Сказочник - Георгий Зотов

К моменту, когда я начинаю убыстрять темп, Хельга тихо стонет. Я ощущаю не удовольствие – ученическую радость ботаника: от того, что делаю всё правильно. Её пальцы зарываются в мои волосы с двух сторон. О, Мастер сейчас гордился бы мной.

Минут через десять она вскрикивает, сжав мне голову ногами.

Я так понимаю, всё закончилось. Что дальше? К счастью, Хельга даёт ответ.

– Возьми меня…

Так и хочется ответить фразой из анекдота: «Спи, дорогая, мы никуда не едем».

Приподнявшись, я бросаю мимолётный взгляд вниз. Беспокоиться мне нечего, ТАМ всё уже готово. Мысли рвут друг друга в клочья, чувствую смятение и дрожь: ЭТО сейчас случится. Я не в курсе насчёт братьев Лимоса и Никао: кажется, они никогда не интересовались сексом (да и вряд ли женщины рискнут лечь в постель с такими симпатягами). Полемос давно не девственница. Она периодически заводит любовников из числа людей, но не по необходимости, а лишь для поддержки имиджа ледяной леди. Предположу, что сестра ни на грош не наслаждается людскими ласками. Насколько я её знаю, главные ощущения для Полемос в постели – это власть, унижение и диктат.

Я действую дальше, согласно инструкциям порно.

Главный принцип тот же – начать с несильных движений, а потом ускорять. К чему у людей есть понятия – хороший и плохой любовник? По-моему, такая техника по плечу даже дебилу. Хельга обхватывает мне спину ногами. Я расстаюсь с невинностью на старом диване… Впрочем, он застелен чёрными простынями, весьма символично.

– Да… да… да… пожалуйста… ещё…

Мне так и хочется улыбнуться. Почему разговоры людей в постели – такое убожество? Нет, я, конечно, понимаю – в аспекте слияния не побеседуешь об особенностях холодных течений пролива Па-де-Кале. «Да» – это типа согласие на то, что сейчас происходит? Хм, и так вроде понятно: Хельга против секса не возражает, и лишнее подтверждение вряд ли требуется. «Ещё»? Я не собирался останавливать ритм и не подавал сигналов об этом. Вывод – слова во время соития пустая болтовня, а люди занимаются ею от нечего делать. Ощущение театрального спектакля в постановке Виктюка: и эти стоны, и её реакция, и разбросанные на полу вещи. Я видел секс в разные времена – кровавое насилие на войне, скучный супружеский долг, двухминутное сплетение тел Людовика Пятнадцатого и мадам Помпадур, тихое и чинное. Это сейчас, пройдя через боевые девяностые, женщины обсмотрелись немецкого порно и устраивают конкурс: кто громче будет орать. Спасибо, ещё «дас ист фантастиш» не визжат. XX век много что дал женскому полу – от избирательного права до официального разрешения на оргазм. Нет, оно и раньше присутствовало, но полулегально. В Англии сто лет назад считалось, что удовольствие от секса получают только шлюхи. А настоящая леди должна, сцепив зубы, вытерпеть ужас возвратно-поступательных движений и пойти пить чай.

Так, а что это я здесь делаю?

Тьфу, блин. Лишаюсь девственности, как же я забыл. Если есть желание, можете меня поздравить: наверное, я её потерял. Я ведь прочитал много книг о неземном наслаждении, животной страсти, полной груди и упругих бёдрах. Слишком много. И я не учёл – скорее всего, это фантастические произведения, вроде романов уважаемого мистера Брэдбери. В реальности томные экстазы, рискну предположить, не столь уж часты. Но вдруг повезёт? Женщину в баре подцепить можно, это я сам подтверждаю.

– Тебе… тебе хорошо?

– Лучше не бывает. Ты супер…

– Хочешь, я буду сверху?

– Да кто ж такого не хочет?

Хельга молодец, что предложила смену позы. Теперь, по крайней мере, я рассмотрю, какая у неё люстра и давно ли она белила потолок. Она переворачивает моё тело, как блин на сковороде, – я и понять ничего не успеваю, как девушка уже сидит на мне верхом. Разгоняясь для скачек, она наклоняется и быстро меня целует – как знакомого при случайной встрече. С припухшей нижней губы тянется тончайшая струйка слюны, тускло поблёскивая в освещении торшера. Я инстинктивно беру в свои ладони женскую грудь, раскачивающуюся при каждом движении. Прикольно, на ощупь – как мягкий резиновый мячик. Значит, конкретно ради вот этих самых моментов они лгут, убивают, воюют, тоннами разливают золото и нефть? М-да, потрясающе. Правда, я со своей колокольни могу быть не слишком прав. Во время набора экзотических упражнений, схожих со спортивными отжиманиями, люди ощущают целый спектр разных чувств. Хотя бы боль.

А вот с этим у меня и проблема. Я ничего не чувствую.

Я подозревал, что так оно и будет. Но у меня оставалась надежда. Совсем маленькая. Такая, с комариную ножку. Увы. Я занимаюсь сексом чисто механически, играю свою роль… Хорошо, что девушка изрядно пьяна. Трезвая давно бы заметила: я не в своей тарелке. Нет-нет, я стараюсь часто дышать, ласкать её грудь руками и целовать лицо, я выполняю все инструкции. Но голова занята другим, она как бы обособилась от тела. Так удивительно, что даже неприятно. В чём дело? Хельга мне нравится, три часа назад я был в полном восторге от голоса и песни, не мог оторваться от её глаз. Мы пили коктейли, шутили, смеялись. Вышли из клуба, отчаянно целуясь на пороге. И куда это улетучилось? Почему я смотрю в потолок мёртвым взглядом, как домохозяйка, уставшая при стирке пелёнок, и мечтаю, чтобы действие поскорей завершилось? Бред Питт в «Джо Блэке», впервые оказавшись на ложе с обнажённой дамой, весьма достоверно изображал крайнее удивление, шаг за шагом открывая для себя новый мир. Мне же ничего не открывается. Я не проститутка, но… как бы это сказать? Пожалуй, я вроде нищенки, отдающейся за горбушку хлеба, дабы не умереть с голоду: пусть клиент натешится и уйдёт, а она наконец поест. Вот-вот. Хельга, плиз, – утони сейчас в оргазме, слезь с меня – и я поеду по делам. Точка поставлена – я больше не девственник.

– Ах… ах… ах… а-а-а-а-а-а…

Судя по всему, ей наверху не так уж и плохо. Я двигаюсь чётко, как автоматическая установка. В принципе, могу собой гордиться. Средняя продолжительность секса – три минуты. Мы кувыркаемся минут двадцать. Я не сосредоточен на своих ощущениях, я смотрю на неё. Получается, проще всего соблазнить женщину, когда она в плохом настроении. Выступление Хельги публика в клубе не слушала, из всей аудитории нашёлся единственный человек, способный оценить песню. Результат? Сразу всё к чёрту, и с ним в постель. Это даже не её желание, а своеобразная премия мне за хорошее отношение. Утром она протрезвеет и начнёт себя материть: за глупость, внезапную пьянку и секс с неизвестным мужиком. Но пока – она полностью поглощена процессом. Прыжки на мне всё жёстче, сильнее, ритмичнее. Хельга запрокидывает голову.

– О-о-о-о-о-о! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ах! Даааааааа!