Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– Я не какой-то сраный вавилонянин, чтобы убивать людей ради своего покоя. Иди, ори на весь муравейник, что я здесь. Скажи всем, что сохэи не умирают, – он потянул кровь носом и сплюнул опять. – Они отходят в Чистилище для перегруппировки.

– Я найду тебя. Я все равно тебя найду, гад… – штанина Элала набрякла кровью, на глазах выступили слезы стыда и боли.

– Ох и придурок же ты, – Дик устало покачал головой. – Ты такой придурок, что мне тебя даже жалко. Уходи отсюда. Дай отдохнуть от твоей тупости.

Элал развернулся и поковылял в свой конец прохода. Дик вышел с другой стороны и, кривясь от боли, понемножку двинул в сторону мастерской Даллана.

Даллана он нашел храпящим на раскладушке за перегородкой. Стойкий запах перегара ясней ясного говорил, что Дик может не бояться шуметь – поэтому он смыл кровь в туалете, взял маленького швейного бота и починил рубашку (вышло криво, потому что левой рукой), а потом нацарапал записку:

«Сеу Даллан! Я вернулся и прошу у вас прощения, что так долго не появлялся. Господин Исия просил меня прийти к вам. Спасибо, что оставили мне инструменты. Я вернусь после праздника, а сейчас у меня дела. Ран».

Положив записку на видное место, он отстегнул пояс с инструментами и положил его рядом с храпящим нейромехаником, а потом вышел, закрыл дверь на кодовый замок и начал долгий спуск в нижние уровни глайдер-порта, к своему алтарю.

На середине дороги он понял, что дело было не только в пиве, но и в адреналине. Грубое мужское прикосновение выбило его из нормального русла – иначе он не потянул бы усилие, которое выдал, скидывая Элала. Правая рука болела, словно ее выдергивали из плеча, а в солнечное сплетение как гвоздь всадили. Какой-то неприятный комок бегал по пищеводу туда-сюда. Вспухали нос и скула. Как будет, наверное, разочарована сеу Кордо, увидев этакое пугало…

Под конец пути Дик уже не видел света. Каждый шаг отдавался в плече и в животе ударом молота. Уже наплевать было на сеу Кордо, оставалась одна мысль – прийти на место и сесть.

– Дождик-дождик, пуще! – заорали над самым ухом. С верхнего яруса Дика окатили водой из ведра.

– Спасибо, – пробормотал он совершено искренне. От прохладной воды немножко полегчало. – И почему это меня все время бьют?

Он доковылял до своего алтаря, забрался в густую тень под помостом и сел, опираясь здоровым плечом о стальную ферму. Нет, все-таки он победил. На этот раз он победил. Бедный глупый Элал, что ж он так взъелся…

Дик опустил голову и не то чтобы задремал – оцепенел, прикрыв глаза. Шевелиться не хотелось. На душе было хорошо. Он не просто победил в драке, он все сделал правильно. Не стал убивать злого дурака. Не поддался ярости. Владел ею, а не она им… Он сам себе хозяин, никому больше, а раб – только Богу, и тоже больше никому. Он скажет это… Рэю… обязательно скажет…

– Привет, – раздался над ним женский голос. Дик разлепил глаза и увидел очерченную светом фар высокую и стройную фигурку. Больше ничего разглядеть было нельзя – за спиной девушки стоял карт и его фары слепили Дику глаза.

– Давно хотела посмотреть: кто же это все время убирает голокубы с алтаря, – сказала она.

– Угу, – промычал Дик. – А я давно хотел посмотреть: кто же это их ставит все время…

Глава 3

Рокс

– Давно он умер? – спросил Исия.

– Часов пятнадцать-шестнадцать, – полицейский медик, господин Тогга, выключил сканер и накрыл пленкой тощее тельце. – Свидетели были слишком пьяны, чтобы засекать время. Надеюсь, ты не будешь спрашивать о причине смерти?

Исия мотнул головой. Причина смерти была очевидна – падение с высоты четырех ярусов, перелом шейных позвонков. Тело мальчика нашли взрослые бродяги. Вернее, оно свалилось именно в тот колодец, который они облюбовали для продолжения праздничной пьянки в тесном кругу. А поскольку из-за какого-то трупа какого-то пацана прекращать веселье на хотелось, его просто оттащили в угол, забросав на время всяким хламом. Когда гулька закончилась, двое нищих собрались оттащить его на бустерные поля, но были запримечены в рабочих коридорах гемами и задержаны морлочьим патрулем. Тройо встрепенулся было и попытался повесить на бродяг причастность к батальонам страха – но допрос под шлемом показал их полную невинность по этой части. На них висело несколько мелких краж и одно убийство, так что в ближайшие дни в глайдер-порту намечалось веселое представление под названием «безжалостная порка», но к гибели мальчика они были непричастны. Тройо вынес вердикт: пацан напился и сверзился в колодец сам.

– Локк, а ты ничего не упускаешь из виду? – спросил Исия.

– А что я мог упустить?

– Что привлекло этих мазуриков? Что они услышали, когда парень упал в колодец?

– Как вы любите все усложнять, господин Исия. Они услышали, что он упал, вот и все.

– Именно. Они не услышали крика. Ты можешь себе представить, чтобы человек падал с такой высоты – и не кричал?

– Пьяный? Сколько угодно.

– Он не был настолько пьян, чтобы совсем ничего не соображать. Пинта, не больше. Для такого воробья это, конечно, серьезно, но не до полной потери разума.

– Господин Исия, вы мне на шею это не повесите, – Тройо с демонстративным щелчком отключил сантор. – «Батальоны страха» ни при чем – а остальное меня не колышет.

– Тебя мало что колышет, Тройо, – поморщился Исия. – Кроме взяток. Поэтому в тот день, когда тебя подвесят в глайдер-порту за руки – а кто его знает, может, и за шею – я выпью. Хорошо так выпью.

– Я раньше выпью, Исия, – сказал Локк. – Когда тебя вышибут отсюда.

Исия сам ни на ноготь не верил, что к смерти беспризорника имеют отношение батальоны страха. Эти мерзавцы никогда не пытались спрятать тело и обставить дело так, будто это не убийство. Наоборот. Все напоказ. Но не верил он и в то, что мальчик упал с высоты пьяным. Особенно учитывая, что пацан принадлежал к банде Сурков. Это уже второй труп среди Сурков за сегодня. И Суна опять исчез бесследно. Совпадение? Ох, едва ли. Может, это паранойя, но тут ему виделась лапа синоби. Он представил себе, как глава этой узаконенной банды вызывает на ковер того самого педрилу – «Ты тут напачкал, прибери за собой…» И Йонои исчезает бесследно, оставив только корявую записку, над которой ломает голову протрезвевший Даллан.

Почему-то Исии захотелось помолиться кому-нибудь, чтобы этого не случилось. Наверное оттого, что больше он сделать ничего не мог. Кроме одного, пожалуй – накрыть всех ублюдков, которые убивают детей в Муравейнике. Хотя он честно признавался себе, что вряд ли сможет наложить руку на конкретного ублюдка, расправившегося с мелким карманником по кличке Нышпорка. Никто не видел, с кем и куда мальчик пошел. На этих детей обращали внимания не больше чем на бродячих котят – и тех, и других замечали только когда они царапались. Может быть, кто-то из Сурков что-то знал – но ему, «цапу», ничего не скажут, а Ран, который мог бы помочь – пропал неведомо куда.