Сын Человеческий - Руслан Хазарзар

15. Его родители

Первые христиане уделяли мало внимания родителям Иисуса. Из канона нам известно о матери, что ее звали Марией (Μαριάμ — Мариáм, Мф.1:16,18,20), или, в галилейском произношении (Мк.14:70), Мирйам (מִרְיָם), и она была женой Иосифа. Об отце известно и того меньше: его имя — Иосиф (Ἰωσήφ — Иосэф, Мф.1:16), или, точнее, Йосэп (יוֹסֵף), а по ремеслу он был плотником (Мф.13:55). Мы даже не знаем, как звали отца Иосифа — Иаковом (Мф.1:16) или Илием (Лк.3:23)?[310]

В Откровении Иоанна (Отк.12:1-17) в видениях предстает женщина, рождающая в муках дитя, но этот образ представляет собой аллегорию, нуждающуюся в толковании и вряд ли связанную с Марией. Скорее, этот образ символизирует собрание христиан.

Во второй половине II века, когда появились сказания, повествующие о детстве Иисуса, начали распространяться и различные фантастические рассказы о Его матери, где она рисовалась существом необыкновенным. В сказаниях о Марии, появившихся как дополнение к ранним Евангелиям, прежде всего описывались ее детские и девичьи (дозамужеские) годы.

Подробный рассказ о детстве и замужестве Марии содержится в так называемом Протоевангелии Иакова. Оно начинается с описания того, как будущие родители Марии — Иоаким, «очень богатый человек», и Анна — скорбят о своей бездетности. Это начало перекликается с историей Самуила в Ветхом завете,[311] согласно которой у жены Елканы (אֶלְקָנָה — Эльканá), Анны (חַנָּה — Ханнá; даже имена обеих женщин совпадают), не было детей, и она скорбела и молилась (1 Цар.1:10–11). И в Протоевангелии появляется молитва Анны (Протоев.2–3). Анна, жена Елканы, дает обет посвятить своего ребенка Богу: «Господи (Всемогущий Боже) Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей, и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей, и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдал его Господу (в дар) на все дни жизни его, (и вина и сикера не будет он пить,) и бритва не коснется головы его» (1 Цар.1:11). Мать Марии дает такой же обет: «Господь Бог мой! если я рожу дитя мужского или женского пола, отдам его в дар Господу моему, и оно будет служить Ему всю жизнь» (Протоев.4).[312] «Господь заключил чрево ее» (1 Цар.1:5) — эту фразу автор Протоевангелия практически дословно[313] включил в свое произведение.

Иоаким и Анна порознь получают от ангела знамение о том, что у них родится ребенок (Протоев.4). После рождения Марии Анна произносит благодарственную молитву (Протоев.6), которая также имеет параллели с ветхозаветной молитвой матери Самуила (1 Цар.2:1-10).

Когда Марии исполнилось три года, ее отводят в Иерусалимский храм для воспитания и служения Богу (Протоев.7–8). Однако посвящение в Храм девочки, которая при этом живет еще в Святом святых (εἰς τὰ ἅγια τῶν ἁγίων) (Протоев.15), — факт с исторической точки зрения совершенно невозможный. Еврейские девушки и женщины (языческие — и подавно) в Иерусалимском храме не воспитывались, они могли приближаться к зданию Храма только в пределах двора для женщин (Jos.AJ.XV.11:5). Более того, в Святом святых жить никто не мог, в этом помещении (8 м х 8 м) находились лишь скульптуры двух карубов (3 Цар.6:23–28), и вход в Святое святых был разрешен только одному первосвященнику единожды в год (Евр.9:1–7).

Ad notam, Мария в Храме питалась особой пищей, которую ей приносил ангел (Протоев.8). За этим упоминанием стоит представление об «особом» теле и «особой» телесной жизни матери Христа. Автор Протоевангелия перенес на Марию те идеи, которые разрабатывались в христианских кругах II века применительно к образу Христа. Так, гностик Валентин,[314] по данным Климента Александрийского (Clem.Strom.III.7 {59:3}), утверждал, что Иисус ел и пил особенным образом, не отдавая пищи, т. е. ее не перерабатывал; сила воздержания в Нем была такова, что пища в Нем не разлагалась, ибо Он сам не подлежал разложению.

Далее Протоевангелие повествует, что, когда Марии исполнилось двенадцать лет, жрецы по повелению ангела созывают старцев, чтобы вручить одному из них Марию для опеки (Протоев.8). Так в этой истории появляется плотник Иосиф — вдовец и старец (Протоев.9). Старость Иосифа позволяла объяснить отсутствие упоминаний о нем в период общественной деятельности Иисуса. Вероятно, предполагалось, что Иосиф умер к началу проповеди Основателя. Старость Иосифа также давала возможность ввести взрослых сыновей от первого брака и тем самым утвердить девственность Марии. Однако, с точки зрения хронологии, существование у Иосифа к моменту рождения Иисуса взрослых сыновей мало вероятно, так как Иаков, брат Господень, — а именно ему приписывается авторство Протоевангелия, — погиб в 62 году (Jos.AJ.XX.9:1), причем нигде не сказано, что он был очень стар.[315]

Согласно Протоевангелию, Иосиф был избран супругом-хранителем Марии потому, что «посох взял Иосиф, и тут голубица вылетела из посоха и взлетела Иосифу во славу» (Протоев.9).

Во всех эпизодах после замужества Марии неясно место действия. Подразумевается, что все происходит в Иерусалиме, ибо некий книжник-доноситель Анна бегает к первосвященнику и обратно — из дома Иосифа в Храм и из Храма в дом Иосифа.

Интересно отметить, что Мария, согласно Протоевангелию, происходит из рода Давида (Протоев.10). Его автор таким образом пытался снять противоречие между верой в непорочное зачатие Иисуса и верой в происхождение Его от потомков царя Давида, так как, согласно Новому завету, из рода Давида был Иосиф,[316] который, в то же время, как бы и не являлся отцом Иисуса.

Протоевангелие Иакова пользовалось большой популярностью среди христиан. Однако Церковь не могла признать его каноническим ввиду позднего его происхождения и сказочных деталей, которые контрастировали с повествованием новозаветных Евангелий. Против этого сочинения резко выступил Иероним. В V веке оно было включено в список запрещенных книг (Index librorum prohibitorum). Папа Пий V исключил из латинского требника службу Иоакиму; правда, затем она была восстановлена. На Русь «Иаковлева повесть» пришла в XII веке. Еще в XIV веке это сочинение встречается в списке запрещенных книг.[317] Однако Протоевангелие Иакова дало основание для ряда Богородичных праздников, как-то: Рождество Богородицы и Введение Богородицы во Храм (даты по юлианскому календарю этих праздников православной Церкви, соответственно: 8 сентября и 21 ноября).

В конце IV века появился анонимный апокриф «Об успении Марии», написанный в том же жанре, что и Протоевангелие Иакова. В нем говорится об успении и вознесении Марии на небо. Основываясь на беглом упоминании в Деяниях апостолов (Деян.1:14), апокриф повествует, что Мария некоторое время прожила в Иерусалиме с апостолом Иоанном, которому, согласно Евангелию от Иоанна (Ин.19:26–27), ее поручил Иисус перед своей смертью. Возможно, здесь сыграло свою роль и упоминание о другой Марии и другом Иоанне (Марке) в Деяниях апостолов (Деян.12:12). Затем, согласно автору апокрифа, Мария переселилась в город Эфес, где проповедовала христианские идеи. Перед своей смертью она снова вернулась в Иерусалим.

О воскресении Марии апостолы узнают так же, как ученицы Иисуса узнали, согласно Евангелиям, о Его воскресении: они открывают по просьбе апостола Фомы, который опоздал на похороны Марии и захотел с ней проститься, ее гробницу и находят нишу пустой. В апокрифе содержится описание того, как сам Иисус с ангелами спускается на облаке, чтобы принять душу Марии; но душа покинула тело Богородицы лишь временно, затем душа ее снова воссоединяется с телом, и Мария возносится на небо, обретая новую, преображенную сущность.

Несмотря на позднее появление апокрифа об успении Марии, с конца V века Церковь празднует Успение Богородицы (дата этого праздника православной Церкви по юлианскому календарю — 15 августа).

Относительно профессии Марии Талмуд утверждает, что она была «завивальщицей волос женщин». Здесь составители Талмуда, очевидно, руководствовались желанием создать каламбур, намекая на евангельскую Магдалину, так как в словосочетании «завивающая волосы женщин» (מגדלא {שיער{ נשייא) есть слово м’гаддэла. В трактате Хагига.4б читаем: «{…} р. Биби бар-Абайи, он находился при ангеле смерти (מלאך המות); этот сказал своему посланцу: иди принеси мне Мирйам, завивальщицу волос женщин. А тот пошел и принес {по ошибке} Мирйам, ухаживающую за детьми (מגדלא דרדקי).[318] Сказал {ангел смерти}: ведь я сказал: Мирйам, завивающую волосы женщин. Тот сказал: так, может быть, я возвращу {ее обратно}? {Ангел смерти} сказал: раз ты уже ее доставил, пусть остается». К этому автор средневекового комментария к Талмуду Тосфот (תּוֹסְפוֹת — То-с’фóт, или То-с’пóт — прибавление) замечает: «{…} это происшествие с Мирйам-завивальщицей случилось при существовании Второго храма, она была матерью известного п’лонú (פְּלוֹנִי)». Слово п’лони переводится как некоторая личность, имярек — так обычно в Талмуде и в комментариях к нему из цензурных соображений именуется Иисус.