Колдунья моя - Бертрис Смолл

— Ты говоришь так, как положено англосаксу, отец, — ответила Мэйрин, — А нормандцы не уважают и не ценят своих жен так, как это принято в Англии. Возможно, я еще молода, но знаю, что женщины для них — это всего лишь красивые и желанные вещи и способ произвести на свет потомство. Ты умен, но выбор, который предлагаешь мне, — не настоящий выбор. Какой-то безымянный, безликий нормандец, который женится на мне за мою красоту, но будет смотреть на мое маленькое приданое с насмешкой и обращаться со мной, как с вещью. И принц Василий, у которого доброе сердце и который относится ко мне с почтением. Ну конечно, я выберу принца! Где я еще найду такого достойного супруга?

Ида покачала головой.

— Ты делишь шкуру неубитого медведя, — с упреком сказала она мужу. — Принц всего лишь хочет поговорить с тобой, Олдвин. Он ничего не говорил о Мэйрин. Не надо внушать нашей дочери неподобающие мысли.

Олдвин Этельсберн улыбнулся.

— Если бы принц желал поговорить со мной о чем-то другом, то он сделал бы это без лишних предисловий. Но он сказал, что хочет побеседовать по личному вопросу. Что же еще его может интересовать, кроме Мэйрин?

— Я слышала сплетни, — сказала Ида. — Сплетни о принце и актере Велизарии.

— Уличная болтовня, — отмахнулся Олдвин. Ему было известно больше, но как он мог объяснить это своей простой, невинной Иде?

— Этот актер живет во дворце Буколеон, как и принц Василий, — резко заявила Ида. — Возможно, это просто сплетни прислуги, но в них есть доля истины, милорд. Имя Велизария часто звучит рядом с именем принца.

— Он — величайший актер империи. Император оказывает ему большие почести, а Василий — его друг, — сказал Олдвин. — Подобная дружба здесь — обычное явление. Это не мешает мужчине вступать в брак и быть верным своей супруге. Не забывай, Ида, что я жил здесь в юности. Я все знаю. В Константинополе в подобной дружбе не видят ничего необычного.

— Ты всегда ведешь себя так, словно Мэйрин принадлежит только тебе, — с легкой горечью заметила Ида. — Но я тоже люблю ее! Я хочу, чтобы она была счастлива, а твои слова беспокоят меня, милорд!

— О, не надо ссориться из-за меня! — воскликнула Мэйрин, обвив нежными руками шею Иды. — Мамочка, дорогая, если принц захочет взять меня в жены, я буду очень довольна. Он такой добрый, внимательный и веселый! Уверена, он сделает меня счастливой.

Ида откинула прядь огненных волос со лба дочери.

— Ты еще так невинна и неопытна, девочка моя, — тихо проговорила она. Мягко высвободившись из ее объятий, она снова обратилась к мужу:

— Дай мне одно обещание, милорд. Если принц действительно станет просить руки нашей дочери, то пусть подождет шесть месяцев. И если по истечении этого срока намерение жениться не пропадет в нем, то так тому и быть.

Олдвин на мгновение задумался, а потом спросил:

— У Мэйрин уже начались месячные? Ида вспыхнула от смущения.

— Нет, милорд. Олдвин кивнул.

— Тогда я учту твою просьбу. Действительно, пока нет смысла торопиться с браком.

Ида облегченно вздохнула. За полгода может случиться все что угодно. Кроме того, возможно, Олдвин ошибался. Возможно, принц вовсе не собирается просить руки Мэйрин.

Когда принц Василий прибыл в Садовый Дворец, Иды и Мэйрин там не оказалось. Ида была готова пойти куда угодно, лишь бы не встречаться с принцем в этот день. Поэтому, взяв с собой дочь, она отправилась на прогулку по императорским садам. Они любовались цветущими деревьями и весенними цветами среди фонтанов и прудов. Но затем к ним подошел раб и сообщил, что их ждут в Садовом Дворце. Сердце Иды оборвалось: она поняла — принц действительно пришел просить руки Мэйрин. Иначе они спокойно прогуливались бы в саду, пока Олдвин сам не вышел бы к ним.

Олдвин и принц Василий сидели в маленьком садике перед дворцом. Оба улыбались. Зенон наливал вино в четыре изысканных золотых кубка. Заметив Иду и Мэйрин, Олдвин поспешил им навстречу, взмахнув рукой.

— Иди скорее, жена! Сюда, Мэйрин! У меня для вас новости! — Он подождал, пока женщины усядутся рядом с ними на скамеечки с мягкими подушками, а потом заявил так, словно это было для них величайшим сюрпризом:

— Дорогая моя, принц Василий просит руки нашей Мэйрин! Я, конечно, дал свое согласие. Это — великая честь для нас. Я не ожидал ничего подобного. Что ты об этом думаешь, Ида?

— Это действительно великая честь, милорд, — медленно ответила Ида, — но наша дочь еще не стала женщиной. Она слишком молода для брачного ложа.

— Ваш муж объяснил мне, насколько невинна Мэйрин, — успокаивающим тоном отозвался принц. — Я согласился подождать до тех пор, пока она не станет настоящей женщиной. Но свадьба состоится первого мая. И после свадьбы Мэйрин переедет жить ко мне, в Буколеон.

Ида метнула на мужа разгневанный взгляд; в ее глазах светился невысказанный вопрос. Однако она была слишком хорошо воспитана, чтобы унижать Олдвина упреками в присутствии принца.

— Все будет так, как пожелаете вы и мой супруг, — сказала она, — но если мне позволено спросить, то к чему такая поспешность? До первого мая осталось всего три недели!

Принц улыбнулся Иде, и его бирюзовые глаза потеплели от нахлынувших чувств.

— Я влюбился в Мэйрин с первого взгляда, госпожа моя. Вот уже целых шесть месяцев я вижусь с ней почти каждый день во время наших прогулок по городу. Вы — очаровательная компания, но мне хотелось бы побыть с Мэйрин наедине. Подальше от чужих глаз. Как я могу рассказать ей о своей любви, если ее мать слышит каждое мое слово? За последние полгода я сочинил сотню любовных песен, но до сих пор у меня не было ни единой возможности спеть ей хотя бы одну из них. Мне нечем подкрепить мои слова, госпожа, но вы можете спросить любого жителя Византии, и любой подтвердит вам, что принц Василий Дука — честный человек. Я обещаю, что буду лелеять Мэйрин и заботиться о ней с нежностью и любовью. Я не причиню ей вреда и не допущу, чтобы кто-нибудь другой обидел ее. Я буду уважать и почитать ее до конца моих дней, если вы доверите мне это счастье.

— Вы победили меня, господин мой, — со вздохом сказала Ида. — Что я могу ответить на такие торжественные слова?

— Ответьте нам своим благословением, госпожа. — Принц снова улыбнулся ей.

— Благословляю вас, — сдалась Ида.

Олдвин Этельсберн поднялся со стула и помог подняться жене.

— Пойдем, Ида, — произнес он, уводя ее за собой из сада. Василий и Мэйрин впервые остались наедине друг с другом после той ночи Самайна, когда он увел ее от Дагды и проводил домой.

— Ты молчишь, Мэйрин, — тихо заметил Василий.

— Но вы с моей матерью не дали мне возможности что-либо сказать, — ответила девушка.