Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

землями в качестве данников в его пользу. Однако исламское право предоставило халифу полную свободу определять правовой режим территорий, завоеванных у немусульман. Они могут применяться либо в режиме харача, либо в режиме ар; в последнем случае владельцы, не являющиеся мусульманами, не должны были платить харач[7]. Если территории подчинялись мирно, законодатель указывал, что они становились землями харача, и владельцам предоставлялся статус зимми, то есть немусульман находящиеся под покровительством исламского сообщества (государствa)[8].

Положения о хараче очень похожи на положения о джизии, еще одном налоге, уплачиваемом немусульманами. Как и харач, джизия была не исламским изобретением, а древним институтом Ближнего Востока, адаптированным к экономическим и политическим интересам ислама. По словам Мухаммеда, джизия должна была поддерживать экспансионистскую политику ислама и в то же время приносить доход мусульманскому сообществу. Следовательно, аят Корана [Коран] призывает мусульман сражаться с теми, кто не верит в ислам, «пока они не заплатят джизию с добровольной покорностью и не почувствуют себя подчиненными»[9]. Джизия была индивидуальным подоходным налогом, аналогичным западному capitatio. Немусульмане, перешедшие в ислам, обычно освобождались от этого обязательства, поскольку это была плата за защиту, предлагаемую исламским сообществом (позднее государство)[10].

Однако мы считаем, что харач (первоначально смешанный с джизией) в своем доисламском смысле не обязательно подразумевал отношение подчинения. Глава XVIII, параграфы 83–98 (94) Корана, где азиатская община предлагает заплатить харач Зу’лу Карнайну[11 ]и таким образом заручиться его поддержкой против своих врагов, отражает, по нашему мнению,примитивную арабскую концепцию: харач как плата за защиту. Ислам приспособил это учреждение к своим интересам, сделал превосходство защитника более заметным и дал ему право управлять протеже-немусульманами. При всем этом нет четкой связи между превосходством исламского государства и его фактическим господством над немусульманскими общинами, которые согласились заплатить харач или джизию (которые в какой-то момент снова смешались).

На определенном уровне наложение запрета на византийцев на заре ислама, а затем и на такие суверенные европейские государства, как Венеция и Габсбургская империя, является свидетельством желания османов навязать свое превосходство и, что немаловажно, господство исламского государства. На другом уровне они использовали его для разграничения территорий, находящихся под их властью. Другими словами, это было прагматическое применение судебных принципов, сформулированных мусульманскими юристами в отношении взаимоотношений исламского сообщества с немусульманами[12].

Для тех немусульманских государств, которые были «слишком сильны для мусульман, чтобы их подчинить», был установлен modus vivendi[13]. Решение было найдено во временных мирных договорах, посредством которых эти государства были обязаны платить регулярную дань в обмен на мир. Эта договоренность, которую юристы назвали ахл-и фидья («выкуп»), была призвана пощадить гордость исламского сообщества и избежать рисков длительных кровопролитных войн с неопределенным исходом. Самые ранние румыно-османские договоры подпадали под эту категорию, но предлагали лишь временное решение, продиктованное обстоятельствами.

Между различными школами исламского права были споры по поводу политического статуса земли. Некоторые из них (например, Ханафитская школа) признали существование только двух категорий: Дар уль-ислам («Дом ислама», или земли, находящиеся в собственности мусульман) и Дар уль-харб («Дом вой-ны», или вражеские земли; территории, которые должны были быть взяты под исламский контроль и превращены в дар-уль-ислам через джихад).

Принимая во внимание историческую реальность и политическую необходимость, другие школы (аль-Маварди, аш-Шафи’и, Яхья ибн Адам) выделили промежуточную категорию, называемую «дар уль-ахд» или «дар ас-сулх» (земля свидетельства, или «Дом мира»), где харач или джизия выплачивались в обмен на исламский мир и защиту (ахд ва аман). Дар уль-ахд был заветом между имамом (исламским вождем) и лидером немусульманской общины: если неверные соглашались платить харач, война против них не велась[14].

Однако в исламской концепции, которая рассматривала «священную войну» (джихад или газу) и завоевание как единственно возможное отношение к немусульманам, режим дар уль-ахд был особой привилегией, предоставленной через благожелательность имама[15 ]только хранителям признанных исламом книг откровений (евреям и христианам). Акт, посредством которого территории был присвоен статус дар уль-ахд, назывался «ахд-наме»[16].

Учитывая временный режим «дар уль-ахд», «аxд-наме» было предоставлено только на ограниченный период времени, и, если не было сделано специального упоминания, оно считалось действительным на протяжении всей жизни лица, выдавшего его. Несмотря на разнообразие форм и содержания, статус ахднаме, для немусульман по существу обусловливал «мир и защиту» (ахд ва аман) после уплаты харача как материального признания исламского сюзеренитета. Неспособность его уплатить аннулировала регистрацию аxд-наме.

Это обязательно означало, что соответствующая территория перешла под режим дар-уль-харб, вследствие чего она была поглощена дар-уль-исламом. Axд-наме (в его османском контексте) по существу гарантировало следующим странам или сообществам, которым оно было предоставлено: индивидуальность и неприкосновенность территории, непрерывность правления для местных лидеров (которым также было разрешено держать свои вооруженные силы), защита от иностранных агрессоров (включая исламских), свобода вероисповедания, невмешательство во внутренние дела, самоуправление на основе местных законов и традиций, коммерческие привилегии на исламских территориях и т.д.

В обмен на все это и в дополнение к харах, статус дар-уль-ахд предполагал оккупацию мусульманами определенных стратегически и экономически важных зон внутри страны. Он также гарантировал безопасность и защиту жизни и имущества мусульманских купцов и подданных во время их путешествий по стране. В своей внешней политике государство, получавшее выгоду от ахд-наме, должно было соблюдать требования и интересы исламской власти, которая в одностороннем порядке предоставила ему эту привилегию[17].

Эти принципы исламского права, регулирующие отношения между исламскими и немусульманскими государствами и общинами, были приняты османами, которые применяли их в соответствии со своими интересами, принимая во внимание до-османские традиции и влияние византийских и местных институтов[18]. Почти все доосманские турецкие государства заключили двусторонние договоры о союзе и акты подчинения, письменные или нет. Тюрки-каганы, кочевники доисламского периода, были убеждены, что они спустились с вечного неба, чтобы править миром.

Универсализм, пропагандируемый исламом, привитый к этому фундаментальному политическому принципу древних турок, стал движущей силой среди османов в создании того, что стало известно как Pax Ottomanica. Эта османская экспансионистская политика стремилась к мировому господству при идеологической поддержке турецко-монгольского универсализма и арабо-исламского мессианизма; таким образом, он допускал соперничество других держав только в краткосрочной перспективе, тем более что они были немусульманскими.

Другими словами, теоретически внешние отношения османов были чисто косвенными. Отношения, установленные с другими государствами, понимались как оказанная им услуга, а ни в коем случае не признание равенства. Эта концепция возобладала после основания Османской империи во второй половине XV века. До этого Османское государство было небольшим эмиратом, расположенным на границе турецкого и исламского мира[20]. Возникнув как «синтез» многочисленных