Королевская охота - Дженнифер Блейк

Его опередил какой-то человек, лицо которого скрывал черный капюшон. Человек проскользнул впереди Шотландца и успел придержать увесистую дверь, прежде чем та захлопнулась. Лица таинственного человека Росс не видел, но под капюшоном явно скрывался массивный головной убор, и потому он предположил, что это женщина. Пятно света, отброшенное горящим на треноге фитильком, выхватило вышивку на бархатном плаще. Это был символ вдовствующей королевы, Елизаветы Вудвил, жены покойного Эдуарда Четвертого и тещи Генриха.

Поговаривали, что Елизавета Вудвил презирала своего зятя, называла его узурпатором и плебеем, унаследовавшим голубую кровь только от матери, да и то совсем немного. В чем-то она была права: линия Генриха шла от третьего сына Эдуарда Третьего, Джона Гонта, и его любовницы Кэтрин Суинфорд. Джон Гонт женился на Кэтрин, когда ему это позволили, и их потомки были признаны законнорожденными высочайшим королевским указом, но с точки зрения Йорков все это не имело никакого значения. Взойти на престол Генриху помогло лишь устранение прочих претендентов из рода Ланкастеров во время междоусобицы, которую назвали войной Алой и Белой розы.

Казалось бы, подумал Росс, почему вдовствующей королеве не проникнуться участием к Генриху? Она ведь не была членом правящей семьи. Вот только ее брак с Эдуардом Четвертым был признан недействительным по приказу его брата, Ричарда, а общие их дети, таким образом, лишились всяких прав. Эдуард, как оказалось, подписал брачный договор с другой дамой, перед тем как жениться на Елизавете Вудвил.

Похоже, вдова благоволила Йоркам скорее из меркантильных соображений, чем по велению сердца. Покуда страной правил Эдуард, вся ее семья владела обширными землями и постройками. Ричард же после смерти брата отобрал у них почти все. Йоркский режим мог сулить им восстановление в имущественных правах.

О чем бы Трилборн сейчас ни беседовал с этой царственной особой, Генрих Седьмой от их совместных планов наверняка не выигрывал. Вполне возможно, что они вступили в преступный сговор.

— Вы разве не идете на мессу?

Росс был настолько поглощен созерцанием запертой двери, что не заметил приближения леди Кэтрин. Выражение его лица было весьма свирепым, ибо все три дамы — Кейт, ее сестра и их служанка — замерли как вкопанные.

— Иду, — буркнул он. — Через минуту-другую.

— Если замешкаетесь, вам придется стоять, — сказала Маргарет.

— Потерплю.

Кейт внимательно посмотрела в каменное лицо Шотландца.

— Вы же только-только пошли на поправку. И выглядите, признаться, неважно. Что вы…

— Не сейчас, — отмахнулся Росс.

Она недовольно покосилась на запертую дверь. Маргарет хотела произнести что-то еще, но Кейт жестом велела ей замолчать.

— Хорошо, — сказала она. — Потом поговорим.

Это прозвучало скорее как угроза, нежели как обещание. Прежде чем снова отвернуться к заветной двери, Росс позволил себе улыбнуться уголками губ.

Будущему лэрду Данбару, конечно, не пристало прятаться в темных углах и подслушивать частные беседы. Но иногда правила приходится нарушать. Росс подошел ближе и с уверенным видом человека, которому непременно нужно попасть внутрь, отворил дверь.

Светильника там не оказалось — да что там светильника, даже свечки. Росс сразу понял, что это был всего лишь очередной холл, где просители дожидались аудиенции у короля, диктовали что-то своим писарям или беседовали с глазу на глаз с членами королевского совета. Когда глаза Шотландца привыкли к темноте, он различил лавку под единственным окном, письменный стол, стул и высокий табурет. Самая обычная мебель. Куда больший интерес представляла следующая дверь, узкая и наполовину прикрытая занавеской. Сквозь щель под дверью пробивался серебристый свет.

Росс бесшумно подкрался ближе, легко ступая по сарацинскому ковру, и прижался к стене у самой двери.

Стена показалась ему такой надежной — он наконец-то смог передохнуть, сбросить с себя внезапно накатившую усталость. Однако не стоило забывать о том, что привело его сюда: он обязан был расслышать рокочущий шепот, просачивавшийся сквозь неплотно прикрытую дверь. Росс закрыл глаза, весь обратившись в слух.

— Маргарита… Бургундская… известия…

— Йорки…

— К концу весны, в начале…

— Маленький принц… марионетка…

— Тысяча… Немцы вооружены до зубов…

— Заплатить за…

Росс пришел в бешенство оттого, что не мог разобрать фразы целиком. Оставалось только догадываться. Но даже по этим обрывкам он понял, что Трилборн и вдовствующая королева объединились с теми людьми, которые хотели свергнуть Генриха с престола.

Росса позабавил тот факт, что у них с английским королем появился общий враг. Этого, наверное, будет достаточно, чтобы забыть о разногласиях, существовавших между ними.

И все же — какая дерзость! Проникнуть в самое сердце любимого дворца Генриха и плести там свои низкие интриги! Даже если учесть то, что весь двор отправился к мессе, замысел все равно поражал воображение своей дерзостью. Интересно, кто был инициатором: Трилборн или коварная вдова? О ее хитрости слагались легенды.

Трилборн определенно связался с йоркистами. Каким-то образом он тоже участвовал в плане по устранению Генриха вместе с Маргаритой, дочерью Елизаветы Вудвил, вдовствующей герцогини Бургундской, и армией наемников, которая прибудет к берегам Англии в конце весны или в начале лета. Они вознамерились усадить на трон ребенка. Елизавета, несомненно, рассчитывала на титул царствующей королевы, пока ребенок не подрастет, а царствующая королева практически ни в чем — ни в привилегиях, ни во власти, — не уступала жене правящего короля. Богатств короны хватит на всех мятежников.

Неужели эта женщина всерьез верила, что сможет заменить принца своим сыном? Или она цинично надеялась на то, что принц, якобы найденный в городе, и впрямь самозванец? Какая, впрочем, разница, если грубая сила должна была снова восторжествовать над законным принципом престолонаследия. Быть может, нового короля определял сам Господь, щадя кого-то, а кого-то убивая на поле боя. Такое мнение тоже имело своих сторонников.

Росс презрительно одернул себя: какое ему дело до политической стабильности в Англии? Если Генрих погибнет в бою с иноземной армией, его, скорее всего, отпустят домой. Он снова окажется в родной Шотландии и вернется в банду похитителей скота, которые были так дороги его сердцу.

И притворяться женихом леди Кэтрин Милтон Грейдонской, проклятой грации, ему не придется. Никаких больше песен, танцев, споров и смешков; никаких поцелуев — сладких и неумелых.