Бессовестные расхитители драконьего добра - Александр Слюсарь

-- Да сам ты иди по этой топи, - возмущался Курт, тыча в карту, - наберешь в свои штаны болотной тины, и потопнешь вместе со своими железными подгузниками.

-- Ага, - восклицал в ответ Жерк, - значит, попрем по твоему пути, чтоб нас пиявки, размером с осла, в засос целовали, да?

-- Где ты пиявок видишь?

-- Разуй глаза, это что, по-твоему? - Жерк указал на небольшой рисунок, который изображал маленького червячка.

-- Глисты какие-то, - высказал предположение Курт, оторвавшись от пристального рассматривания карты.

-- Да? - Жерк с интересом склонился над картой, чтоб получше рассмотреть рисунок. - Да хотя бы и глисты, это же еще хуже! Ты знаешь, где они водятся? Я предпочту, с пиявкой поцеловаться, чем иметь глиста, такого размера, в своей за...

-- Эй, ребята, ужин готов, - позвала их Рокси, приподнявшись на колени около скатерти, расстеленной на траве не далеко от костра, - вы идете?

-- Да, мы сейчас, - махнул ей Курт, и снова обратился к карте. - Хорошо, уговорил, хотя и не до конца. Ну, а вот этот путь, как тебе, вполне даже ничего, и лошадь пройдет? Правда, вот тут придется поработать руками, чтоб отбиться от лишних пассажиров.

-- Ну, это мы заделать нечего, - разминающе хрустнул плечами Жерк, - даже в радость, так сказать. Одним словом, договорились.

Они встали, спрятали карту, а также объедки, их побросали подальше, и направились к костру, где дымился большой котел. Расселись вокруг и приготовились, изобразив на лице нетерпение и желание поскорей попробовать то, чем будут сегодня кормить. Рокси быстро наполнила тарелки и, передав их, уселась напротив. Она сидела, не сводя с них взгляда, ожидая приговора по поводу ее стряпни. Она так всегда делала, толи специально, не давая возможности, выплеснуть содержимое, куда-нибудь, толи она и вправду переживала за то, что они скажут. Они не хотели ее расстраивать и всегда пробовали не задерживаясь.

По всем предположениям, приготовлено было не плохо, но не для тех, кто к такому не привык. Было такое ощущение, что жуешь нестиранные носки, а на лице должна играть блаженство, сопровождаемое аппетитным чмоканьем. Ну, это чтоб не обидеть повара.

Сегодня Рокси превзошла саму себя, и приготовила особенно, что-то непонятное, похожее цветом и густотой на то, что ждет их в болотных лесах. Курт накрутил на ложку какую-то зелень, бросил взгляд на Жерка, который все никак не мог справиться с содержимым своей тарелки и, улыбнувшись Рокси, запихнул это в рот. Жерк замер, открыв рот - он следил за Куртом и за его реакцией. Тот сидел как кукла и энергично жевал, высоко подняв брови и выпучив глаза, а на губах даже имелась подобие улыбки. Жерк почесал за ухом, набрал полную ложку зеленой жижи и осторожно положил ее в рот. Чмокнул, распробывая вкус, и тут же выпучил глаза. Первое, что он хотел сделать, это раскрыть рот и не выплюнуть то, что находилось у него во рту, а просто закричать. И ему было бы все равно, что содержимое полетело во все стороны, главное было спасти рот в истошном вопле. Но он увидел Рокси, ее сияющие от счастья глаза и только моргнул, сгоняя слезы с глаз. Он посмотрел на Курта, тот продолжал запихивать еду в себя, обливаясь слезами.

-- Как вкусно, - приговаривал он, смахивая рукавом слезы, - аж слезы наворачиваются.

-- И не говори, - кивнул Жерк, и по его щекам потекли ручьи. - А-а! Как вкусно!

Жерк упал на живот и стал рыдать в полный голос, незаметно отплевывая гадость изо рта. Рядом шмякнулся Курт и, что-то крича о божественном вкусе, незаметно для Рокси, плевал дальше, чем Жерк.

-- Еще никто так не отзывался о моей еде. - Рокси осталась довольной.

Посидев еще немного, она пошла в поле, сказав, что ей надо собрать кое какие травы, которые распускаются только в это время суток. Жерк с Куртом сидели до последнего, улыбаясь ей вслед и часто моргая, пока она не скрылись из виду, и только после этого они кинулись к телеге. Наступая друг на друга и, отпихивая в сторону, они рвались к воде, чтобы ополоснуть рот. Курт подбежал первым, схватил кожаный бурдюк с водой, но открыть его не успел, тут же подскочил Жерк, схвати его за шкирку, и отодвинул назад, вырвав драгоценную воду.

-- Я больше съел, я первый.

Жерк открыл бурдюк и с жадностью прилип к нему.

-- А ну, дай сюда! - Курт накинулся Жерку на плечи и, вытянув руки, сжал тому губы. Глаза Жерка вылезли из орбиты, а Курт вырвал бурдюк. - У меня во рту все горит!

-- А у меня морозик там, что ли гуляет? - Жерк плюнул на жадного Курта, и, достав другой бурдюк, тоже присосался к нему.

Странная была эта еда, рот обжигала даже после того, как с ней было покончено, и выпито не один литр воды. Жар вроде по началу отходил, и наступало блаженство, но через время он возвращался, и обжигал с такой же силой, что и в начале. Поэтому Жерк с Куртом полночи провели в обнимку с бурдюками, а утром, от давления в мочевом пузыре, проснулись еще до того, как встало солнце, и провели довольно долго времени в кустах.

-- С этим надо что-то делать, - Курт стоял у дерева, опираясь на ствол одной рукой и делая мокрое дело.

-- О, какое блаженство, - расслаблялся в соседних кустах Жерк. - То есть я говорю, возможно, ты прав, а возможно и нет.

-- Эй! Ты на чьей стороне?!

-- А это причем тут? Я о чем думаю, еда у нее, конечно, специфическая, но ведь яду она туда не кладет, а иначе бы мы с тобой давно лежали в сырой земле и кормил червяков. Столько съесть-то!

-- Что да, то да, - согласился Курт и вышел из кустов.

-- И еще, - Жерк тоже вышел, тряся ногой и беззвучно ругаясь. Остановившись рядом с Куртом, они стали наблюдать за Рокси. Она, укрывшись одеялом, мирно спала у потухшего костра, - все эти страшные болезни, из-за которых она нас с тобой кормит своей стряпней, мы вроде как ими и не болеем. Ты думаешь это совпадение?

-- Да, я тоже над этим думал, - протянул задумчиво Курт. - Ты возьми любого странника, тряхни его, так чтоб кишки взболтнулись, и он тебе расскажет все свои интимные болезни, начиная от кашля и заканчивая тем, как его, сидя в кустах со спущенными штанами, несло с такой силой, что он чуть не подпрыгивал. И это не будет исключение, тебе об этом любой расскажет, а их путь, при этом составлял не больше недели. А мы уже сколько месяцев ходим по всем этим грязным и загаженным местам и хоть бы хны, ни одной болячки. Тут хочешь, не хочешь, а задумаешься о полезности ее стряпни.

-- А знаешь, о чем я подумал? - Жерк посмотрел на котел с остатками вчерашней еды, и перевел взгляд на Курта, и тот понял его без лишних слов.

-- Точно, - кивнул Курт, - в телеге у нас еще большая жареная вырезка спрятана, она еще должна быть теплой. Чур, я делю!

Курт побежал вперед. Жерк нахмурил брови и рванул за ним с такой скоростью, словно от этого бега зависела его жизнь! Курт с едой еще жаднее, чем с золотом, ведь сам такой тощий, а делит так, что здоровенные куски всегда ему, бедному и несчастному! Поэтому Жерк бежал следом, примеряясь для удара в него плечом, чтоб сбить с ног, а возможно даже и навалиться всем телом, только бы не дать ему вырезку в руки!