Во имя любви: Жертвоприношение - Мануэл Карлус

– Учишься?

– Хожу в школу, – с готовностью поддержала разговор Катарина.

Вот тут она и была удостоена взгляда, но совсем не того, к каким привыкла. Ее скептически оглядели с ног до головы.

– Отсталая, да?

– Да мне только восемнадцать, – гордо заявила Катарина, оскорбленная до глубины души.

– Я и говорю, отсталая, я поступил в семнадцать в университет.

– Просто я дважды оставалась на второй год, – принялась оправдываться Катарина, что было ей совсем несвойственно. – По болезни, не из-за прогулов.

– Ты просто не любила ходить в школу, я это сразу понял, – заключил молодой человек и, судя по всему, окончательно потерял к гостье интерес. – Да, Жулиана уже спит, – сообщил он. – А я смотрю телевизор.

– Ты грубиян, – сказала на прощание Катарина. Таких парней она еще в жизни своей не видела и, по правде сказать, не желала видеть.

Но они встретились еще раз, на свадьбе у Элены.

Свадьбу Элена с Атилиу устроили самую скромную, для самых близких друзей в ресторане Вилсона, днем, потому что был рабочий день и многим нужно было еще успеть вернуться на работу.

Церемония в мэрии была необычайно трогательной. Судья произнес прочувствованную речь. Он и сам был растроган тем, что в брак вступают не юнцы, не знающие жизни, а люди зрелые, подтверждая тем самым незыблемость института брака.

Импозантный Атилиу, прелестная сияющая Элена – не много таких счастливых и красивых пар он видел и среди молодежи, зато эта будет наверняка счастливее их. Как-никак, у этих людей за плечами большой житейский опыт, который поможет им избежать тех опасных рифов, о которые разбивается молодая семейная жизнь.

Что-то в этом роде он и сказал в своей речи. А потом объявил данной ему государством властью Элену и Атилиу мужем и женой, что засвидетельствовали своими подписями брат Элены Педро Виану и доктор Моретти.

В ресторан Вилсона приехала даже Бранка, но за стол садиться не стала.

– Я не могла не поздравить и не пожелать тебе счастья, Элена, – сказала она. – Когда вы уезжаете?

– Сегодня вечером. Мы решили провести наш медовый месяц в Буэнос-Айресе, – ответила Элена.

– В городе любви и танго, – сентиментально выговорила Бранка. – Желаю хорошего медового месяца. Сделай вид, будто для тебя это в первый раз.

Элена пропустила мимо ушей эту колкость Бранки. Что ей было до ее колкостей? Она была счастлива.

Весь свой яд по поводу свадьбы Бранка вылила на Изабел:

– Элена выставила себя на посмешище, дорогая, так я считаю! Устраивать свадьбу чуть ли не на работе, в компании работяг-соседей – более дурного вкуса и представить себе невозможно! Она что, юная девица на выданье? Или нищая студентка? Нет, это неприлично! Просто неприлично!

А что бы она сказала, если бы видела, как молодые целуются под крики «Горько!»?

– А где свадебный торт? – спросила дона Филомена в конце обеда.

Вот тут настала очередь Элены смутиться.

– Я как-то не подумала, – залепетала она, – обед, днем…

– Но на свадьбе обязательно должен быть торт, – настаивала свекровь. – Все надо делать по правилам: жених берет невесту за руку, и они вместе отрезают первый кусок. У нас так было…

– Да, да, мы тоже так считаем, – зашумели гости. И тут Флавия вместе с Женезиу внесли огромный торт.

– И мы согласны с доной Филоменой, – заявили они. – Какая свадьба без торта?!

Ах, что сказала бы Бранка, если бы видела, как этот торт вынесли на улицу и как Атилиу с Эленой, взявшись за руки, резали его, загадав, как положено, желание?

А потом и все остальные гости загадали желание и стали дожидаться, когда оно начнет исполняться. А исполняться оно начинает только по мере съедания куска, полученного из рук жениха или невесты.

– Мой первый кусок Эдуарде, – провозгласил Атилиу.

– А мой – доне Филомене, – откликнулась Элена.

– Третий кусок… Марсии, – одновременно сказали жених и невеста.

Сколько было смеха, сколько веселья! Дона Ленор, мать Сирлеи, вместе с доной Филоменой вспоминали о свадьбах своей молодости, когда праздновали их прямо на улице и приходил кто хотел, а детишки бегали целой стаей за женихом и невестой.

Решил зайти на эту свадьбу Орестес. Но пришел он потихоньку, отозвал Элену в сторону и очень прочувствованно поздравил. Он не хотел, чтобы его заметила Эдуарда, не хотел испортить общее веселье.

– Ты заслуживаешь только самого хорошего, и я пришел пожелать тебе счастья. Я уйду потихоньку, никто меня не увидит, – сказал он.

– Нет, не надо прятаться и убегать. Ты ничего не сделал. Я уверена, что очень скоро Эдуарда потянется к тебе. Как только родится ребенок и она почувствует себя матерью, ты увидишь, как все изменится!

К ним подошел Атилиу, и Элена познакомила их.

– Я не сомневаюсь, что Элене будет хорошо с вами, – сказал с невольным вздохом Орестес, – и вы с ней тоже будете счастливы!

– Спасибо, – сердечно поблагодарил Атилиу. Орестес был ему симпатичен, и он прибавил: – Сегодня мы уезжаем, но не надолго, и тогда приходите к нам в гости вместе с семьей! У вас очаровательная дочка, я помню, она была на свадьбе Эдуарды.

– Вы очень любезны. Спасибо за приглашение. У нас с Лидией тоже на днях годовщина свадьбы. На будущий год, может быть, будем праздновать вместе!..

Орестес ушел, не выпив даже бокала вина за здоровье молодых. В его памяти еще слишком свежо было горе Сандры после того, как он так оскандалился на детском дне рождения, и с тех пор он еще ни разу не брал в рот ни капли.

Свадьба прошла без сучка и задоринки, и такой же счастливой и гладкой обещала быть совместная жизнь двух уже не слишком молодых людей, которые после долгих лет душевного одиночества обрели друг друга.

Нежно взявшись за руки, смотрели друг на друга Элена и Атилиу, и им самим не верилось, что можно чувствовать себя до такой степени счастливыми.

Глава 19

Пока Элена и Атилиу проводили медовый месяц в Буэнос-Айресе, жизнь в Рио шла своим чередом.

Марселу в отсутствии Атилиу приходилось работать с удвоенной энергией, Эдуарда, скучая по нему и по матери, целыми днями пребывала в унынии, что стало уже привычным для окружающих.

И лишь Бранка не находила себе места, хотя и старалась не выставлять своих чувств напоказ. Устраивая, как прежде, вечеринки, демонстрировала натужную веселость: смеялась, танцевала, щебетала с подругами. Но теперь в отличие от прежних времен никогда не заводила речи об Атилиу – ни с Мег, ни с Виржинией, ни с Розой.

А те, щадя уязвленное самолюбие Бранки, тоже обходили стороной болезненную для нее тему.

Казалось бы, такая чуткость подруг должна была радовать Бранку, а ее это с каждым днем все больше раздражало – потому что ей хотелось говорить об Атилиу! Постоянно, не важно, с кем. Лишь бы только произносить дорогое имя и слышать его все равно из чьих уст.