Ошибка просветления - У. Г. Кришнамурти

Все, чего ты хочешь, ты можешь получить – все, чего ты хочешь, какой только опыт ты ни пожелаешь, ты можешь испытать его. Если ты не знаешь, всегда есть ктото, чтобы помочь тебе, – гдето – тебе нужно обнаружить. Ты можешь испытать все, что угодно. Но все опыты, которые ты испытываешь, не имеют никакой ценности, это не то – потому что этого испытать нельзя; это не опыт.

Просветление (если вообще есть такая штука, как просветление) – это совсем не опыт. Итак, тебя осеняет – это осознание (если угодно так выражаться), что осознавать нечего. Самоосознание, или самореализация в том, чтобы осознать самому для себя, что нет никакого «Я», которое надо осознавать, – это будет сокрушительный удар.

В: Для кого?

У. Г.: Для того, кто стремится. Вот почему это случается с одним на миллион, одним на миллиард – не оттого, что он делает или не делает, – все твои действия являются барьером.

Если только ты не «там», ты никак не можешь понять бессмысленность этого (поиска). Когда ты «там», ты видишь, что сам поиск и есть «я», то самое, от чего ты хочешь освободиться. Нет никакого «я», независимого от этого поиска (т. е. твоей садханы для достижения цели), – этого ты не понимаешь. Именно цель, которую ты поставил перед собой, и создала это «я». Если уйдет цель, если ты отметешь цель, ты заменишь ее другой. Ты не можешь быть без иллюзии; ты замещаешь одну иллюзию другой. Если исчезает иллюзия, исчезаешь и ты.

Если ты принимаешь цель, я не имею ничего против, но я говорю, что цель сама по себе фальшива. Ты говоришь, что хочешь достичь вот этого, и потому необходима садхана. Я подчеркиваю, что достигать нечего, совершенствовать нечего, добиваться нечего, так что все, что ты делаешь, чтобы достичь своей цели, не имеет смысла. Я не понимал этого, когда делал всю эту садхану. Чем раньше до тебя это дойдет, тем лучше для тебя. Если эти вещи породят некоторые опыты, тебе будет очень сложно переступить пределы своего собственного опыта. В какойто момент это должно дойти до тебя – ты знаешь, что это никуда тебя не приведет.

Но надежда заставляет тебя продолжать – надежда, что однажды, через то же самое, ты, вероятно, достигнешь своей цели – потому что этот инструмент (т. е. мысль) порожден временем, порожден причиной и следствием, и он не может постичь ничего, кроме как в понятиях времени. Так что если там нет времени, то случаться нечему – не говоря уже о будущем, – потому что именно время создало потребность во вневременном. «Время» означает «будущее». Если это время отрезано, это не значит, что то, чего ты ждешь, случится сейчас. Тут нечему случаться. Время сжигает само себя, когда покончено с вневременным.

Все, чего ты ждешь, чтобы произошло, – оно в понятиях времени. Предположив на момент, что ты уже в состоянии блаженства, ты не хочешь быть в этом состоянии завтра. В каком бы тебе состоянии ни хотелось быть, ты не в нем, потому что есть цель, которая завтра, не сегодня. Так что если ее (цели) нет, то нет и мысли, которая думает в понятиях чегото, происходящего во времени. К сожалению, тут нечему случаться. Происходящее заключено во времени. Когда нет времени, ничего не происходит, там нечему происходить. Атман есть Брахман – вот что именно это означает – Брахман, которого ты желаешь в будущем, уже здесь; тут нечему случаться. Достижение (не важно, как ты его называешь) происходит во времени, так что оно не может не быть связано причиной и следствием. Ты хочешь произвести результат, но это не результат, не происходящее, не достижение.

Все, что ты делаешь, принесет тебе боль – вот почему я говорю, что поиск мокши (освобождения) – это дуккха (страдание) всех дуккх. (смех) Этому нет конца – ты будешь продолжать искать этого вечно – ты этого не получишь. Даже если ты получишь, чего хочешь, и испытаешь блаженство, счастье, бог знает что, всегда есть чтото большее. Ты испытываешь тишину, но хочешь постоянной тишины, ты хочешь всегда быть в тишине. Но в самой природе вещей нет никакого постоянства. Ты никогда не жил с этими (освобожденными) людьми (не знаю, есть ли вообще такие).

Это очень просто. Настолько просто, что сложная структура не хочет оставить это в покое. Ты, конечно, ничего не можешь сделать; ты приговорен. (смеется) Ты приговорен.

В: Так что оставь это в покое.

У. Г.: Оставь в покое.

В: Этого мы тоже не можем сделать.

У. Г.: Видимо, ты не можешь сделать и этого.

В: Если мы не можем оставить это в покое, то мы все сделали.

У. Г.: Тогда нечему и случаться.

В: Мы бы не были здесь, если бы оставили это в покое. Но он говорил: «Вы ничего не получаете, приходя сюда».

У. Г.: Вы можете оставаться рядом с этим человеком всю свою жизнь – ничего не произойдет.

В: Мы не осознали, что ничего не можем сделать…

У. Г.: Ты не можешь сказать: «Я ничего не могу сделать». Понимаешь, как только ты приходишь к тому, что «я ничего не могу с этим поделать!», тогда тебе не нужно ничего делать, ни отпускать это, ни… Никакое внешнее средство не может ничем помочь.

В: И никакое внутреннее?

У. Г.: Тогда нет ни внутреннего, ни внешнего – внутреннее всегда связано с внешним, понимаешь?

Так что ты даже не завершаешь предложение «Я ничего не могу с этим поделать»; еще до завершения этого предложения «Я ничего не могу с этим поделать» (щелкает пальцами) – готово! Спусковой аппарат – это часть тебя; он уже есть.

В: У меня вопрос, который может показаться глупым. Вы практикуете медитацию?

У. Г.: Ничего – никаких медитаций – ничего. На чем медитировать? Я уже открыл все эти вещи – мантры, медитации, что делает медитация. Я, конечно, не практиковал Трансцендентальную Медитацию или чтото такое; но некоторые медитации. Так вот что я для себя открыл: медитация – это «я»центричная деятельность. Она усиливает то самое «я», от которого вы хотите освободиться. Для чего ты медитируешь? Ты хочешь от чегото освободиться. На чем ты медитируешь? Хорошо, мысль – это шум, звук. Что такое звук? Ты смотришь вот на это и говоришь: «Это магнитофон», так что мысль – это звук. Есть непрерывный поток мыслей, и ты постоянно связываешь все эти мысли, и именно это тот шум, которого ты не выносишь. Почему ты не выносишь этого шума? И вот, повторяя мантры, ты создаешь еще более громкий шум и подавляешь шум мысли, и тогда ты успокаиваешься. Ты думаешь, что с тобой происходит нечто чудесное. Но вся медитация – это деятельность, направленная на свое «я».

Я не говорю о медитативном состоянии. Это дело Кришнамурти – он говорит о медитативном состоянии: «Это не то, и не это». Ладно, если это медитативное состояние, на чем я медитирую? Я медитирую на этом (указывает на предмет) сейчас – смотрю на это. Тут есть отражение этого. Чтото двигается – движение – жизнь есть движение. Постоянно чтото происходит, одно или другое – все время – и движение там есть движение здесь. Нет ни одного момента, когда не происходило бы одно или другое. Ночью все затихает на момент, или ты слышишь, как шумят ящерицы. Тебе приходится их слушать. Если вокруг тебя нет никакого шума, тебе приходится слушать стук твоего сердца или течение крови, которая, как река, течет по твоим венам. Это шум. Ты можешь обвести себя вокруг пальца и вообразить, что это омкара (мистический звук «ом»). Это не омкара. Это (тело) – машина. Человеческая машина производит шум, точно так же как и включенный двигатель автомобиля. Почему тебе обязательно надо говорить, что это омкара, брахманадам и тому подобное? Это шум человеческой машины. Ты сойдешь с ума, если будешь слушать «тукитуктукитук» своего сердца. Но это все, что можно тут слушать, если только не происходят другие вещи – ктото смеется, ктото храпит или ктото видит кошмарные сны.

Для этого человека не бывает ни единой секунды скуки. Я могу часами сидеть здесь и смотреть, как движется маятник часов – мне не может быть скучно – действительно не знаю, что это такое. Маятник движется там – все мое существо есть это движение. Часами я могу сидеть тут и смотреть на него. Тебе это не интересно; тебя интересует чтото еще, какаянибудь медитация. Этот индивид всегда находится в состоянии медитации. «Где это движение?» – удивляюсь я – такая происходит медитация. Не то чтобы я удивлялся в обычном понимании этого слова; эта индивидуальность остается в состоянии удивления до конца своей жизни. «Снаружи» и «внутри» созданы мыслью. Когда нет движения мысли, ты не знаешь, внутри это или снаружи. Это всего лишь как зеркало. Это живое зеркало, отражающее вещи точно такими, какие они есть. Здесь никого нет: я ничего не вижу; все мое тело отражает вещи точно такими, какие они есть.