Граница. Таежный роман. Пожар - Тамара Уманская

— Ваша фамилия — Керзон? — спросил он сухо.

— Керзон.

— А его — Глинский?

— Да, Глинский! — гордо ответил Семен — так гордо и сам Вадим не умел произносить свою фамилию.

Голощекин удовлетворенно кивнул. Достал и раскрыл планшет. Движения у него были четкие, даже немного театральные. Сейчас он с упоением играл роль бдительного пограничника, задержавшего очередного диверсанта.

— Я для начала перечислю места ваших преступных авантюр, — самым вежливым образом объявил он.

— Какие преступные авантюры? — возмутился Керзон. — Вот это вы называете авантюрами?! — Он патетически простер руки к Вадиму, который, прикладывая мокрый носовой платок к рассеченной губе, пытался остановить кровь. — Да петь может каждый дурак! Попробуйте продать этого дурака!

Керзон все еще думал, что речь идет о левых концертах или махинациях с билетами. Голощекин показался ему туповатым бравым служакой. Нет, Керзон не жалел, что послушался напористого телефонного собеседника и ввязался в интригу, он соблюдал свои интересы — удалял Альбину. Но теперь ему пришло в голову надуть всех и загрести жар чужими руками. С Альбиной покончено, это ясно. Основная часть представления удалась, на остальное плевать. Керзон вам не мальчик резвый и кудрявый, на него где сядешь, там и слезешь. Он сам кого хочешь напугает. Теперь главное — внушить Вадиму, что лишь он, Семен Керзон, может защитить и поддержать его, лишь ему, Керзону, можно доверять.

Однако грандиозным планам его не суждено было сбыться. Бенефис Керзона в пьесе «Посрамление бравого капитана» решительно не удался.

Голощекин раскрыл планшет, нашел нужную бумажку, провел пальцем по строчкам:

— Я продолжаю.

— У нас концерт! — наступал на него Семен. — У нас аншлаг и переаншлаг! И какие-то подонки уродуют знаменитого артиста…

Голощекин, не обращая внимания на этот страстный монолог, принялся перечислять скучным голосом:

— Итак. Поволжье. Воронеж и область. Татария. Мордовия. Ташкент.

Керзон снисходительно пожал плечами, хмыкнул иронически:

— Мордовия! Ну какие могут быть махинации в Мордовии?

Он юмористически развел руками и поднял брови домиком, приглашая капитана посмеяться над этой нелепостью. Но Голощекин юмора не понял и продолжал тем же монотонным казенным тоном:

— Дальше. Вот Москва. Шестнадцатого августа прошлого года двести долларов США куплено на черном рынке, — он мельком глянул на Керзона и с удовлетворением отметил, что тот замолк и начал бледнеть. — Триста долларов куплено в сентябре… В Ленинграде четыреста долларов США куплено у Михаила Фридрихсона…

Семен, уже не просто бледный, а прямо-таки синеватый, тихо попросил:

— Не надо перечислять наши заслуги перед государством. Не перечисляйте, хватит.

Голощекин понимающе кивнул, захлопнул планшет и сделал приглашающий жест:

— Присаживайтесь!

Как-то сразу постаревший и ослабевший Керзон, чувствуя дрожь в коленях, побрел за ним. Они уселись на скамейку, плечом к плечу, как добрые приятели. Голощекин лучезарно улыбнулся:

— Незаконные махинации с валютой. На сколько лет тянет? На пять? На десять?

У Керзона дернулся кадык, он шумно сглотнул. Семен знал, что не пять и не десять. На вышку тянут незаконные операции с валютой, вот какие мелкие радости.

Мысли его метались, как маленькие черные муравьи, запертые злым мальчишкой в тесном спичечном коробке. Он узнал голос, веселый и злой голос, начальственный, такой голос, которому все позволено. Анонимный собеседник без обиняков сообщил, что КГБ не дремлет, что компетентным органам много чего известно о деятельности Семена Керзона. И объяснил, что от вышеупомянутого Семена Керзона требуется.

Этот голос сообщил, что подопечный Керзона отправляется вместе с Альбиной Ворон, чтобы забрать ее престарелую родственницу. Так вот, Керзону следует скрытно проследовать за ними. Когда гражданка Ворон уедет на заставу, на Глинского нападут хулиганы. С ним ничего не случится, это все будет безобидная инсценировка. Керзон, понятное дело, должен будет спасти своего соловья. И популярно объяснить ему, что гражданка Ворон одумалась и вернулась к мужу. А потом Керзон и Глинский должны сесть в поезд и отправляться прямиком в Москву. Задача ясна?

Задача была, конечно, ясна. Но сначала Семен струхнул. Он был убежден, что лучший способ иметь дело с органами — не иметь с ними дела вообще. Потом пораскинул мозгами и решил, что комбинация очень даже ему выгодна. Чужими руками он избавится от ненавистной Альбины, восстановит свою власть над Вадимом и снова будет жить припеваючи, то есть припевать будет Вадим, а Керзон станет собирать денежки. Тем более что в последнее время у него и голос зазвучал, как в былые славные годы, и популярность растет, и в Москве о нем вспомнили…

Об одном лишь Семен забыл. О том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Ему — все. А что же тем безымянным благодетелям, которые намерены за здорово живешь устроить Керзону счастливую жизнь?

Но по дороге он успокоился, подумал и пришел к утешительному выводу, что и КГБ здесь, пожалуй, ни при чем. По телефону все что угодно можно сказать. Муж Альбины — военный человек, решительный и, видно, не дурак, но все ж таки не органы — задумал вернуть строптивую бабенку к семейному очагу, ну и ладно. Главное — ему, Керзону урвать в этой ситуации кусок пожирнее.

Но теперь Семен уверовал и в КГБ, и во всемогущество тех сил, что вовлекли его в эту зловещую комбинацию. Не до жирного куска — шкуру бы сохранить.

— Лучше плохой мир, чем война, — произнес он примирительно. — И поверь, капитан, никогда нога этого человека, — он указал на Вадима, — и моя нога не ступят на вашу землю!

Это прозвучало достаточно торжественно. Голощекин довольно хмыкнул и, перегнувшись через Керзона, фамильярно похлопал Вадима по колену:

— Что, лучше петь на свободе?

Вадим, отняв от разбитых губ окровавленный носовой платок, выплюнул:

— Шантажист!

Голощекин сузил глаза. Надо же, сопротивляется!

— Исчезни! — тихо процедил он сквозь зубы. — И если ты хоть когда-нибудь возникнешь, это все, — он угрожающе помахал планшетом, — обрушится на тебя. И на тебя. — Капитан легонько шлепнул Керзона планшетом по щеке. — Без предупреждения.

Семен послушно кивнул, всем своим смиренным видом давая понять, что возникать никто и не собирается. Он старался заслонить собой Вадима, чтобы тот, не дай бог, не испортил дело каким-нибудь неосторожным словом.

Голощекин ловко выхватил из карманов два шкалика водки и вручил их Керзону.