пиявка. Ивга стояла, втянув голову в трясущиеся плечи, и трубка в ее опущенной руке непрерывно говорила – чуть напряженным, но в общем-то вполне приятельским тоном.

Он вытащил трубку из ее судорожно сжавшихся, но сразу же ослабевших пальцев. Приложил к уху – пластик был еще теплым и еле-еле пах дезодорантом. Недешевым, насколько мог определить искушенный Клавдий.

– …не делается сразу. Ты ведь понимаешь меня, Ивга? Ты бы не хотела причинять Назару… ну, лишнюю боль?.. Конечно, это не мое дело, но… Такие вещи не решаются за один день. Он обижен, – в голосе скользнул упрек, – но, я думаю, после некоторых размышлений… И, когда он сам будет готов тебе сказать… м-м-м… Ивга? Ты меня слышишь?

Клавдий протянул трубку девушке. Та отворачивалась, упорно не показывая лица – но голос снова был вполне тверд, когда, переведя дыхание, она сказала в трубку:

– Да. Конечно, вы правы.

Клавдий перехватил ее руку, потянувшуюся к телефонному рычагу; запястье было тонким и твердым, как ветка.

– Да, Юль, – небрежно бросил он, снова завладев трубкой. – Как видишь, я свое обещание выполнил… Могу я узнать, о чем вы договорились?

Пауза. По-видимому, профессор Митец не ожидал столь быстрой смены собеседников.

– Н-ну, Клав… Я не знал, что… Короче говоря, мы договорились дать Назару время на размышление. А потом, когда он придет в себя…

– Потом – это когда? – вкрадчиво осведомился Клавдий.

Митец заколебался:

– Ну, неделя… Может быть, две…

– Юль, – Клавдий сам ощутил, как изменился, наполняясь железными нотками, его ровный голос. – Девочка очутилась в дрянной ситуации. Ей некуда идти, она не зарегистрирована. Ведьмы, не прошедшие регистрацию в течение двадцати четырех часов с момента подписания последнего указа, – он мельком глянул на часы, – подлежат принудительной изоляции. Скажи мне внятно, берете ли вы с Назаром Ивгу под опеку? Сейчас? Или мне вызывать наряд, чтобы тащить ее в приемник-распределитель?..

Девчонка затрепыхалась; не глядя, он поймал ее за плечо. Попросил растерянно молчащую трубку:

– Юль, дай мне на секундочку Назара.

– Он спит, – глухо отозвался профессор Митец. – Мальчик трое суток на снотворном. Если ты думаешь, что он не переживает… что ему не больно… в конце концов, ведь именно ты…

Митец заводил себя; Клавдий прикрыл глаза, усилием воли придавая своему голосу спокойствие и мягкость:

– Я все понимаю, Юль. Мы, к сожалению, живем в мире, где, кроме ведьм, есть еще множество неприятных вещей… Я ни в чем никого не упрекаю. Скажи мне спокойно, как другу: вы можете сейчас взять девчонку… вроде как на поруки? Нет?

– Клав, – голос Митеца сделался усталым и просительным. – Ты ведь… можешь что-нибудь придумать. Я умоляю тебя, Клав… Как друга. Придумай что-нибудь…

Клавдий помолчал, слушая, как тяжело, неровно дышит на том конце провода профессор Юлиан Митец.

А Юль-то не в форме. Ранненькая старость, никакого спорта, никаких прогулок, даром что загородный дом… Или его действительно так крепко шарахнуло? По нервам?..

– Хорошо, Юль, – сказал Клавдий почти что весело. – Только думайте быстрее, ладно?

Митец на том конце провода наверняка закивал. Забыв, что его не видят.

– Да, Клав, конечно… Спасибо тебе, Клав, тут такое дело… Щекотливое… Спасибо… Ты уж там… присмотри…

– Ага, – Клавдий не выдержал и тоже кивнул. – Ну, будь здоров.

– Будь здоров, дружище…

Он отнес телефон на место и пинками загнал под столик кольца витого шнура.

– Вы отправите меня в изолятор? – глухо спросила Ивга.

– Не знаю, – честно признался Клавдий. – Мне кажется, тебе там не понравится.

Губы девчонки вызывающе искривились:

– Я не стану так жить… Собственно, не знаю, зачем я к вам пришла. И на что…

Она хотела сказать – «на что надеялась», но говорить плачущим голосом ей явно не нравилось, и потому фраза осталась без конца.

Клавдий вздохнул:

– Видишь ли… Еще неделю назад я со спокойной совестью устроил бы тебя… к знакомым, к приятелям, к друзьям приятелей, к знакомым друзей, письмоводительницей в какую-нибудь неплохую контору, уборщицей в чистенький офис… Да запросто. В этом городе полным-полно людей, которые с удовольствием оказали бы мне эту услугу… Но не теперь. Теперь я не могу тебя просто так отпустить… Ты же знаешь, что происходит… с ведьмами, вокруг ведьм. Да?..

– Да, – сказала Ивга шепотом. Клавдий удовлетворенно кивнул:

– Я рад, что ты понимаешь.

Ивга подняла на него глаза.

Вот теперь они были затравленные. По всем правилам лисьей охоты отчаянные глаза зверька, которому некуда отступать.

Догадка укусила его на обратном пути.

Он опоздал на последний автобус, но ему посчастливилось удачно поймать машину. Разговорчивый водитель жил неподалеку от студенческого городка и согласился бесплатно подвезти домой усталого измученного лицеиста:

– Я, конечно, все понимаю, парень… Сам таким был… Но по ночам, знаешь ли, пацану шляться неприлично и опасно, вообще-то…

– Мне уже семнадцать.

– Ну и что? Пацан пацаном…

Клав кивнул, соглашаясь. До общежития было сорок минут на автобусе – добрый и наставительный дядечка довезет его за четверть часа, и как хорошо, что Митец все еще дуется и не надо будет отвечать на вопросы…

На этом его везение закончилось.

У поста дорожной инспекции, контролировавшего въезд и выезд с центрального проспекта, машину остановили. Разговорчивый водитель, нимало не смущаясь, завел с постовым пространный разговор о погоде и качестве дорог на окраинах; тот кивал, изучая предложенные документы и подсвечивая себе фонариком. Поодаль стояли двое; Клав вздрогнул, разглядев короткие меховые безрукавки поверх кожаных курток.

– Будьте добры, откройте багажник…

– Ищут, что ли, кого? – беспечно поинтересовался говорливый шофер.

– Плановая проверка, – негромко отозвался один из чугайстров. У Клава заныло сердце.

Чугайстры встали по обе стороны от шофера; тот не обратил на них ни малейшего внимания. Равнодушно оглядев содержимое багажника, оба одновременно взглянули в лицо шоферу; тот, по-видимому, испытал мгновенное беспокойство.

– Извините за доставленное неудобство, – уронил тот из чугайстров, что был повыше. – Счастливого пути.

Тот, что был пониже, искоса взглянул на стоящего рядом Клава. Тому показалось, что его подбородка небрежно коснулась ледяная рука. Жесть взрослого по отношению к ребенку, жест воспитателя по отношению к воспитуемому – взять за подбородок, смотри, мол, в глаза…