Сталинизм. Народная монархия - Владлен Дорофеев

Оппозиция готовилась к решающей схватке со Сталиным. Такая схватка должна была произойти на XV съезде партии, который назначался на конец 1927 года. По мнению троцкистов, это было подходящее время. В стране много недовольных политикой Сталина. Накопилось столько горючего материала, что было достаточно одной спички, чтобы снова разжечь пожар гражданской войны или, на худой конец, просто сместить Сталина.

«В разных концах Москвы и Ленинграда, — писал Троцкий в своей книге «Моя жизнь», — происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в числе от 20 до то и 200 человек, для того чтобы выслушать одного из представителей оппозиции. В течение дня я посещал два-три, иногда четыре таких собрания… В общем на этих собраниях в Москве и Ленинграде побывали до 20 000 человек. Оппозиция очень искусно подготовила большое собрание в зале высшего технического училища, который был захвачен изнутри. Попытки администрации помешать нам оказались бессильными. Я и Каменев говорили около двух часов».

О чем говорили на таких собраниях, Сталину было известно.

Не отставали от Троцкого и Каменева и другие оппозиционеры — Зиновьев, Пятаков, Преображенский, Серебряков, Альский… Они спекулировали на трудностях, связанных с индустриализацией страны, убеждали людей, что Сталин скрыл от народа «завещание» Ленина (это для оппозиции уже стало стандартным обвинением Сталина), в котором он предлагал освободить его с поста Генсека, что Сталин, захватив власть в партии и государстве, ведет страну и народ к гибели, требовали допущения фракций и группировок в партии.

— Режим, установленный Сталиным внутри партии, — говорили Троцкий и его единомышленники, — совершенно недопустим. Он убивает самодеятельность партии… и грозит оказаться совершенно несостоятельным перед лицом надвигающихся серьезных событий.

В Москве и Ленинграде создаются подпольные типографии. В отпечатанных здесь листовках оппозиция извращала всю работу партии, связанную с обороной страны, предрекала гибель Советской власти и призывала изменить политическую и экономическую политику в стране.

Сталин внимательно следил за троцкистской оппозицией. Он знал, чего она добивается, и понимал, что может произойти, если сделать ей уступки. Кроме группы Троцкого, в ВКП(б) имелись и другие группировки: «рабочая оппозиция», «сапроновцы» и другие. Каждая из этих маленьких групп считала предлагаемый ею путь развития страны единственно правильным. Но если всем им предоставить право создавать типографии и проводить свою, только им известную линию, что же тогда останется от партии? Понимают ли это Троцкий и его сподвижники? Сталин в конце концов пришел к выводу, что оппозиция все понимает и сознательно тянет страну в болото. Но действует она на редкость примитивно и нагло. Небольшая и ничтожная кучка оппозиционеров навязывает свою волю большинству сторонников линии ЦК ВКП(б), а когда их не слушают, они вопят об отсутствии демократии и насилии.

Раскольнические действия оппозиции ведут ее к объединению с пробуржуазной прослойкой внутри страны и антисоветскими силами за пределами страны. Оппозиция пополняется и обволакивается контрреволюционными элементами, наносит непоправимый ущерб партии и народу.

Ленин говорил, что можно довести дело до разрушения партии, если потакать дезертирам и раскольникам. Это ленинское предостережение Сталин никогда не забывал. Он предложил исключить Троцкого и Зиновьева из ЦК партии. Его поддержали все члены ЦК. Судьба оппозиционеров была предрешена. Они стали «дробиться» и «колоться».

«Единственной заботой Зиновьева и его друзей стало теперь своевременно капитулировать… — пишет Троцкий. — Они надеялись, если не заслужить благоволение, то купить прощение демонстративным разрывом со мной в момент XV съезда. Они не рассчитали, что двойной изменой политически ликвидируют себя. Если нашу группу они своим ударом в спину временно ослабили, то себя они обрекли на политическую смерть. XV съезд постановил исключить из партии оппозицию в целом».

Каменев и Зиновьев за свою антисоветскую деятельность против Советской власти были преданы суду, а Троцкий выдворен из Москвы в Казахстан. 20 января 1929 года ему вручили предписание, в котором он обвинялся «…в контрреволюционной деятельности, выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой в последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти».

В постановлении говорилось: «Гражданина Троцкого, Льва Давыдовича — выслать из пределов СССР».

В 30-е годы Троцкий поселился в Мексике. Здесь он развел бурную деятельность против Советского Союза. В отличие от всех остальных, он очень хорошо знал партию изнутри, знал ее сильные и слабые стороны. Он был особенно опасен накануне войны. Своими действиями он стремился расколоть мировое рабочее движение и ослабить наших союзников в борьбе с фашистской Германией. Вот как оценивает деятельность Троцкого за рубежом генерал-лейтенант НКВД Павел Судоплатов.

«Ныне в угоду политической конъюнктуре, — пишет Павел Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950-е годы», — деятельность Троцкого и его сторонников за границей в 1930–1940-х годах сводят лишь к пропагандистской работе. Но это не так. Троцкисты действовали активно: организовывали, используя поддержку лиц, связанных с Абвером, мятеж против республиканского правительства в Барселоне в 1937 году. Из троцкистских кругов в спецслужбы Франции и Германии шли «наводящие» материалы о действиях компартий в поддержку Советского Союза. О связях с Абвером лидеров троцкистского мятежа в Барселоне в 1937 году сообщил нам Шульце-Бойзен, ставший позднее одним из руководителей нашей подпольной группы «Красная капелла». Впоследствии, после ареста, гестапо обвинило его в передаче нам данной информации, и этот факт фигурировал в смертном приговоре гитлеровского суда по его делу.

О других примерах использования Абвером связей троцкистов для розыска скрывавшихся в 1941 году в подполье руководителей компартии Франции докладывал наш резидент в Париже Василевский».

Отступление к размышлению

В последние годы XX столетия и начала XXI века новоявленные демократы подняли идеи Троцкого на щит. Они изображают его героем и мучеником сталинского режима. Его книги печатают миллионными тиражами. Политики новой волны, следуя его учению, привели Советский Союз к развалу, а народ стал заложником капиталистических или, как сейчас говорят, индустриально развитых государств.

«Сталин и Троцкий, — пишет Павел Судопла-тов, — противостояли друг другу, но разница заключалась в том, что в изгнании Троцкий противостоял не только Сталину, но и Советскому Союзу как таковому. Эта конфронтация была войной на уничтожение. Сталин да и мы не могли относится к Троцкому в изгнании просто как к автору философских сочинений. Тот был активным врагом Советского государства.

Жизнь показала, что подозрительность и ненависть Сталина и руководителей ВКП(б) к политическим перерожденцам и соперникам в борьбе за власть имела под собой реальную почву. Решающий удар по КПСС и Советскому Союзу был нанесен именно группой бывших руководителей партии».

Первоначально узкокорыстные интересы борьбы за власть демократы маскировали заимствованными у Троцкого лозунгами «борьбы с бюрократизмом и господством партаппарата», призывая народ открыть огонь по штабам, а потом раскололи (к чему и стремился Троцкий) партию и приступили к ее компрометации. Это можно было сделать только путем открытой и наглой клеветы на Сталина. Здесь также, как говорится, не мудрствовали, а взяли все измышления Троцкого, к которым, по подсказке западных идеологов, добавили несусветную ложь. Действовали по принципу: бросай больше грязи, что-нибудь да прилипнет.

К сожалению, убаюканное перестроечной демагогией, молодое поколение не смогло сразу разгадать эту идеологическую диверсию, а когда поняли, кто и куда их ведет, то было уже поздно — все оказались под пятой международного финансового капитала, а великая страна Советский Союз — в развалинах.

Надежда Аллилуева

Разгром зиновьевской партийной группы и изгнание Троцкого за пределы СССР странным образом совпало с кризисом внутри семьи Сталина. Надежду в это время трудно было узнать. Она или сидела, закрывшись в своей комнате, или нервно молча двигала стулья, стол и хлопала дверью, демонстрируя свое недовольство. На детей она вообще не обращала внимания, а если они к ней обращались с какими-либо вопросами, заявляла, что она занята и лучше об этом спросить папу, который все знает. Иосиф Виссарионович попытался было навести мосты, но из его затеи ничего не вышло.