Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

строго не судите, —

Лишь дайте срок, но не давайте срок! —

Я буду посещать суды как зритель

И в тюрьмы заходить на огонек.

Я больше не намерен бить витрины

И лица граждан — так и запиши!

Я воссоединю две половины

Моей больной раздвоенной души!

Искореню, похороню, зарою, —

Очищусь, ничего не скрою я!

Мне чуждо это ё мое второе, —

Нет, это не мое второе Я!

1969

Про любовь в каменном веке

А ну отдай мой каменный топор!

И шкур моих набедренных не тронь!

Молчи, не вижу я тебя в упор. —

Сиди вон и поддерживай огонь!

Выгадывать не смей на мелочах,

Не опошляй семейный наш уклад!

Не убрана пещера и очаг, —

Разбаловалась ты в матриархат!

Придержи свое мнение:

Я — глава, и мужчина — я!

Соблюдай отношения

Первобытнообщинныя!

Там мамонта убьют — поднимут вой,

Начнут добычу поровну делить…

Я не могу весь век сидеть с тобой —

Мне надо хоть кого-нибудь убить!

Старейшины сейчас придут ко мне, —

Смотри еще — не выйди голой к ним!

В век каменный — и не достать камней, —

Мне стыдно перед племенем моим!

Пять бы жен мне — наверное,

Разобрался бы с вами я!

Но дела мои — скверные,

Потому — моногамия.

А всё — твоя проклятая родня!

Мой дядя, что достался кабану.

Когда был жив, предупреждал меня:

Нельзя из людоедок брать жену!

Не ссорь меня с общиной — это ложь,

Что будто к тебе ктой-то пристает, —

Не клевещи на нашу молодежь.

Она — надежда наша и оплот!

Ну что глядишь — тебя пока не бьют, —

Отдай топор — добром тебя прошу!

И шкуры — где? Ведь люди засмеют!..

До трех считаю, после — задушу!

1969

Семейные дела в древнем Риме

Как-то вечером патриции

Собрались у Капитолия

Новостями поделиться и

Выпить малость ал ко го л ия.

Не вести ж бесед тверёзыми!

Марк-патриций не мытарился —

Пил нектар большими дозами

И ужасно нанектарился.

И под древней под колонною

Он исторг из уст проклятия:

«Эх, с почтенною матрёною

Разойдусь я скоро, братия!

Она спуталась с поэтами.

Помешалась на театрах —

Так и шастает с билетами

На приезжих гладиаторов!

«Я, — кричит, — от бескулыурия

Скоро стану истеричкою!» —

В общем, злобствует как фурия,

Поощряема сестричкою!

Только цыкают и шикают…

Ох, налейте снова мне «двойных»!

Мне ж — рабы в лицо хихикают.

На войну бы мне, да нет войны!

Я нарушу все традиции —

Мне не справиться с обеими, —

Опускаюсь я, патриции,

Дую горькую с плебеями!

Я ей дом оставлю в Персии —

Пусть берет сестру-мегерочку, —

На отцовские сестерции

Заведу себе гетерочку.

У гетер хотя безнравственней,

Но они не обезумели.

У гетеры пусть всё явственней,

Зато родственники умерли.

Там сумею исцелиться и

Из запоя скоро выйду я!»

…И пошли домой патриции,

Марку пьяному завидуя.

1969

Про любовь в средние века

Сто сарацинов я убил во славу ей —

Прекрасной даме посвятил я сто смертей, —

Но сам король — лукавый сир —

затеял рыцарский турнир, —

Я ненавижу всех известных королей!

Вот мой соперник — рыцарь Круглого стола, —

Чужую грудь мне под копье король послал.

Но в сердце нежное ее

мое направлено копье, —

Мне наплевать на королевские дела!

Герб на груди его — там плаха и петля.

Но будет дырка там, как в днище корабля.

Он — самый первый фаворит,

к нему король благоволит, —

Но мне сегодня наплевать на короля!

Король сказал: «Он с вами справится шаля! —

И пошутил: — Пусть будет пухом вам земля!»

Я буду пищей для червей —

тогда он женится на ней, —

Простит мне Бог, я презираю короля!

Вот подан знак — друг друга взглядом пепеля.

Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.

Забрало поднято — изволь!

Ах, как волнуется король!..

Но мне, ей-богу, наплевать на короля!

Ну вот все кончено — пусть отдохнут поля, —

Вот льется кровь его на стебли ковыля.

Король от бешенства дрожит,

но мне она принадлежит —

Мне так сегодня наплевать на короля!

…Но в замке счастливо мы не пожили с ней:

Король в поход послал на сотни долгих дней, —

Не ждет меня мой идеал,

ведь он — король, а я — вассал, —

И рано, видимо, плевать на королей!

1969

Про любовь в эпоху возрождения

Может быть, выпив поллитру,

Некий художник от бед

Встретил чужую палитру

И посторонний мольберт.

Дело теперь за немногим —

Нужно натуры живой, —

Глядь — симпатичные ноги

С гордой идут головой.

Он подбегает к Венере:

«Знаешь ли ты, говорят,

Данте к своей — Алигьери —