Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

претендентов, которые в 1078 году – вопиющее преступление против Европы – сам назвал турок союзниками и поставил их таковыми в Никее, недалеко от Мраморного моря, напротив Константинополя.

Три года спустя более молодой член семьи сельджуков изгнал византийцев и основал со столицей в Никее особое турецкое королевство в Малой Азии, ядре нашей исторической Турции. Тем временем в Сирии другие турецкие лидеры захватили Иерусалим у арабов Египта (1071 г.) и Антиохию у византийцев (1085 г.).

При третьем сельджукском султане Мелик-шахe (1072–1092) Турецкая империя простиралась от Бухары до Антиохии. Меликшах, внук кочевников из глубин Средней Азии, явился в 1087 г. любопытным символическим жестом, чтобы окунуть свой меч в воды Средиземного моря. Эти события, первое из которых произошло при понтификате Урбана II (1088–1099), оказали глубокое влияние на латинском Западе. Крах Византийской империи после Малазгерда, отсутствие ее реакции на захват Малой Азии турками и исламизмом навязали Западу убеждение, что перед лицом такой неудачи для непосредственного спасения Европы западным странам пришлось вмешаться. Наши старые летописцы не ошибаются.

Вильгельм Тирский увидит в катастрофе Малазгерда окончательное вытеснение греков как главных героев христианского мира, историческое оправдание выхода на сцену франков, чтобы заменить этих партнеров. Из Никеи, где утвердился ислам, он мог захватить Константинополь в любой момент. Катастрофа 1453 года могла произойти еще в последних годах XI века.

Как должен был объявить Урбан II, это была одна из причин, побудивших его через четырнадцать лет после захвата Никеи предпринять проповедь о Первом крестовом походе. Чтобы объяснить такое решение, нет необходимости воображать прямое обращение византийского императора Алексия Комнина. Представлений Урбаном своих обязанностей в качестве проводника и защитника христианского мира достаточно, чтобы определять его политику.

Политик с широким кругозором, если когда-либо существовал такой, который с вершины папского трона, воздвигнутого в Клермон-Ферране, охватывал как Иерусалим, где войны между египтянами и сельджуками привели к новым массовым убийствам христиан, так и вопрос о Проливы, «рука Святого Георгия», как тогда говорили, всегда находились под угрозой турецкого захвата.27 ноября 1095 года, на десятый день Клермонского собора, Урбан II призвал весь христианский мир к оружию. Это был призыв понтифика к защите веры, которой угрожает новое мусульманское вторжение, призыв истинного наследника римских императоров к защитe Запада, от высшей европейской власти до защиты Европы от азиатских завоевателей, преемников Аттилы и предшественников Магомета II.

Крик «Бог этого хочет!» со всех сторон откликнулся на его воззвание, крик, подхваченный самим Урбаном, который сделал его всеобщим объединяющим кличем и попросил будущих воинов Христа пометить себя крестным знамением. Так родился «крестовый поход» – идея, которая отправила князей и толпы в глубины Востока. Идею крестового похода Клермонского собора можно сравнить только в этом отношении с панэллинской идеей Коринфского конгресса в 336 г. до н.э., который побудил Александра Великого и всю Грецию покорить Азию.

Призыв Урбана II, европейский приказ о мобилизации 1095 года, был своевременным. Если бы он был начат несколькими годами ранее, если бы армии крестового похода высадились в Азии, нев 1097 году, а за семь или восемь лет до этого, когда великая унитарная турецкая империя сельджуков еще существовала, несомненно, успех был бы гораздо меньшим. Но в то время, когда Урбан настраивал Европу против Азии, сельджукский султан Меликшаx только что умер (15 ноября 1092 г.), и его империя, как и империя Карла Великого не так давно, была разделена в изнурительной семейной борьбе между его сыновьями, племянниками и кузенами.

Сыновья великого султана сохранили только Персию, с провинциями которой им все еще приходилось сражаться в течение нескольких лет. Его племянники – тоже два брата-врага – стали королями Сирии, первый в Алеппо, второй в Дамаске. Наконец, Малая Азия, от Никеи до Коньи, под руководством младшего сына султана сельджуков образовала четвертое турецкое царство. Все эти князья, несмотря на родство, были слишком разделены между собой, чтобы объединиться против внешней опасности. Когда наступит крестовый поход, они встретятся с ним изолированно и вместо того, чтобы вовремя помогать друг другу, будут побеждены один за другим.

Несомненно, Урбан II не знал подробностей всех этих ссор, но он не мог, будучи осведомленным паломниками, игнорировать главную из них. В любом случае нужно признать, что для реализации его великого проекта время было исключительно удачным.

Крестовый поход, происходящий в разгар распада исламской империи, имел бы те же преимущества, что и на Западе – норманнские вторжения, происходящие в разгар каролингского упадка.

На какую поддержку мог сразу рассчитывать Урбан II? Не имея возможности покинуть Рим и возглавить крестовый поход, он подумал, что руководить им будет прелат, который, совершив паломничество в Святую Землю, хорошо разбирался в восточном вопросе, епископ Пюи-Адемар де Монтей, превосходный выбор, великая мудрость Адемара, как мы увидим, позволила сохранить необходимую сплоченность между столь многими буйными феодалами. Помимо советов Адемара, опыт Папы в Клюни заставил его обратить внимание на тех французских баронов юга, которые уже возглавили священную войну в Испании.

Среди них был граф Тулузы Раймунд IV, который в 1087 году участвовал в походе против Туделы. Благочестие Раймунда и его почтение к церковным властям заставили его горячо откликнуться на призыв понтифика. После собрания Клермона Урбан оставался с ним в графстве Тулуза с мая по июль 1096 года, и последний совет, состоявшийся тогда в Ниме, завершил работу, начатую в Клермоне.

Таким образом, как мы объявили ранее, крестовый поход был напрямую связан с реконкистой. В то же время, как и южные бароны, уже привыкшие в Испании сражаться против мавров, Урбан II мог рассчитывать на норманнов обеих Сицилий, своих давних друзей, поскольку именно с ними он прежде в Салерно нашел убежище во время борьбы с Германской империей.

История поселения этих удивительных авантюристов на юге Италии на протяжении более столетия во многих отношениях была не чем иным, как крестовым походом avant la letter, крестовым походом, полным прибыли и героизма, потому что именно арабы и византийцы завоевали страну.

События относительно недавние: только в 1072 году вождю норманнов Роберту Гвискару удалось изгнать последних арабов из Палермо.

Таким образом, норманны здесь представляли форпост католичества как против неверных, так и против греческих еретиков. Они уже пересекли канал Отранто, чтобы преследовать византийцев на Балканах, прежде чем вновь прогнать мусульман в Азию.

С 1081 по 1085 год Роберт Гвискар и его сын Боэмунд пронесли войну в самое сердце Византии, завоевали части Эпира и Македонии, перебросили оружие из Дураццо во внутренние районы Салоник. Смерть Роберта привела к их отставке, но Урбану II пришлось