Инквизиция Cредневековья - Рамон Наварете

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ исповедовался и отправился на казнь.

Разные авторы описывают казнь Жиля де Рэ по-разному, но наиболее красочно сделать это удалось французскому историку Жоржу Бордонову в книге «Реквием по Жилю де Рэ»:

«В девять часов утра раздался перезвон всех колоколов: от главного колокола собора, исполняющего похоронный звон, до прерывисто перезванивающихся между собой колоколов квартальных церквей, монашеских и частных часовен. На небе не было ни единого облака, оно казалось подобным голубому шелковому лоскуту с солнечным карбункулом в середине. В окнах мелькали лица горожан. Люди появлялись у своих дверей и около витрин лавчонок. Дети были одеты в праздничные многоцветные одежды, они держались за руки своих родителей, морщившихся от прохладного утреннего воздуха. Весь город до самых окраин превратился в огромный муравейник. Прохожие окликали друг друга, сновали вдоль улиц, собирались в плотные группы. Всадники спешивались. Хозяйки второпях закалывали волосы, поддерживая свои высокие прически, закрепляя на них бархатные чепчики. Собаки весело лаяли. Любопытные чайки пролетали низко над крышами и снова возвращались посмотреть на необычное оживление. Погода была настолько праздничная, что хотелось смеяться и петь, если бы гулкий звон колоколов не напоминал о важности происходящего <…>

Наконец главные ворота собора тяжело открываются. У паперти образуется процессия, вот она начинает движение. Показался епископ, одежда которого переливается золотом. У него в руках ковчег, где помещен кусочек настоящего святого дерева. Поравнявшись с ним, люди опускаются на колени и крестятся. Он идет впереди всего клира, впереди распятий, укутанных крепом; за ним следует Бретонский двор, в центре его монсеньор герцог, герцогиня и высшие офицеры: Жоффруа Ле Феррон, его казначей, Пьер де л’Опиталь, верховный судья, Артюр де Ришмон, коннетабль Франции. За ними – магистрат в алых, отороченных горностаем одеждах. Затем – сеньоры герцогства и представители братств со своими знаменами, родственники и близкие жертв Жиля, а позади них – семья приговоренного: брат Рене де Ля Сюз с семьей, Катрин де Туар[157], одетая в белое в знак траура, – среди пяти других дам, – а также слуги <…>

Толпа разрастается с каждым перекрестком: торговцы запирают лавки, вешают замки на двери и бегут вслед за бесконечной процессией… Священники запевают псалмы, им вторят тысячи голосов, возносящих слова надежд или сожалений. Дети боятся выпустить юбки матерей. Старики стучат палками о мостовую и ловят веяния своей молодости. Над головами раскачиваются небольшие кресты и оливковые венки паломничества»[158].

Далее в камеру к приговоренному маршалу зашел капитан Жан Лаббе и пригласил его «на выход».

Огромная процессия пошла по городу от тюрьмы до места казни. Как ни странно, в те времена люди обычно не испытывали ненависти к сжигаемому. Казалось бы, Жиль де Рэ был страшным злодеем, но во время процессии все распевали молитвы о спасении его души.

Увидев большую кучу дров и хвороста, Жиль де Рэ обратился к Анрие Гриару и Этьену Корийо. Те дрожали от страха, и он призвал их держаться и не забывать о милости Божьей, ибо нет такого греха, какого он не мог бы простить в доброте своей, если искренне раскаяться.

Взойдя на приготовленные дрова, Жиль де Рэ крикнул, обращаясь ко всем собравшимся, что он христианин и что он просит всех молиться за него и просить для него Божьего прощения.

Палач вопрошающе посмотрел на герцога Бретонского: что, начинаем? Но епископ Жан де Малетруа остановил его, дав Жилю де Рэ время для последней молитвы.

Французский историк Огюст Валле де Вирвилль описывает казнь так:

«Были сооружены три эшафота <…> Жиль в присутствии огромной толпы зрителей был привязан за шею к столбу, при этом ноги его были поставлены на приставную лестницу, которая возвышалась над костром. Он сказал, что хочет умереть первым, на глазах у своих товарищей <…> Палач выбил из-под него лестницу, и Жиль умер от удушения. Потом зажгли костер лишь для проформы»[159].

А вот описание писателя и издателя И.И. Ясинского: «Народ рыдал от жалости; в барине-демономане он видел только несчастного, оплакивавшего свои преступления. С утра народ ходил по городу процессией, на улицах звучали псалмы, и многие давали обещание поститься три дня, чтобы успокоить душу Жиля де Рэ»[160].

Казнь Жиля де Рэ и его помощников. Рисунок. Нач. XX века

Считается, что родственники маршала не захотели «оскорблять гробом с его останками фамильные склепы», а посему тело Жиля де Рэ и было погребено в церкви, расположенной на самой окраине Нанта. Историк Огюст Валле де Вирвилль точно называет эту церковь – Нотр-Дам де Карм. И это удивительно, ибо прах сожженных еретиков и преступников обычно сразу пускали на ветер. Захоронение же останков Жиля де Рэ в церкви говорит о многом…

Франческо Прелати был приговорен к пожизненному заключению, но сумел бежать из тюрьмы. Однако потом он начал делать фальшивые документы, его схватили, и в 1445 году он был повешен.

И.И. Ясинский пишет: «Так кончилась страшная история страшного маршала. Прозвище „Синяя Борода“, данное ему, прежде принадлежало бретонскому королю Комору, замок которого, построенный в VI веке, до сих пор существует <…> Легенда эта ближе всего подходит к истории Синей Бороды, обработанной остроумным сказочником Перро. Но каким образом прозвище „Синяя Борода“ перешло от Комора к Жилю де Рэ, неизвестно. Быть может, до Жиля де Рэ король Комор был самым популярным из легендарных преступников, но Жиль де Рэ превзошел его и заставил потонуть в блеске своей кровавой славы»[161].

Жанна д’Арк была реабилитирована в 1456 году. А потом ее даже канонизировали. В 1992 году попытались реабилитировать и Жиля де Рэ.

И.И. Ясинский констатирует: «Достойно внимания, что как Жанна д’Арк, величайшая из светлых личностей средневекового периода истории, так и Жиль де Рэ <…> оба погибли на костре. Что человечество не прощает выдающихся злодеяний, это понятно; но оно не прощает также и выдающихся добродетелей!»[162]

Дело в том, что, как и в случае с Жанной д’Арк, историки практически сразу же начали указывать на разного рода изъяны, имевшие место в процессе над Жилем де Рэ.

Прежде всего,