Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Другой труп тоже не очень походил на работу «батальонов» – паренек лет шестнадцати, заколот в затылок, выброшен в один из рабочих коридоров.

– Где ты, малый? – беззвучно сказал Исия, глядя через окно вниз, в огромный провал глайдер-порта. – Где ты?

Это был, пожалуй, самый лучший сон в жизни. Упругая и мягкая постель, чистые простыни – и еще кое-что, удачно сочетающее чистоту с упругостью и мягкостью.

Девушка.

Сначала даже самой девушки не существовало – было только объятие, только руки. А потом он начал понемногу просыпаться, искать, трогать – и за руками обнаружились плечи, чуть прикрытые тонкой тканью, и шея, и ямка между ключицами, и грудь… Правда, раздавался какой-то тревожный сигнал – его собственное тело помнило, что грудь была больше – и не за счет пекторальной мышцы.

Но там, во сне, он отказывал этим ощущениям в праве голоса. И все еще там, во сне, у этого тела появилось лицо и имя.

– Бет… Моя Бет…

– Стоп. Так я не согласна.

Голос толкнул его в реальность, как в прорубь: «НИКАКАЯ ОНА НЕ БЕТ, ПРИДУРОК!»

– Я совсем не против такого поворота событий, – спокойно продолжала не-Бет. – Но быть постельной заместительницей я не хочу. Просто чтобы ты знал.

Дик не смог ничего ответить, так как не совсем пришел в себя. Он все еще переваривал поток информации, который выдало ему зрение.

Первое: прямо перед ним (под ним, если совсем честно) – та самая девушка, которая подобрала его у алтаря, привезла сюда – видимо, к себе домой – отправила в ванну, потом наложила на раненое плечо что-то вроде биошины и предоставила эту постель. Сеу Роксана Кордо. В своем тогдашнем состоянии он не смог даже разглядеть ее толком – какой-то энергичный серебристый вихрь, даже голос серебристый. А сейчас он видел, что у нее длинные и очень светлые волосы, темные, почти прямые брови, большие и – ну да, конечно! – серебристые глаза, бледные, но красиво очерченные и твердые губы…

Она была очень красива, но это был тот самый тип красоты, от которого у Дика пропало всякое желание. Тип вавилонянина-аристократа. Моро был скроен иначе, но по тому же лекалу. Если бы Дик продвинулся дальше в чтении Платона, он мог бы сказать о «дионисийской» красоте в противовес «аполлонической», присущей семейству Шнайдеров.

Второе: они были в спальне, явно девичьей, хотя и в спальне амазонки. Минимум убранства, максимум удобства. И наряд красавицы – тонкая рубашка – яснее ясного говорил о том, что она здесь дома и что она положила его в свою постель, прекрасно понимая, что собирается туда лечь сама.

– Теперь, когда мы выяснили, кто есть кто, – так же спокойно сказала сеу Кордо, – мы можем продолжать. Или не продолжать. Как пожелаешь.

– Из… вините… – пробормотал Дик, и попытался перейти из позиции «сверху» в позицию «рядом».

– Осторожнее! У тебя сло…

Правая рука его подвела и он упал прямо на плечо.

– Оууууфффф!!!

– …мана лопатка, – со вздохом закончила девушка. – Ну, теперь перевернись на живот, я хочу посмотреть, пережила ли соединительная ткань эту нагрузку.

– Вы врач? – спросил Дик, подставляя ей спину и корча страшные рожи.

– Бионик. Родственная специальность, – она с влажным звуком отлепила что-то от его кожи и бросила рядом на покрывало. Дик потянулся левой рукой и нащупал нечто вроде наполненного гелем пакета, покрытого сверху мокрым бархатом. Он повернул голову – и увидел странное полупрозрачное… существо? В общем, оно шевелилось. Пульсировало. То, что он принял за бархат, было ворсинками, покрывавшими «брюшко», и эти ворсинки то и дело шевелились волнообразно.

– Что это? – спросил он, сглатывая.

– Хирургический биобот четвертого поколения «Мико», лаборатории Кордо. Экспериментальная модель. Кхм… одна из.

Все хирургические боты, виденные Диком до сих пор, не походили на это. Стационарные в госпитале «Ричарда Львиное Сердце» или лазарете «Паломника», занимали полкаюты: с ванной биогеля, со сканерами, с многочисленными конечностями, каждая под свою функцию. Портативные полевые, которых Дик умел собирать и разбирать, напоминали серебряных паучков о десяти ногах, с жальцем-инъектором, жвалами-степлером и брюшком, набитым антибиотиками, анальгетиками, шовным и перевязочным материалом, препаратами крови и прочими полезными в хозяйстве вещами. А это…

– Тебе опять повезло, смещения нет. Но знаешь, лучше воздерживаться от такой активности.

– Я очень сожалею, – Дик перевернулся, натягивая одеяло до самой шеи. – Я вел себя недопустимо. Вы можете требовать… чего угодно.

– Я имела в виду прыжки с переворотом, – Роксана Кордо села на постели по-турецки. – А это… Не самый плохой способ сказать «доброе утро».

Дик вынужден был согласиться. С самыми плохими он был знаком не понаслышке.

– И потом, ничего недопустимого в том, чтобы обнимать в ответ женщину, которая обнимает тебя, я не вижу. Повторюсь: если хочешь, мы можем продолжить.

Дик зажмурился.

– Нет. Извините меня. Я потерял лицо.

Он вдруг подумал – а если она зазвала его к себе домой именно за этим? Почему бы и нет. Вавилонские женщины в этом отношении были так легки на подъем, что просто удивительно, как тут еще умудрялись торговать водой. По прикидкам Дика, предложение давно должно было превысить спрос.

– Твои извинения становятся утомительными, – голос ее, однако, не выдал ни обиды, ни желания съязвить. – Понимаешь, я рассчитываю на установления нормальных отношений. Нет так нет. Давай поговорим. Мне страшно любопытно – как ты выжил, где ты был… Поэтому ты здесь.

– Но ведь вы пригласили меня раньше, чем узнали. Почему?

Она уперла руки в колени и подалась вперед.

– Суна Эрикардас, я узнала тебя с первого взгляда. Да, ты здорово изменился, похудел и подстригся. Но я тебя узнала по выражению лица. Я рисовала твое лицо много раз, и… Ты себе не представляешь… нет, я лучше не буду этого говорить. В общем, есть вещи, в которых женщина не ошибается.

– Сеу Роксана…

– Рокс. Умоляю тебя. Называй меня Рокс, договорились?

– Хорошо, сеу Рокс, – про себя Дик поморщился: звучало это как собачья кличка.

– Просто Рокс. А то я начинаю чувствовать себя старухой. Кстати, а как звучит уменьшительное от «Эрикардас»?

– Ричард, – поправил юноша. – Если по-простому, то Рики, можно Дик.

– Хм. Звучит как собачья кличка. Я думала, что Эрик.

– Нет, Эрик – это другое имя, – уязвленный, Дик произнес эти слова резче, чем хотел. – В Муравейнике меня еще называют Райан или Ран. Йонои Райан – это вообще-то мое настоящее имя.

– Ран – гораздо лучше, – одобрила сеу Роксана. – Очень тебе подходит. Ран, ты мой гость. Спальня, ванная и все остальное в твоем распоряжении. В ванной лежит одежда, которую подобрали для тебя. А разговор давай продолжим за… – она посмотрела на хронометр своего сантора, – за обедом.