Покушение - Сергей Шхиян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда вернулся Миша с раздобытыми на кухне холодными закусками, я в одной рубашке ремонтировала свое старье. Мой легкий наряд тотчас направил его мысли в неприличном направлении, и он принялся слоняться вокруг меня, глядя умоляющими глазами. Мне было не до нежностей, к тому же я так проголодалась, что с жадностью набросилась на еду.
— Между прочим, Алевтина Сергеевна, — не добившись ничего молчаливой мольбой, обижено сказал Миша, решившись завести прямой разговор о наших отношениях, — вы меня обещали кое-чему научить!
— Обещала, — подтвердила я с набитым ртом, — только не говорила когда. Вы хотите, чтобы нас тут застали неизвестно за какими занятиями? Вам вообще сейчас следует быть в полку, а не в моей спальне!
Воронцов со мной, конечно, не согласился, сделал вид, что обиделся, и между нами началась обычная в таких случаях амурная игра. Мы болтали о пустяках, и Миша пытался не мытьем так катаньем сбить меня с пути истинного. Я, в свою очередь, прикидывалась наивной и делала вид, что его намеков и двусмысленностей не понимаю.
Сама же всеми силами старалась не слушать, о чем он думает. Однако Мишины мысли были так настойчивы, что против моей воли пробивались в голову и начинали не на шутку волновать. Чтобы прекратить это безобразие, я попросила его уйти и дать мне отдохнуть. Воронцов обиделся, надулся, но вынужден был подчиниться. Однако едва он вышел из комнаты, как нос к носу столкнулся с графом Паленом. Дверь была прикрыта не плотно, я услышала голоса и подбежала к двери узнать, что там происходит.
— Здравия желаю, ваше сиятельство, — громко, чтобы я услышала, сказал Миша.
— Здравствуйте, поручик, — небрежно ответил ему всесильный граф, — что вы здесь делаете?
— Навещал госпожу Крылову, — ответил он.
— Вы что, с ней знакомы? — удивился Пален.
— Точно так, познакомился за время несения службы.
— Н-да, такое случается, — насмешливо сказал граф, — я в ваши годы тоже бывало, увивался возле женских юбок!
— Это не то, что вы думаете, ваше сиятельство! — холодно ответил граф Воронцов. — На госпожу Крылову ночью пытались напасть заговорщики, я сумел предотвратить убийство и теперь приходил справиться о ее здоровье!
— Что! — воскликнул граф. — Какие еще здесь в Зимнем заговорщики?! О чем вы говорите!
— Кто они такие я не знаю, ваше сиятельство, это дело расследуют генерал-прокурор Лопухин и полицейский офицер, у них и спросите, — дерзко ответил Воронцов. — Только когда заговорщики в масках с кинжалами пытались сюда проникнуть, я их убил в этой самой комнате!
— Вы не шутите? — тихо спросил Пален, после чего надолго замолчал, но потом добавил. — Это совершенно невозможно!
— А вы разве сами не слышали об убийстве? — удивился Воронцов. — Об этом уже все знают, здесь был даже сам государь.
— Нет, я только что вернулся в Петербург и еще никого не видел, — ответил граф, не пояснив, почему сразу же после возвращения отправился не домой, не в свой кабинет, а ко мне. — Если все так, как вы говорите, соблаговолите задержаться, пока я сам не переговорю с госпожой Крыловой.
Я отскочила от дверей и села в кресло. Пален постучал и, не дождавшись разрешения, вошел. Он был в запыленной дорожной одежде и выглядел очень встревоженным. Он, как и раньше думал по-шведски, и я не смогла понять, какая у него нужда так спешить встретиться со мной.
— Здравствуйте, любезная Алевтина Сергеевна! — с порога поздоровался он. — Поручик говорит правду, на вас было покушение?
— Было, ваше сиятельство! Но на мое счастье мосье Воронцов заметил двух человек в масках, крадущихся во дворец, выследил, и когда они пытались открыть мою дверь, напал на них и убил в бою!
— Этого еще не хватает! — сердито пробурчал под нос Петр Алексеевич. — Так этот модой человек Воронцов? Он из каких Воронцовых?
— Не знаю, ваше сиятельство, кажется он граф. Вы знаете, после боя на него напал сообщник убийц и ударил его по голове…
— Да, да, конечно, какая утрата, — не к месту сказал Пален. — А что известно об убийцах?
— Коллежский советник Прохоров называл их имена, только я не запомнила. Один спившийся дворянин, второй мещанин… Я еще не имела возможность поблагодарить вас за чудесное платье…
— Пустое, — отмахнулся граф. — Так вы говорите, дело расследует Прохоров? Не слышал о таком. Вы говорите, он коллежский советник?
— Его сегодня утром государь удостоил повышения в чине, а до того он был простым коллежским секретарем…
— Понятно, государь наш мудр и благороден. Господин Воронцов, — окликнул он Мишу. — Пожалуйте сюда!
Миша быстро вошел. Уши его пылали, и я поняла, что он отчаянно ревнует меня к военному губернатору.
— Поручик, вы чей сын? — прямо спросил граф.
— Семена Романовича, — ответил он.
— Посла в Англии? Отлично, ваш батюшка весьма достойный человек! У меня к вам, граф, личная просьба. Не могли бы вы до моего или государя особого распоряжения продолжать охранять госпожу Крылову?
— Я, я… — лейб-гвардии поручик вспыхнул как мак. — Я, ваше сиятельство…
— Это моя личная просьба! — строгим голосом, перебил его Пален, видимо решив, что Миша хочет отказаться.
— Конечно, ваше сиятельство, я готов! — склонил голову, быстро ответил юноша.
— Вот и отлично! Не спускайте с Алевтины Сергеевны глаз ни днем, ни ночью! И никого к ней не пускайте, конечно, за исключением меня, императора и следователя. Как там, бишь, его, Прохорова. Я могу на вас рассчитывать, граф?
— Я без сожаления отдам жизнь, за ваше сиятельство! — излишне горячо, воскликнул Миша.
«Днем и ночью», — с ужасом подумала я, представляя, какая мне предстоит ночь.
— Ну, это я думаю, будет излишним, — успокаиваясь, сказал военный губернатор. — Заприте входную дверь на ключ и никого кроме перечисленных лиц сюда не пускайте!
Господи, что он такое говорит, — подумала я, заметив, как блеснули глаза у юного графа. — После всех моих переживаний, раскаянья, опять остаться с ним наедине!
— Ваше сиятельство, — окликнула я Палена, уже направившегося к двери, — государь меня пригласил к себе для разговора, а мне совсем не в чем идти. У меня есть немного денег и я бы хотела…
— Павел Петрович хочет с вами говорить? — резко остановился он возле самого порога. — О чем, собственно?
— Не знаю, ваше сиятельство, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Мне кажется, государю нравится, что я простая крестьянка.
— Вы так думаете? — быстро спросил он и отворил дверь. — Может быть, может быть. Что ж, воля императора священна.
— А платье и перчатки?! — крикнула я ему вслед.
— Я велю прислать, — ответил Пален уже из коридора.
— Император пригласил вас к себе? — убитым голосом спросил Миша, поворачивая ключ в замке. — А как же я?
— При чем здесь вы? — делано удивилась я. — Он пригласил меня в гости, а не в наложницы! Он очень благородный человек!
— Да, конечно, благородный, — уныло сказал юноша. — Знаем мы таких благородных!
— Не придумывайте глупостей, все знают, что Павел Петрович влюблен в Анну Лопухину. Очень я ему нужна после такой красавицы!
— Вы, Алекс, сама не знаете, какая вы! — сказал он и посмотрел на меня с таким вожделением, что я быстро отвернулась и переменила разговор.
— В любом случае нам с вами нужно отдохнуть. Вы поспите здесь в кресле, а я лягу у себя. И не смотрите на меня так, вы же всю эту ночь глаз не сомкнули!
— Хорошо, если вам так будет угодно, я останусь здесь, — неожиданно легко согласился он.
Я покопалась у него в мыслях, но ничего опасного для себя в них не нашла и, чмокнув его в щеку, ушла в свою комнату. После всех треволнений и бессонной ночи я чувствовала себя не очень здоровой. К тому же меня слегка подташнивало. Миша за мной не последовал, на удивление послушно остался один. Я еще несколько минут его контролировала, после чего успокоилась и легла в постель.
Мне просто хотелось побыть одной. Все в моей жизни так запуталось и смешалось, что я не успевала толком понять, что происходит. Даже вчерашняя ночь, проведенная с юным поручиком, казалась нереальной. Впрочем, совесть меня мучила не очень долго, я почти сразу заснула.
Когда я открыла глаза, за окнами было темно. Я хорошо отдохнула и поняла, что больше не хочу спать. Однако вставать и зажигать свечу не стала, чтобы не потревожить моего стража. То, что он даже не попытался ко мне войти, очень тронуло. Миша был влюблен, а влюбленные большей частью становятся эгоистами.
Ночь была теплой, и скоро мне стало под одеялом жарко. Я его откинула и чуть не закричала от ужаса нащупав рядом с собой что-то теплое и живое. Это живое шевельнулось, зачмокало губами и вдруг положило мне на грудь руку. Я сначала возмутилась такой бесцеремонности, и хотела столкнуть его со своей кровати, но оно было такое теплое и беспомощное, что мне стало смешно, и я оставила все как есть.