Леди и горец - Джулиана Гарнетт

— Иначе и быть не могло, — многозначительно произнес Фергал, почесав волосатую грудь. — Макгрегоры обид никому не прощают.

— Ты к чему клонишь? — поинтересовался Роб, небрежно облокотившись о зубец парапета. — Хочешь напомнить мне о наших старых клановых связях? Или взываешь к моему чувству долга по отношению к семье?

— Хочу, чтобы ты умел извлекать уроки из прошлого и делать выводы. Это поможет тебе преуспеть и в нынешние неспокойные времена.

— Ты, как всегда, прав. — Роб расправил плечи и снова глянул в ту сторону, где пастухи разводили костры. Сначала из траншей кругами поднимался дым, потом дрова занялись и запылали. Когда костры разгорелись, люди, исполняя старинный ритуал очищения, стали прогонять сквозь огонь и дым овец и крупный рогатый скот. После праздников животных обычно отгоняли на летние пастбища. Пастухам и воинам, сопровождавшим стадо, надлежало защитить его от любителей чужого добра. Только на этот раз сопровождающих явно не хватало. Ежегодный старинный ритуал призван внушать людям мысль о стабильности, но Роб, глядя на полыхавшие костры и вереницы проходивших между огнями животных, с горечью думал о том, что изменений к лучшему в этом мир почти не происходит.

— Вот мерзкие создания! Наверняка порождение дьявола, — проворчал Фергал, отмахиваясь от комаров, и, повернувшись к Робу, спросил: — Кстати, ты собираешься принять участие в празднике? — И, кивнув на собиравшихся у костров обитателей замка и местных арендаторов, добавил: — Аргилл прислал нам по этому случаю поздравления, а также довольно толстый кошелек. Лэрд собирается раздать деньга вдовам к сиротам.

Роба, однако, одолевали совсем другие, не праздничные мысли.

— Нет, в празднике я участвовать не буду, — произнес он и, прищурившись, посмотрел на старого слугу. — Скажи, Фергал, тебя что — приставили за мной следить? То-то я смотрю, ты ходишь за мной по пятам. Быть может, лэрд: опасается, что я обращусь к его вассалам и арендаторам ее страстной речью в защиту справедливости, и тебе велено меня от этого отговорить?

Фергал небрежно пожал плечами — мол, понимай как хочешь, отчего Роб еще больше помрачнел.

— Ты зря теряешь время. Говорю же тебе — совать нос в дела лэрда Лохви я больше не намерен. Пусть лэрд поступает, как ему заблагорассудится. Но я тоже буду поступать по собственному усмотрению. Когда придет время.

Наступило тягостное молчание. Поначалу, как казалось, Фергал хотел сказать что-то важное, но, видимо, передумал и махнул рукой.

— Делай как знаешь, Гленлион.

В этой реплике одновременно крылись и согласие с Робом, и неприятие того, о чем он говорил. О первом свидетельствовали слова Фергала, о втором — тот факт, что слуга назвал его Гленлионом, как бы отмежевавшись от него.

— В чем дело, Фергал? — негромко осведомился Роб. — Выкладывай, что у тебя на уме. Я же вижу, в последнее время тебя что-то гнетет.

Фергал упрямо выпятил челюсть, но так ничего и не сказал. Роб внимательно посмотрел на старика. Тот был чем-то сильно озабочен. Беспокойство крылось в легком дрожании его рук, в том, что он зачем-то принялся оправлять пояс, даже в том, как он смотрел на полыхавшие у болот костры. Похоже, никакого интереса они у него не вызывали, и он бросал на них взгляды только для того, чтобы не смотреть на Роба.

— Ладно, — кивнул Роб, — не буду больше мучить тебя вопросами. Захочешь — сам скажешь.

Фергал перевел взгляд на Роба, и некоторое время смотрел на него в упор, словно пытаясь определить, заслуживает ли тот доверия.

— Нечистая сила особенно активна накануне и во время праздника «майского шеста», — наконец произнес он. — Поговаривают, будто в последнее время у коров пропало молоко. Похоже, на животных действует заклятие, которое необходимо снять до того, как их отправят на летние пастбища.

Роб махнул рукой, давая понять, что сказки о колдовстве и волхвовании его не интересуют. Он знал жизнь и со всей ответственностью мог утверждать, что беды, которые приписывались действию различных заклятий, чаще всего являлись следствием человеческих деяний. Он видел власть во всех ее проявлениях, считал стремление к власти над другими людьми одним из неотъемлемых свойств порочной человеческой натуры и потому в могущество каких-то мифических, сверхъестественных существ не очень-то верил. Фергал доверительно положил руку на плечо Роба сказал:

— Сколько себя помню, всегда был предан лэрду душой телом. И всегда буду защищать его интересы. Поэтому не могу тебе не сказать об упорных слухах, которые ходят среди арендаторов и обитателей Лохви. — Фергал стиснул плечо Роба и, приблизив губы к его уху, прошептал: — Говорят будто злые силы хотят извести лэрда с помощью магии г волшебства.

Роб похолодел от ужаса.

— И в этом, конечно же, обвиняют леди Линдсей, — сказал он. Старик кивнул.

Роб посмотрел во двор на Ангуса Кэпмбелла. Тот, словно почувствовав на себе его взгляд, в свою очередь, посмотрел на стоявшего на стене сына. Глаза лэрда недобро сверкнули, и Роб понял, что у отца созрел в голове дьявольский план.

— Чтоб его черти взяли! — прошептал он и, добежав до лестницы, стал быстро спускаться. Фергал что-то кричал ему вслед, но Роб не слушал; охваченный яростью и забыв об осторожности, он продолжал бежать.

Ангус между тем забрался на подведенную ему лошадь и, ударив ее каблуками, послал вперед. Роб перехватил лэрда уже у самых ворот и остановил его коня, схватив его под уздцы.

— Ты бежишь от меня или, быть может, от страха перед собственными безумными деяниями? — вскричал он, поднимая глаза на лэрда. — Как можно обвинять других в том, в чем виноват только ты?

— Отпусти лошадь! — взревел Ангус. — Я, что ли, виноват в том, что у коров пропало молоко? Это все саксонская ведьма наколдовала.

— Ты сам знаешь, что это не так. — Роб вцепился в узду обеими руками, стараясь удержать нетерпеливо приплясывавшего на месте разъяренного жеребца, у которого глаза вылезли из орбит, а из оскаленного рта летела пена и с шумом вырывалось дыхание. — Все эти обвинения несправедливы.

— Этой женщине будет позволено доказать свою невиновность.

— И что же она должна для этого сделать? Позволить, чтобы ее зашили в мешок и швырнули в озеро? И утонуть, чтобы доказать, что она не ведьма — так, что ли?

Ангус удивленно на него посмотрел.

— Ты что же — хочешь пойти против закона? В законе ясно сказано, что подозреваемой в колдовстве женщине необходимо пройти испытание. — Пригнувшись в седле, он громким шепотом, напоминавшим отдаленный рокот грома, произнес: — Сразу топить ее никто не станет. Поначалу ее испытают каленым железом. Если она пройдет через это испытание, не издав ни звука, ее признают невиновной и отпустят.