Дорога ведет назад - Кришан Чандар

Погрузившись в свои горькие думы, Лачи начала всхлипывать. Это была странная девушка. Все ее чувства и мысли были так несродни с той средой, в которой она жила! Она была так хороша собой, что не родись девушкой, она была бы, наверно, яблонькой или горной вершиной, покрытой снегом, или, может, коралловым дворцом морского царя. Но природа создала ее женщиной, а судьба или случай бросили ее в среду кочевников-цыган. А ведь природе, судьбе и случаю не знакомы жалость и чувство справедливости. И только силой человек может вырвать свое счастье из их цепких рук.

Глаза Лачи были полны слез, но она сжала кулаки и твердо сказала себе: «А все-таки я добьюсь своего!» Она отерла глаза и решила уснуть, как вдруг услышала шорох: кто-то бросал камешки в стенку шатра. Лачи села и прислушалась. Прошла минута, и вот кто-то тихо позвал из темноты:

— Лачи!

Она поднялась и вышла из шатра. Пред ней стоял Гуль.

ГЛАВА 4

Гуль был сыном Баллучи, а Баллучи знали все — он давал деньги под проценты. Но Гуль мало походил на отца. Лачи часто встречала его на станции, возле домов железнодорожников. Он, как и отец, был высокий, около шести футов, крепко сложенный, но не такой широкоплечий и не толстый. Напротив, Гуль был худой и стройный. У Баллучи были густые брови и длиннющие бакенбарды, а Гуль всегда был чисто выбрит.

Баллучи, как все старые добродетельные люди, носил тюрбан и рубашку, заправленную в шаровары. А Гуль носил брюки и рубашку навыпуск. Глаза Баллучи были большие и страшные. Когда он, нахмурившись, говорил своим должникам: «Ты почему не принес долг?» — те дрожали от страха. У Гуля глаза были большие, но мягкие и мечтательные. Баллучи говорил всем, что сын потому не похож на него, что он дал ему образование, а ученье разрушает здоровье людей и делает их ни к чему не пригодными.

Однако Гуль немало помогал отцу. Многие должники отца предпочитали иметь дело не с ним, а с сыном, зная о его сердечности и доброте. И это было известно Баллучи. Поэтому в тех случаях, когда нужно было потребовать у кого-нибудь уплаты долга, он посылал сына. Будучи мелочно педантичным, он требовал у Гуля отчета до последней пайсы. Если же сын прощал должникам несколько рупий, он часами пилил его, а когда бывал зол, то и поколачивал. Гуль же, как почтительный сын, сносил все это молча.

Лачи была удивлена, увидев Гуля в такой неурочный час.

— Это ты, сын Баллучи?

— Да, это я.

— Тебе мать или отец должны что-нибудь?

— Нет!

— Так зачем же ты пришел?

Гуль молчал.

— Отвечай же! — Лачи начинала сердиться.

— Я хочу кое-что сказать тебе.

— Говори.

— Не здесь.

— А где же?

Гуль указал рукой в ту сторону, где невдалеке от семафора станционного склада темнел ветхий, покрытый ржавчиной мост, давно уже отслуживший свой век. Им пользовались еще в те давние времена, когда склад был совсем небольшой, а сама станция почти не известна. Теперь склад широко раскинулся вправо и влево, и этот старый мост, под которым проходило всего только два железнодорожных пути, на фоне десятков бегущих в разные стороны, сверкающих стальных путей стоял подобно низко склонившему голову, дряхлому и ни к чему не годному инвалиду. Давно уже станционные власти отдали приказ разобрать и снести этот мост, но потом, по-видимому, о нем позабыли.

— Пойдем туда, на мост! — предложил Гуль.

— Почему туда? Говори здесь.

— Ты боишься идти со мной?

— Я не боюсь даже своего отца, а тебя-то мне чего бояться!

И она пошла вслед за Гулем. Они перелезли через железную ограду и оказались на территории склада, а спустя несколько минут были уже у ступеней старого моста.

— Осторожно! Здесь не хватает нескольких ступенек! — сказал Гуль и взял Лачи за руку.

— Не выдумывай, пожалуйста! — Лачи вырвала свою руку. — У меня у самой есть глаза. Ты иди вперед, а я не отстану.

Неохотно выпустив ее руку, Гуль стал взбираться по ступенькам. Вскоре они были уже на мосту. Отсюда склад был виден как на ладони — красные и зеленые сигнальные огоньки и пересекающие друг друга блестящие рельсы, бегущие вдаль и теряющиеся во мраке ночи. Было совсем тихо. Там, где раскинулся табор, деревья тянули вверх свои обнаженные ветви, словно молили небо поскорее послать весну.

— Когда же наконец распустятся цветы на этих голых ветвях? — сказал Гуль.

— Эй, сын Баллучи! — раздраженно произнесла Лачи. — Что тебе от меня нужно? Выкладывай! Не заговаривай мне зубы своими цветочками! Такие разговоры я слышу каждый день: ты цветок моей души, ты царица моего сердца, ты моя радость! А так как я не отвечаю на эти излияния, меня называют подлой собакой и проституткой. Ну, так в чем же дело? Я ведь ничего не должна твоему отцу!

Облокотясь на ветхие перила, Гуль спокойно проговорил:

— Я каждый день прихожу сюда. Часа в два ночи, когда здесь никого не бывает. И долго смотрю на твой шатер.

— Теперь понятно, в чем дело! — засмеялась Лачи.

— Мне очень нравится этот мост, потому что он никуда не ведет.

— Никуда не ведет? Как это? А разве другие мосты обязательно куда-то ведут?

— Да, по другим мостам люди куда-то идут, встречаются друг с другом, а на этом никто не встречается. Он не соединяет ни улицу с улицей, ни город с городом, ни дом с домом, ни человека с человеком!

Издали несся товарный поезд. Скоро он был уже совсем близко, и его паровоз приобрел сходство с черным, наводящим страх великаном. С грохотом и лязгом он промчался под мостом. Старый мост зашатался, задребезжала каждая его дощечка, каждый болтик. Лачи вскрикнула и прижалась к Гулю.

Прошла минута — и опять воцарилась тишина. Лачи отодвинулась от Гуля, но он задержал ее руку в своей.

— Мое предположение оказалось правильным, — улыбнулся он. — Я считал, что ты — женщина.

Лачи насмешливо взглянула на него:

— Ты еще добавь, что я безумно красива, что ты готов умереть за меня, что не можешь без меня жить, что у тебя нет в жизни ничего, кроме меня. Ради бога, скажи поскорее все это. Ведь только для этого ты и привел меня сюда!

Гуль молчал. Его большие глаза наполнились слезами, но он пересилил себя.

— Я привел тебя сюда, чтобы показать этот мост, который никуда не ведет. Он подобен моим мечтам.

— Ах да, ты ведь образованный! Потому и прикрываешься красивыми фразами. Но цель-то у всех одна. Тебе, как и другим, хочется меня обесчестить. Да и почему бы тебе не сделать этого? Ведь я всего лишь цыганка!

Гуль закусил губу, но ничего не ответил.

— Ну что ж, хватит, полюбезничали! Проводи-ка меня до шатра. Нет, постой, ты ведь еще не сказал, сколько ты мне заплатишь за мою любовь!

Гуль резко обернулся. Рука его поднялась, чтобы ударить Лачи, но он сдержался. Отвернувшись, он стал быстро спускаться по ступенькам. Лачи наблюдала, как он бежит, перепрыгивая через рельсы, и долго смеялась. А когда он скрылся, она неторопливо спустилась с моста и пошла в свой шатер, покачивая бедрами, словно в танце.

Наутро Лачи пошла посоветоваться к Роши. Роши было уже за тридцать, красота ее заметно увядала, хотя она и старалась удержать ее с помощью косметики. Роши была самая хитрая, дерзкая и опытная женщина в таборе. Ее клиенты были самые богатые, поэтому она всегда щеголяла в шикарных юбках и дорогих туфельках, а муж ее, Джамар, день и ночь пил вино. Он пропивал и проигрывал в карты почти все, что она приносила, и несколько раз в месяц бил ее. А она все покорно сносила, потому что была убеждена, что муж вправе бить свою жену. Если муж долгое время ее не бил, все тело ее начинало зудеть, и она выискивала всевозможные предлоги, чтобы он ее наказал, а потом ласкалась к нему. Роши очень любила мужа. Конечно, она любила и своих клиентов, но то была любовь на час или два. Муж есть муж, а клиент есть клиент. Ведь и в магазине каждый может купить все, что захочет, но владелец магазина один!

Роши была умна. Ей хотелось красиво прожить жизнь. Поистине на таких умных женщинах и мужчинах и держится наш мир, не то он бы уже давно рассыпался в прах.

Выслушав Лачи, Роши сказала:

— Подумаешь, деньги — триста пятьдесят рупий! Да я вмиг найду тебе клиента на такую цену.

— Но мне не нужен клиент!

— А где же еще ты достанешь эти деньги? — удивилась Роши. — Ты хочешь достать денег, а торговать собой не хочешь! Я тебя не понимаю!

— В таком случае мне от тебя ничего не нужно!

Лачи обиделась и ушла. Роши задумчиво посмотрела ей вслед, потом тихо засмеялась:

— Вот сумасшедшая девчонка! Когда же она поумнеет?

Тут возле Роши остановился какой-то господин. Она подняла глаза и улыбнулась ему:

— Господин хочет купить очки?

— У меня уже есть очки, — сказал он.

— Так что же вам надо? Колечко, брошь, перстенек, подвески? Выбирайте! — И она засмеялась.