«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков

царских детей устраивались отдельные покои, где они находились под постоянным наблюдением и охраной своих «мамок» и «дядек». С этой точки зрения трудно переоценить поручение стольнику Морозову: его новая придворная служба определила всю его жизнь во дворце на долгие годы вперед. Дети самого Бориса Ивановича от первого брака умерли, как можно предполагать, в младенчестве; жены тоже уже не было в живых. Вероятно, его первая жена Ирина умерла до того времени, как царь Михаил Федорович вступил в брак; иначе ее имя можно было бы встретить в свадебном «чине» или среди «боярынь» царицы Евдокии Лукьяновны. Поэтому «семьей» «комнатного стольника» стал юный царевич Алексей.

В архиве Оружейной палаты сохранилось много документов, из которых в мельчайших деталях можно понять, как боярин Морозов «воспитывал» царевича Алексея. Образно говоря, именно он создавал то пространство, которое впервые начинал видеть и сознавать царевич Алексей. Прежде всего, боярин Борис Иванович выстроил для царевичей Алексея и Ивана (родившегося в 1633 году) особые «каменные хоромы», позже известные как «терема», в самом верху царского дворца, построенного именно в 1635/36 году. До того времени царевич Алексей спал по обычаю в «колыбели», позже ему была устроена особо украшенная постель. Конечно, боярин Морозов позаботился о самых изысканных украшениях этой постели резьбой, отделкой, покупкой драгоценных тканей для изголовий и покрывал. В обязанности «дядьки» входило и наблюдение за одеждой царевича, которого, по обычаю тех лет, одевали как взрослого. Боярин Морозов придумал сшить царевичу не только русское, но и «немецкое» платье. Кроме иноземной одежды, царевича Алексея окружали еще и диковинные игрушки «немецкого дела», подаренные «ближними людьми» царя Михаила Федоровича, боярами Иваном Никитичем Романовым, князем Иваном Борисовичем Черкасским, дворецким Алексеем Михайловичем Львовым. Например, среди них были «пистолетики» и «кораблик» с фигурами льва и единорога. Борис Иванович Морозов несколько раз распоряжался покупать в московских торговых рядах печатные «немецкие листы», использовавшиеся для обучения царевича. Подобные гравюры, а также иноземные книги, например сочинения Мартина Лютера, хранились впоследствии и в библиотеке самого Бориса Ивановича Морозова, можно сказать, впервые вводившего моду на всё иноземное в малом дворе царевича Алексея[127].

Подтверждает интерес боярина Бориса Ивановича Морозова к иноземцам и участник голштинского посольства в Москву Адам Олеарий. В его книге о России приведен эпизод со встречей с боярином Морозовым во время их отплытия из Москвы в Персию летом 1636 года. Морозов сначала приветствовал гостей с берега, потом пересел в лодку и пировал вместе с голштинскими послами. «Едва мы немного отъехали от берега, — писал Адам Олеарий, — подошел сюда молодого князя гофмейстер Борис Иванович Морозов, доставивший разных дорогих напитков и имевший при себе трубачей своих. Он попросил послов немного пристать, чтоб он мог на прощанье угостить их. Послы, однако, отказались, а так как перед этим… он некоторым из нас на соколиной охоте доставил большое удовольствие, то мы и подарили ему серебряный прибор для питья. После этого в особой маленькой лодке он довольно долго ехал рядом с нами, велел своим трубачам весело играть, а наши им отвечали. Через некоторое время он даже пересел в нашу лодку и пил с нашими дворянами вплоть до утра, после чего он, со слезами на глазах, полный любви и вина, простился с нами»[128]. Оставим этот текст, подчеркивающий «веселие» и любовь к «питию» «гофмейстера» двора царевича Алексея, без дальнейших комментариев. Скорее всего, таково было негласное поручение царя Михаила Федоровича боярину Морозову — развлекать послов сначала на соколиной охоте, а потом при их отъезде. Тем более боярин получил посольский подарок и не должен был остаться в долгу.

Первым делом в обучении царевича Алексея были грамота и письмо. Учили его традиционно по Азбуке, Часовнику, Псалтыри и Апостолу, судя по известным книгам из библиотеки царевича. Азбука была подарком еще патриарха Филарета, для нее был сделан особенный бархатный футляр («влагалище»). Царский «дядька» подбирал себе помощников в обучении царевича. Азам грамоты по церковным книгам царевича учил подьячий, а затем дьяк Василий Прокофьев. Царевич Алексей под его руководством освоил азбуку уже в шесть лет, с сентября 1635-го по февраль 1636 года учил Часовник — книгу повседневных молитв на каждый час в разные недели года, посты и церковные праздники. После он начал читать Псалтырь и Апостол. Учитель царевича постоянно получал подарки, в зависимости от успехов своего ученика. По записям об этих «поощрениях» дьяка Василия Прокофьева можно видеть, как быстро продвигалось обучение наследника царства. Например, Псалтырь семилетний царевич прочитал за несколько месяцев в феврале — мае 1636 года.

В пополнении небольшой библиотеки царевича Алексея участвовали и другие придворные, дарившие ему книги. Думный дьяк Михаил Данилов подарил Космографию, дворецкий князь Алексей Михайлович Львов — Грамматику и Лексикон литовской печати. Царский дворецкий также подарил царевичу Алексею серебряный письменный прибор с перьями и чернильницей. У «именитых людей» Строгановых купили Октоих и Стихиры «знаменного письма», по которым царевич учился церковному пению. Хорошо известны искренняя набожность царя Алексея Михайловича, его следование уставу и правилам: он мог поправить даже священников в церкви, если те ошибались. Знание церковной службы было заложено в него с самого детства, и это тоже была часть «вклада» боярина Морозова в воспитание царевича.

Письму учил царевича Алексея другой дьяк — Григорий Львов, со временем ставший главой Посольского приказа. Царевичу настолько полюбились его умело отточенные перья, что и позднее, уже вступив на престол, он просил дьяка Львова «очинить» ему их. Сохранились собственноручно написанные царем письма («грамотки»), заметки для памяти. В отличие от предшественников на троне, диктовавших свои документы, Алексей Михайлович часто писал их сам.

Очень рано царевича стали учить и шахматам. Правда, сказывалось, что царевич был еще ребенком, поэтому после короткого знакомства наследника царства с деревянными шахматными фигурами пришлось покупать новые, костяные. Но скоро и их вынуждены были отдать в починку. Тогда шахматы сделали из слоновой кости, чтобы они больше не ломались!

В ведении Бориса Ивановича оказалось не только устроение жизни царевича, но и штат его двора. У царевича Алексея появились свои стольники — его сверстники, конечно, просто игравшие с ним в царском дворце. Дальновидные взрослые понимали, как в будущем могла складываться карьера таких детей, когда наследник вступит на престол. Отбор в стольники царевича показывает, что там были представители родственных царских родов: Родион Матвеевич Стрешнев, двоюродные братья царя по матери Афанасий и Дмитрий